Из кармана куртки выпало что-то мелкое. Я поднял с пола приборчик Малдера. Овальный пластиковый пульт с одной кнопочкой – такими открывают шлагбаумы на въезде во дворы или ворота гаражей. Я нажал на кнопочку, направив пульт в стену, – ничего не произошло. Вывернув кисть, наставил на себя – коробочка вздрогнула, мелодично блымкнула и моргнула зеленым. Поди ж ты. Достал из кармана «викторинокс», выкрутил крохотный крестовой винтик и, подцепив упругую защелку, снял заднюю крышку. Никакого динамика внутри не было. Более того, место батарейки тоже пустовало, сиротливо зияя окислившимися контактами. Обычный воротный пульт. Неработающий. Я пощелкал контактом кнопки – как и следовало ожидать, ничего не моргало и не блымкало, куда ни направляй. Ясен пень, нечем же. Закрыл крышку, вкрутил винтик, попробовал – хрен. Ушло волшебство. Может, его Александру Анатольевичу показать? Он же просил звонить, если попадется что-то более странное, чем обычно. Нашел визитку, посмотрел, подумал – звонить не стал. Не знаю почему. Не захотелось.
На рынке по рядам бродила худая мелкая цыганка, продающая спирали от комаров. Пронзительным жалобным голосом она завывала: «Спира-а-аали, спира-а-аали, спира-а-али…» И такая вековечная цыганская тоска звучала в ее надрывном, почти со слезами, крике, что было сразу понятно: спирали-спирали – да так и не сперли…
– Эй, молодой, вижу, долго жить будешь, большую любовь вижу, молодой… – затараторила она на вопрос «Почем?».
Я молча развернулся и пошел. В ларьке лучше куплю.
– Погоди, молодой, спирали нужны?
Я остановился.
– Так возьми, тебе нужно, вижу, – буркнула цыганка угрюмо и пихнула мне в руку две запаянные в целлофан зеленые змейки. – Бери-бери, молодой, спасибо мне скажешь! Рыбаку только не верь.
– Какому, на фиг, рыбаку?
– А никакому не верь, – отмахнулась она, – ненадежный народ, рыбаки эти, никогда правды не скажут.
Она отвернулась и пошла, пронзительно выводя свое: «Спира-а-али… Спира-а-али…» – так кричит одиноко в ночи растрепанная пестрая птица.
В овощных рядах увидел знакомого Председателя – он деловито покрикивал на мужичков, подтаскивающих ящики с помидорами, и приглядывал за тетками, мечущими сельхозпродукт на весы. Торговля шла бойко, население охотно приобретало свежий натурпродукт и поддерживало рублем отечественного производителя.
– О, пиздобол с радио! – обрадовался мне Председатель. – На вот, яблочко-хренаблочко скушай, свежее.
Он взял с прилавка «белый налив», протер рукавом пиджака и протянул мне. Я взял.
– Ты, конечно, с ребятами того… – сказал он тихо и как бы в сторону. – Вот не ходил бы тогда в клуб, и не было б ничего…
– Еще куда мне не ходить? – разозлился я. – Есть идеи?
– Не, я так… Ниче… Я ж понимаю… – буркнул он совсем тихо.
– А я – нет! – отрезал я.
Понимающий какой нашелся, оглоблю те в дышло…
Я купил немного картофеля – запекать в костре, помидоров и огурцов – закусывать, отличную стальную кружку из нержавейки – заваривать чай – и подержанный туристический рюкзак на семьдесят литров. За спальниками и пенками пришлось заехать в магазин спорттоваров. В целом можно было считать меня готовым к приключениям.
На большой поляне, между городом и лесом, заканчивали возводить крепостную стену. Стоящий отдельно в чистом поле фрагмент выглядел немного странно, но ребята очень старались – со стороны зрителей выкрашенная под старинный кирпич фортеция смотрелась умеренно убедительно. С обратной – доски, фанера, подпорки и дощатая галерейка затынья поверху. Там будут стоять «отражающие штурм». Массовка «ополчения» прела в своих кафтанах из какого-то дешевого ядовито-красного сукна и внимательно слушала командира-реконструктора, который показывал, как правильно держать бердыши – или как там называется эта железка на палке. Жесты его были кровожадными и решительными – похоже, что штурмующим придется нелегко.
Условные «поляки» толпились поодаль, сжимая в руках аналогичные инструменты, и отличались от «своих» ярко-голубыми короткими жупанами и наличием лестниц. Перед ними тоже расхаживал опытный реконструктор, объясняя то ли как штурмовать стену, то ли как при этом не свернуть шею. На мой взгляд, затея выглядела травмоопасной, несмотря на то что все эти алебарды оказались с фанерными, крашенными серебрянкой лезвиями. Бригада скорой помощи и пожарный расчет МЧС тоже, как мне кажется, поглядывали на происходящее с некоторым напряжением. Их начальник, узнав меня, помахал рукой.
– Приехали снимать котиков с деревьев? – спросил я его, подойдя поближе.
– Только если они сами попросят, – отшутился Белетин. – Мы не можем запретить гражданам заниматься ерундой.
– Ожидаете неприятностей?
– Это наша работа. Ожидать…
Его тон мне не понравился:
– Вы, я вижу, не в восторге от мероприятия?
– Некоторые исторические события, Антон, не стоит повторять даже в шутку… – ответил главный эмчеэсник. – К сожалению, не все это понимают, – добавил он, неприязненно глядя на идущего к нам Олега.
