В XIX — начале XX в. в городах, а с конца XIX в. все больше и в деревнях, рождество становится семейным праздником. Во многих областях страны (протестантских, а также уже и в католических) одаривание детей было перенесено со дня св. Николая на рождество. В отдельных местах, однако, еще разыгрывались представления на духовные сюжеты, главным образом на католическом юге.
В сочельник или «святой вечер» (heiliger Abend, Christabend) стараются закончить все работы по дому, ибо потом наступает самое важное время в году — «Двенадцатидневье» (Zwölften), когда большинство работ запрещено. В этот день убирают двор и дом, пекут различные булочные изделия, готовят кушания, украшают елку. День накануне рождества — постный день. Праздничная трапеза устраивается в отдельных местах до рождественской мессы, в других (особенно католических) после мессы, глубокой ночью. Так, в некоторых деревнях Нижней Саксонии шли к мессе на пустой желудок,[411] в других же северных областях (Голштинии, местами на севере Вестфалии) старались, напротив, вечером плотно и жирно поесть. Отсюда и название святого вечера (Vullbuks-awend, Bullbuksowend, Dickefretensobend) — вечер с полным желудком.[412] Объясняли этот обычай так: «чтобы быть сильным при встрече с духами». В некоторых местах уже вечером дарили подарки, в других дети клали на ночь шапку на стол, чтобы утром найти в ней подарки.
В XIX в. подарки получали и дети, и взрослые. Женщины дарили изделия своей работы. Подарки на рождество приносил Христос-младенец в сопровождении различных масок. В некоторых местах в роли Христа-младенца выступала девочка или молодая женщина.
В Рейнланде местами в рождественский вечер появлялись две девушки, одетые в белые одеяния, украшенные лентами и бисером, одна изображала Христа-младенца, другая — его слугу. Они ходили по домам, где есть дети, и дарили подарки. Иногда Христа-младенца сопровождали те же люди в масках, что и св. Николая. С распространением елки подарки, особенно в городах, стали класть под елку.
Елка у немцев в том виде, как мы ее знаем, начала распространяться с конца XVIII в. из Эльзаса и лишь к концу XIX — началу XX в. проникла довольно широко и в сельские местности и распространилась в других странах. До появления елки в качестве рождественского дерева дома и хлевы украшали к Новому году зелеными ветками. Этот обычай известен с древних времен. В жилой избе украшали ветками образа святых и стены, крестообразно прибивали их над входом в хлев, в подвал, на кухне. Еще и в 30-е годы нашего столетия местами (например, в Вестфалии) продолжали украшать дом ветками ели. Во многих областях ветки или маленькие деревца подвешивали к потолку. Обычай подвешивания деревца к потолочной балке сохранился в ряде мест до наших дней, например в округе Заальфельд в Тюрингии (ГДР), где он еще бытует не только в отдаленных деревнях, но и в селениях, расположенных около больших дорог вдоль р. Заале и в некоторых районах Верхней Саксонии. Память о подвешенных деревцах сохранилась и в районах к юго-востоку от Гарца.
Не во всех областях в качестве новогодней зелени служили ветки ели. Наряду с ними использовали омелу (в Вестфалии, Голштинии и др.), бук (Гессен, Швабия и некоторые другие земли), тис (в Тюрингии), можжевельник (в Баварии). О том, что бук предшествовал ели в некоторых местах, свидетельствуют сохранившиеся до наших дней названия елки буковым деревом (Buchsbaum — в Швабии, Bosbääm, Busbääm — в Гессене и других местах ФРГ).[413]
В Эльзасе уже издавна предпочитали ель и под рождество ее ставили, а не подвешивали.
Сведения о елочках, поставленных на столах и украшенных яблоками, сахарными изделиями и облатками, восходят уже к первой половине XVI в. В начале XVIII в. такие ёлочки ставили и в других областях, но свечей на них еще не было. Первые сведения о рождественском деревце со свечами относятся ко второй половине XVII в. (в Ганновере). Но это еще была не одна большая ель, а маленькие буковые деревца со свечами на каждой ветке. Постепенно вместо нескольких маленьких деревцев стали ставить одну большую елку. К XIX в. елки появились и на рождественских ярмарках. Еще в 1785 г. на ярмарке в Лейпциге елки не было, а в 1807 г. в Дрездене их было уже много.
Таким образом, первые елки в том виде, как мы их знаем, — со свечами и украшениями, появились только в конце XVIII в. и в течение столетия распространились во многих странах.
