Дети, не промолвив ни с кем ни слова, отправлялись на поля искать в земле, под снегом, который еще покрывал горные склоны, знаки оживающей природы: цветок или зеленую травинку, насекомое или червяка, выползающего из-под снега. Затем они также молча возвращались домой и, остановившись перед дверью, восклицали: «О, мама!» Хозяйка из-за двери: «Кто там?» Дети говорили: «Козлята, ягнята, мальчики». Хозяйка подходила к двери и восклицала: «Уходи, черная судьба! Приходи, белая судьба!» После этого дети входили в дом и клали посередине комнаты свои находки. Люди весело поздравляли друг друга с приходом весны, а детей оделяли орехами, сухими фруктами и т. п.
Затем садились за обед. После него ходили друг к другу в гости, шло взаимное веселое угощение. Вечером все собирались на поляне на танцы.{907}
Проводы плохой судьбы и встреча хорошей, доброй доли, возникшие, возможно, в связи с празднованием нового года, известны и в других областях страны. В местности Опар, например, зло «отдавали» источнику, ключу: выпекали пирог («калач ключа»), который, очевидно, когда-то бросали в воду, а позже стали съедать на берегу водоема, приговаривая: «Здравствуй, ключ! Я отдал плохое, взял хорошее».{908} Так суеверные люди при проводах старого года старались путем магических манипуляций заставить зло, несчастье покинуть их.
В области Мати праздник длился три дня: 12, 13 и 14 марта. Оригинальный местный обычай заключался в том, что дети сооружали из сухих палок, хвороста нечто вроде больших венков или колес, связывая ветки диким вьюнком; их называют дайлины (dajlinat). Вечером дети подымались на вершины холмов, поджигали венки и, вращая их, приговаривали: «Дайлины весенние, заберите лихорадку от всего лета!». В этот день женщины воздерживались от работы.{909}
В горах в марте еще лежит снег, а в долинах уже начинается весенний сев, здесь март — время пышного расцвета природы.
В южных областях Албании в праздник весны, как и на многих других праздниках, группы молодежи ходили по дворам с песнями-поздравлениями, в которых пожелание добра хозяевам дома сопровождалось просьбами угостить поющих. В окрестностях Гьирокастры и в местности Загори дети пели:
Moj zonje е uruar,
Fie, аро je zgjuar?
Hiqi, llozn derës,
Së erdh dit’e verës.
Ngreu nusë hap qilar,
Te gostiç këta beqare,
Qe vine duke kёnduar,
Duke i rëne tamburase.
О, наша благословенная хозяйка,
Спишь или проснулась?
Иди, открой дверь,
Потому что пришел день лета.
Иди, невестка, открой кладовку,
Угости молодых людей,
Которые пришли с песнями,
Играя на тамбурине.
Традиционные угощения, раздаваемые детям, были яйца, орехи, фрукты и другие сладости.{910}
Дома в этот день украшали цветами, ветками рано зеленеющих деревьев (олива, кизил) или кусками свежего дерна. На мешки с мукой клали оливковую ветвь.
В южных албанских областях был обычай ударять людей и скот кизиловыми ветками, которые считались символом силы и здоровья.{911}
Албанцы-мусульмане, живущие в Югославии, называют праздник 1 марта славянским словом «летник». К этому дню приурочены различные приметы (как это вообще характерно для всех важных дат календаря): хорошая погода 1 марта сулит столь же хорошую погоду в течение последующего года; если рано утром увидят птицу, значит, в доме будет новорожденный мальчик.{912}
По народным приметам, ласточки, прилетающие в начале марта, «приносят из-за моря красное лето». По этому поводу народ сложил красивые песни, которые поются на празднике весны.
Во многих местностях Албании, а особенно в окрестностях Эльбасана и Гирокастры, 14 марта до сих пор является днем массовых гуляний на лоне природы. Первоначальный религиозный смысл праздника уже забылся, старинные обычаи превратились в привычные развлечения, в детские забавы. Дети и молодежь повязывают на шеи, на запястья скрученные красные и белые нитки (как это делают в Греции, Болгарии и Румынии). Магический смысл этих оберегов стерся в народной памяти, их воспринимают как традиционное украшение, преподносят друг другу в подарок в знак весеннего праздника.
После дня лета начинались, согласно традиционному календарю, полевые работы в горах, посев яровых. Женщины запасались свежей закваской для изготовления сыра. Для высокогорья наступал самый скудный период в году, когда подходили к концу прошлогодние припасы, а новых молочных продуктов еще не было.
