А в студии у нас сегодня историк и краевед Дмитрий Пурсон. Он расскажет вам новые, то есть хорошо забытые старые, городские легенды. Встречайте!
Возрастом слегка за полтинник, седой и благообразный, с аккуратной бородкой, Пурсон напоминал мне полковника Сандерса с рекламы известной сети кафешек, специализирующихся на продаже обжаренных куриных запчастей.
– Здравствуйте, Дмитрий, наши слушатели всегда ждут ваших интересных рассказов о родном крае. Тем более что никакого другого у них теперь и нет. Что вы припасли для них сегодня?
– Здравствуйте, Антон, сегодня я хотел бы рассказать историческую легенду, связанную с нашим городом Стрежевом. Большинство историков считают ее вторичной, производной от знаменитой легенды о граде Китеже, но никто не отрицает, что она отражена в историческом документе, подлинность которого не вызывает сомнений.
Эта история записана монахом Троицкого монастыря, игуменом Феодосием, и сам летописец был уверен в ее подлинности, хотя писал с чужих слов. Она относится к началу семнадцатого века, наиболее вероятная датировка – июль 1610 года. Стрежев находился немного в стороне от событий, разворачивавшихся вокруг Смоленска [36], но однажды тысячный литовский корпус под командованием Гонсевского подошел под стены городской крепости. Поляки и литовцы, входившие в это войско, разграбили ближние села, а посады, по решению городского воеводы, горожане сожгли сами, чтобы осаждающие не нашли там укрытия. Жители укрылись за стенами, воевода распорядился на время осады отменить все наймы и обязал домовладельцев принять у себя посадский и окрестный люд. Крепостица была старая, запасы продовольствия невелики, а артиллерию составляли две казнозарядные кулеврины со скудным огневым припасом да несколько древних картечниц. Все понимали, что город обречен, но воевода и земство решили ворот не открывать и не сдаваться. Решение героическое, но с военной точки зрения самоубийственное. Видимо, горожане надеялись, что захватчики не будут осаждать небогатый городок слишком упорно, а, встретив сопротивление, уйдут своей дорогой. Однако ожидания их не оправдались – тридцатифунтовые осадные пушки Гонсевского быстро разносили полудеревянные засыпные укрепления городского кремля, а бомбы восемнадцатифунтовых гаубиц вызвали внутри пожары. Первый штурм удалось отбить – выбитые северные ворота оказались предусмотрительно блокированы изнутри баррикадой из земли и бревен, замешкавшиеся перед
ней поляки были встречены удачным залпом картечниц и отступили в беспорядке. Однако уже к вечеру первого дня осады стало ясно, что на следующий день стены падут…
Пурсон отхлебнул воды из стакана и продолжил:
– На этом моменте заканчивается подтвержденная историческая часть и начинается городская легенда. На ночном сходе земского правления, посадских и даточных людей, дворян и детей боярских, а также воеводы с присными мнения разошлись. Одни призывали поутру сдать город, в надежде уменьшить число жертв, другие резонно указывали на то, что разозленные потерями поляки все равно всех убьют, а город разграбят и сожгут, так не лучше ли пасть с честью, защищаясь? И никак они не могли между собой сойтись, но тут в помещение собрания спустилась дочь воеводы, красавица Ханна. «Не бойтесь, – сказала она, – просила я Богородицу, и явилась Она ко мне, и сказала, что не желает она гибели нашей, и сей страшный день для нас не настанет, и будет по слову Ее…» Подивились ее словам собравшиеся, да так и разошлись, не договорившись ни о чем.
Однако наутро осаждающие с удивлением обнаружили, что разбитые вчера стены снова целы, обороняющиеся так же многочисленны и даже выбитые ворота стоят как ни в чем не бывало. И снова ударили в стены чугунные ядра, полетели в город набитые порохом бомбы, но и в этот раз не смогли они до ночи взять крепость. Наутро же стены опять стояли целы, а побитые живы, потому что не попустила Богородица лютой гибели для людей православных. Тогда испугались поляки с литовцами, поняв, что высшие силы защищают от них Стрежев, свернули осаду и ушли восвояси, смущенные и растерянные от вида чуда сего.
– Действительно, интересная легенда, Дмитрий, спасибо вам за рассказ. Параллели напрашиваются… А сами-то вы что думаете на этот счет? Сколько в ней правды?
– Ну, – Пурсон принял важный вид, – со всей определенностью можно утверждать, что осада Стрежева была и что город не был взят. Но по какой причине отряд Гонсевского прекратил приступ и вернулся к Смоленску… Боюсь, у нас нет иных исторических материалов, кроме записи игумена Феодосия. Смутное время, архивы горели вместе с городами… Сам Феодосий в предисловии кратко сообщает, что «писано по сказкам достоверных видоков», то есть надежных очевидцев. Запись сделана именно «к вящей славе Богородицы во человецех», сама осада мелкого городка польско-литовским отрядом в те годы была банальностью, не стоящей листа пергамента. Поэтому можно предположить, что некие странные обстоятельства ей сопутствовали. Разумеется, монах трактовал их в своей картине мира, а в какой же еще?