Западногерманский этнограф Вилли Крогманн присоединяется к мнению известного немецкого этнографа О. Лауфера, что свечи на елке появились под влиянием церковной символики.[414]
Старинная гравюра «рождественское дерево»
Зелени и свету приписывалось апотропеическое действие. И на рождество свету и огню придавалось большое значение. На Новый год издавна, даже в античности, дом украшали зелеными ветками, считая, что это гарантирует человеку в новом году здоровье и счастье. С переносом начала года в XIV в. на рождество постепенно стали в этот день украшать дом зеленью. С развитием дешевого фабричного изготовления свечей из стеарина и парафина представилась возможность употреблять их в большем количестве, и тогда, по-видимому, и вошло в обычай зажигать свечи на елке. Это вызвало в свою очередь развитие промысла (главным образом, в Эрцгебирге) резчиков подсвечников для елки. Для мальчиков вырезали подсвечники в виде фигурок горняков, для девочек — в виде ангелов.
Некоторые исследователи (Могк, например),[415] считают, что предшественницами елки были ветки вишни, слив, яблонь, которые ставили в воду еще до рождества с тем, чтобы они распустились и зацвели к святкам. Считали, что пробудившиеся к жизни силы растения перейдут на человека и животных. С этой верой связан и обычай стегать людей «прутом жизни» (чтобы живительные соки перешли в человека). Но ветки вишни, слив и яблонь не всегда распускали листочки или зацветали, что вызывало разочарование и даже страх; вероятно, они постепенно и были заменены вечнозеленой елкой.
Одновременно в этот период в восточных областях — в В. Саксонии сложился обычай строить рождественские пирамиды, вырезанные из дерева, украшенные свечами, цветами из цветной бумаги, фигурками и вечнозелеными ветками. Первые сведения о пирамидах относятся к началу XIX в. (1810 г. в Берлине; 1825 — в Гамбурге),[416] однако к этому времени они, видимо, были уже на востоке и севере Германии довольно распространенным явлением. В XX в. они почти полностью (за исключением отдельных мест в Эрцгебирге) были вытеснены елкой.
Ясельные представления (Krippendarstellungen) в новейшее время утратили свой былой блеск: но в качестве пережитка их прежнего значения под елку иногда ставили ясли.[417] А в Эрцгебирге и некоторых других местах, вопреки обычаям, сложившимся после Реформации, клали в церкви в ясли вырезанную из дерева и закутанную в белую одежду фигурку ребенка.
Во многих немецких областях, особенно католических, к рождественской мессе шли в 12 часов ночи, кое-где в 4 часа утра (Рейнланд) или в 6 часов. Еще в 1930-е годы в Баварском лесу ежегодно направлялись в полночь к церкви процессии, участники которых были наряжены мифическими персонажами: Иосиф и Мария с ребенком в колыбели, два пастуха и кнехт Рупрехт; возглавляли процессию ангел и святые Мартин, Николай и Петр. Под звон колоколов вносили дитя в церковь и клали в ясли.
В 12 часов начиналась месса, пели главным образом пастушеские и духовные песни.[418] В прошлом подобные шествия, отдельные сценки и диалоги были широко распространены. На юге Германии и в Австрии рождественские игры развились в настоящие драматические представления. Ясли с ребенком в них были непременным предметом в церкви в святую ночь. В настоящее время елки ставят и в церквах. В Рейнланде, особенно в районах, граничащих с Нидерландами, напротив, елка еще и в 1920-е годы в селах была редкостью и само рождество в его новой форме (семейный праздник с одариванием) уступало в значении дню св. Николая. В городах же все больше распространялось празднование рождества в семье, хотя церковь все ревностнее устраивала ясли, которые стояли до сретения (Maria Lichtmess, 2 февраля).[419] Многое из ясельных представлений вобрал в себя кукольный театр. Постепенно елка проникла даже и на кладбища — в Кёльне, например, все чаще на рождество стали ставить маленькую елку на могилах родственников.
После возвращения из церкви у католиков имела место праздничная трапеза, непременным блюдом которой была свинина (или свиные колбасы) с квашеной капустой. По немецкой пословице «иметь счастье» (Schwein haben) — буквально значит «иметь свинью». Квашеная капуста считается целебным средством. По поверью, тот, кто ест кислую капусту на Новый год, будет весь год здоровым. Когда хотят пожелать кому-нибудь счастья, говорят «Leb wohl, ess Kohl» (живи хорошо, ешь капусту). Даже скоту в рождественскую ночь дают зеленую капусту.
На севере Германии «святой ужин» (heilige Mahl) устраивали до мессы. Придавалось большое значение выбору и числу блюд. Обычно их было 7 или 9. Предпочитали кушанья, несущие в себе зародыш жизни: рыбную икру или селедку и карпа, горох, бобы, мак, яйца, просяную или ячменную кашу (в последнее время эти злаки вытеснил рис), маковые клецки. После еды в Целле светили под столом и искали рассыпанные по полу зерна: какого вида злака зерен больше найдут, тот и лучше уродится.[420]
В городах главные рождественские блюда — гусь и карп (в некоторых местах карпа готовили только на Сильвестра). В Гамбурге и земле Шлезвиг-Голштейн главной рождественской едой был карп, в сельской местности — свинина, в некоторых местах — свиная голова.