25 марта по православному календарю — благовещение (vangjelizmoj), по католическому — день св. Анунциаты, близкий к дате весеннего равноденствия. Нет сомнения, что в древности день равноденствия был важной календарной вехой, поэтому ближайший к нему христианский праздник также считается праздником лета. В день весеннего равноденствия (22 марта) мусульмане-шииты отмечают новый год — невроз, осмысляя его как праздник пробуждающейся природы, праздник весны, цветов, радости и веселья. Для албанского народа древние представления, связанные с круговоротом солнца, христианский день благовещения и мусульманский новый год слились в единый синкретический комплекс.
В этот день в южных областях страны дети обходили поля, сады, виноградники, звонили в бубенцы, которые обычно висят на шее у домашнего скота, ударяли палками о куски жести. Шумом, громом, специальными песнями-заклинаниями они прогоняли змею, которая считается символом несчастья, как бы предохраняя тем самым скот и посевы от бед.{913}
Этот обычай еще требует изучения и научного объяснения, ибо он обнаруживает противоречие с образом змеи — хранительницы домашнего очага. По народному поверью, каждый албанский дом имел своего стража в образе большой пестрой змеи. Полагали, что если в доме умирали все мужчины, т. е. прекращался род по мужской линии, змея покидала этот дом навсегда. В окрестностях Тираны змеиная кожа считалась лекарством.{914}
Одна из наиболее важных дат албанского народного календаря — день св. Георгия (Shen-Gjergji или сокращенно Shnjergji). В Люме этот день называют также «начало года» (krye е motmotit) или «праздник лета» (festa е verёs).
В весенних празднествах марта преобладают обряды встречи весны, расцветающей природы, распускающейся зелени. В обрядах георгиева дня внимание сосредоточено на обеспечении удачи в новом хозяйственном сезоне.
По всей вероятности, отнесение начала годичного цикла ко второй половине апреля связано с периодичностью скотоводческого хозяйства: это наиболее подходящее время для выгона скота на летние пастбища. Традиции албанского народа складывались в эпоху существенного преобладания отгонного скотоводства над земледелием, поэтому и весь старинный календарь оказался подчиненным скотоводческому циклу. Впрочем, посев кукурузы — главной продовольственной культуры — начинается в горах также в апреле. Таким образом, для горцев ритм земледельческих работ совпадает со скотоводческим.
В албанских горах со дня св. Георгия начинают доить скот, приступают к весенней стрижке овец. Начинается подготовка к перегону скота на высокогорные альпийские луга: отделяют ягнят и маток от баранов, формируют отары. Этот день среди жителей гор приобрел яркую эмоциональную окраску: прожит самый трудный сезон, наступает весна, а с нею и сытость (возобновляется потребление молочных продуктов), впереди теплое лето. Возможно, поэтому в Албании не было праздника более популярного, в котором принимал бы участие весь народ от мала до велика без различия вероисповеданий.
В народе день св. Георгия почитался более, чем мусульманский байрам или христианская пасха.
В каждой местности с течением времени выработались свои формы обрядности, оснащенные оригинальными деталями. В Люме приготовления к празднику начинались за месяц до него: намечали животное для жертвы (курбан), чаще всего это был барашек или ягненок, его забирали из стада и старательно откармливали. Хозяин дома, глава семьи покупал новую одежду, головные уборы, обувь и другие обновы для всех домочадцев. Девушки и женщины шили наряды для себя и своих семей. За неделю до праздника женщины выносили из дома все вещи, обмазывали дома свежей глиной снаружи и изнутри, мыли и чистили посуду, утварь, приводили в порядок двор и усадьбу, уничтожали все следы зимы. Праздник св. Георгия длился три дня; на это время прекращались все работы.
В первый день праздника до восхода солнца все жители выходили за пределы села собирать цветы и зелень. Ею украшали себя, скот, двери и окна домов, затем происходило заклание жертвенного животного. Готовили курбан. После веселой сытной трапезы ходили друг к другу в гости, поздравляли с праздником, желая благополучно дожить до следующего георгиева дня.
Если в каком-либо доме в течение истекшего года был покойник, семья эта не жарила курбан и не делала визитов родным и друзьям. Соседи и близкие присылали им жареное мясо и другую еду, приходили к ним, чтобы выразить соболезнование. Эти посещения, вопреки обычно принятому этикету, оставались без ответных визитов.
На второй день праздника тоже выходили из домов до восхода солнца. На этот раз шли в определенное место, захватив с собой еду, встречать восход солнца. В каждом селе или квартале было такое традиционное место — это или вершина горы, или холма, или скала, откуда можно было наблюдать восход солнца. Начинались песни и пляски, игры и различные состязания. Весь день проходил в веселье. На третий день праздник выходил за пределы села: собирались жители нескольких сел, целой округи для совместных развлечений.