– Привет, где будешь палатку ставить? – спросил меня реконструктор.
– Подальше от людей, поближе к речке.
– Правильное решение, мы вон там за лесочком встали на бережку.
– Не побьется народ на этом вашем штурме?
– Не волнуйся, все продумано, – успокоил меня Олег. – И, отмечу, согласовано! – сказал он громче, специально для Белетина. – Строго по сценарию: поляки подходят под стены, холостой залп из пищалей, на лестницы лезут только опытные ребята, остальные толпятся внизу, создают массовость. Потом со стены стреляет пушка, гром, дым, враги бегут, все празднуют победу. Город предоставил кейтеринг – блины, пироги, чай, квас. Алкоголя не будет, а на трезвую голову никто, я надеюсь, с лестницы не навернется.
Я сразу подумал, что это избыточный оптимизм, – в любой толпе есть дежурный процент отъявленных долбоебов, но, в конце концов, это не моя головная боль. Загнал машину на огороженную лентами парковку, вытащил из багажника рюкзак со скарбом и отправился к реке.
Палатку нам действительно выдали – модную, куполом, из желтых и белых клиньев синтетической ткани. Я отошел подальше, к самому берегу, и начал ее разворачивать, пытаясь сообразить, что – куда. Оказалось несложно.
– Зря так близко к реке, – сказал подошедший Олег, – комары вечером зажрут.
– У меня есть спирали, – отмахнулся я.
Становиться посреди палаточного городка мне совершенно не хотелось – там всю ночь будут орать песни и мериться алебардами. А как только я в ночи начну распускать руки в Анютином спальнике, какой-нибудь пьяный стрелец, пойдя поссать, зацепит ногой растяжку и рухнет на нас вместе с палаткой. Нет уж, я лучше с комарами.
– Бросай вещи и подходи, там твоя уже вовсю резвится, – Олег удалился, а я подумал, что хрен там она «моя».
Анюта красовалась в длинном белом платье в пол, с красными лентами и вышивкой, на голове ее была вышитая бисером повязка, на открытой шее яркое монисто, в ушах целые абажуры из мелких колечек. Как по мне, историчностью тут и не пахло, но смотрелось потрясающе.
– Как тебе, Антон? – Она покрутилась передо мной, придерживая расшитый подол.
– Офигеть, – сказал я честно.
– Я – дочь воеводы и буду вдохновлять защитников во время штурма!
– Смотри, чтобы они, засмотревшись, со стены не попадали, вдохновительница, – улыбнулся я.
– Ты что, не будешь участвовать? – удивилась она. – Давай, это весело!
– Я не любитель культурно-массовых мероприятий, мне отсюда все будет прекрасно видно.
– Сударыня, оставьте этого смерда, нам пора! – Анюте картинно поклонился в пояс какой-то разряженный фанфарон. В красном кафтане с шитьем, саблей в изукрашенных ножнах, с огромной пистолью за кушаком и в отороченной мехом шапке, в которой ему явно было чертовски жарко. – Война – дело благородных.
– Знаешь, когда эта дудка, – показал я на пистоль, – будет торчать из твоей жопы, ты сможешь ею забавно посвистывать.
– Антон, не надо, – остановила меня Анюта.
– Ладно, беги играть, мальчик, – пожал плечами я.
Кафтанный побелел, потом покраснел, зашевелил мелкими усишками под носом, потом кинул презрительно:
– Потом поговорим, – и, подхватив Анюту под локоток, повел ее к стене.
Свободной от локотка рукой он совершал широкие округлые жесты, видимо живописуя предстоящую баталию.
Смазливый и наглый, не люблю. Сколько встречал таких типов – непременно из них какое-нибудь мудачество вылезало. Взял вот испортил настроение.
Перед одиноким крепостным фасадом уже гуртовались «поляки» – командиры тщетно пытались изобразить четкое построение, но строй расплывался и больше напоминал очередь за пивом, чем подготовку к штурму. Массовка галдела, разбредалась, теряла фанерные алебарды и мучилась от жары в синтетических жупанах. Пластиковые полторашки с водой портили историзм сцены.
На стенах народу было поменьше, а порядка – побольше. На дощатой платформе суетились вокруг большой чугунной пушки – заряжали, проверяли, закрепляли. Между фанерными зубцами стены стояли суровые бородатые реконструкторы с бердышами, дымились фитили пищалей. На башенке, как марципановая невеста на свадебном торте, красовалась Анюта, вокруг нее мелким бесом увивался краснокафтанный молодец. Вот что они все к ней лезут? А ведь могли бы еще жить да жить…
Шутка.
Сам Олег, к моему удивлению, участия в назревающей баталии не принимал. Он бегал вокруг, размахивал руками, отдавал команды в карманную «ходиболтайку» и вообще пытался как-то организовать этот бардак.
– Ну все, начинаем! – сказал он, усевшись наконец на стул рядом. – С Богом!
– Поляки пошли, пошли поляки! Лестницы вперед! – рявкнул он в рацию.
Командиры забегали перед рыхлым строем, кое-как организуя его в три колонны, во главе которых встали команды с длинными лестницами. Из массовки выдвинулась вперед небольшая группа реконструкторов с длинными дульнозарядными ружьями. Они воткнули бердыши подтоками в землю, уложили на них стволы своих стрелялок и дали небольшой и недружный залп. Р