– А что вы думаете о сегодняшней ситуации? Ведь никаких литовцев с поляками у стен не было, да и стен, откровенно говоря, тоже…
– Откуда вы знаете, от чего уберегла нас Богородица на этот раз? – сказал краевед тихо. – Какая неведомая беда ждала нас в четырнадцатом дне этого июля? Подумайте над этим, Антон…
– Кхм… – С этой стороны я ситуацию как-то не рассматривал. – А что вы скажете о пуклах, Дмитрий?
– Вы ждете, что я сейчас рассмеюсь в микрофон и призову слушателей не обращать внимания на бредни заезжих жуликов? – грустно спросил Пурсон.
– Э… – Чуть ли не впервые на эфире я не нашелся с ходу, что ответить.
– Как вы думаете, откуда взялось это слово – «пукла»?
– Мне казалось, что это синтетический англорусизм от puppet [37] и «кукла»…
– Возможно, так думал и мистагог-недоучка, который в недобрый час произнес это слово в вашем эфире. Но этимология его древнее не только англицизмов, но и латинского «кукулла» [38], к которому его часто возводят и которое само по себе есть облатинивание греческого «куколион» [39]. Однако же исходный индоевропейский корень «пукол» [40] точнее выражен в греческом «куклас» [41], что означает «округлый». В русском языке этот корень легко выделяется, например, в слове «выПУКЛый». Также от этого корня происходят такие неожиданные русские слова, как «пухлый» и даже, вы удивитесь, – «пукать»…
– Не удивлюсь, – решительно пресек я этот приступ филоложества, пока он не скатился в физиологию. – Я в последнее время уже ничему не удивляюсь. Однако давайте вернемся…
– Да-да, простите, Антон, я увлекся. Итак, слово «пукла» очень древнее и этимологически связано с чем-то надутым, пустым, не имеющим внутреннего содержания. Рискну перевести его по смыслу как «пузырь», хотя слово «пузырь» происходит от другого корня…
– Дмитрий!..
– Простите. «Пуклы» в определенных мистических практиках – это люди, лишенные души. Пустые оболочки, пузыри, если угодно. Они существуют среди людей, неотличимые от них внешне, но не являются в полном смысле слова живыми.
– И откуда они берутся?
– О, это целый пласт интереснейшей мифологии! – обрадовался моему вопросу Пурсон. – Так, существует связанный с теорией реинкарнации тезис, что число душ, находящихся в цикле перерождения, постоянно от начала и до конца времен, а значит, рост населения возможен только за счет бездушных пукл. Колесо сансары катится мимо них. Кстати, санскритское «сакра» [42] или «чакра» – «колесо», от которого возник термин «сакральный», происходит от…
За стеклом аппаратной внезапно появился Кеширский. Ничего себе – не припомню, чтобы высокое начальство вот так заявлялось на дневные эфиры! Кэш делал драму лицом и трагедию жестами, призывая меня сворачивать передачу. Я глянул на часы – у Пурсона было еще десять минут. Изобразил бровями ответную фигуру «какого черта?».
– …В более близких нам праславянских традициях пуклы считались порождением духов места, «хозяев», – увлекся краевед, – ими заполнялись выморочные деревни, население которых погибло от болезней или набега врагов. Изустная традиция сохранила немало примеров народного творчества, в которых некий путешественник останавливался на ночлег в таком месте и избегал неприятностей только благодаря счастливому случаю. Особенно опасным считалось полюбить пуклу или вступить с ней в интимные отношения, потому что…
Кешью сделал вид, что он кого-то душит, – не то меня, не то говорливого историка. Я пожал плечами. Но когда он потер пальцы жестом, изображающим деньги, и представил, как они улетают, я проникся. Душить у него ручки коротки, а вот премии лишить реально может, капиталист чертов.
– …Такие истории до сих пор сохранили культурную преемственность в жанре детских «страшилок», – Пурсон на секунду прервался, чтобы набрать воздуха, и я кинулся в эфир, как в омут:
– Спасибо, Дмитрий, за ваш необычайно интересный рассказ!
– Но я еще… – растерянно сказал тот в отключенный уже микрофон.
Я делал извиняющиеся жесты, показывал на часы и разводил руками, продолжая заполнять паузу в эфире:
– С вами Антон Эшерский, мы прощаемся с нашим сегодняшним гостем, а я напоминаю, что День реинкарнации отмечается одиннадцатого декабря. Это забавная теория, утверждающая, что даже смерть не избавит вас от всей этой мороки. Так и будете бегать кругами вечно: «гейм овер» – «нью гейм» и нет кнопки «выход»… А теперь быстро скажите: «Реинкарнаторы реинкарнировали-реинкарнировали – да не выреинкарнировали!»
И, пока вы пытаетесь развязать узел на языке, – музыка на «Радио Морзе»!