Сравнительно новым кушаньем был яблочный штрудель, распространившийся на востоке страны, где он вытеснил более ранние виды обрядового хлеба.
Из мучных блюд часто приготовляли различные изделия из теста с начинкой сладкой, кислой, без начинки и т. д. под общим названием крапфен (Кгарfen или Nudel). Крапфен давали ряженым как гостинцы. Пекли их и в другие дни святок, приготовление их также окружено рядом примет, соединенных с выпечкой обрядового хлеба в Австрии.
В рождественский ужин включались часто жидкие каши из муки, чаще пшеничной. В Тироле и Зальцбурге такую кашу бахлькох (Bachlkoch) варили на молоке и поливали сливочным маслом и медом. Ей также приписывали магические свойства: тот, кто ее съест, станет сильней и умней. Поэтому старики говорили молодежи: «Ты еще мало ел каши», или «Ты теперь должен есть кашу».[485]
После мессы ели мясо и мясные блюда — Mettensuppe (крепкий бульон, иногда это название распространялось и на другие блюда), колбасы, свинину и говядину с хреном и кислой капустой. Повсеместное распространение свинины, по-видимому, объяснялось ее наибольшей дешевизной, но можно думать также, что она имела и какое-то ритуальное значение: связанные с ней обычаи приурочены преимущественно к Новому году. В последнее время за праздничным столом частым блюдом стал венский шницель. Позднее других блюд на праздничном столе появилась рыба. Карп стал принадлежностью стола горожан, постепенно распространились дешевые сорта рыбы и в сельской местности.[486]
В Каринтии и Верхней Австрии приготовление меттензуппе было связано с особым обычаем — перед мессой в огонь клали сучковатый чурбан (Mettenstock, Tschock), который должен был гореть до утра. Этот чурбан, по-видимому, когда-то был ритуальным рождественским поленом. Ныне ритуал разжигания его уже забыт. Раньше его пепел рассыпали на поля.[487]
Обязательными элементами трапезы были также горох, бобы, мак, орехи, имевшие магическое значение, так как символизировали множественность, изобилие; ели мед, чтоб жизнь была слаще. Почти все они входили также в состав поминальных блюд.[488]
Рождество — семейный праздник. Вся семья должна быть в сборе, за общей трапезой. Считали, что приход чужих в это время не предвещал ничего доброго, даже грозил смертью кому-нибудь из домашних. По-иному относились к бедным людям, их охотно приглашали за стол. В народе их связывали с святым семейством.
Рождественской трапезой делились со всем хозяйством, которое принадлежало семье, — со скотом, очагом, деревьями, полями. Остатки трапезы, особенно хлеба, бросали на землю, под фруктовые деревья; при этом говорили: «Дерево, ешь». В Штирии дети приглашали их есть бахлькох. В Зальцбурге до середины XIX в. сохранялся обычай целовать деревья ртом, полным пищи, — «Будь веселым, не будь ленивым, таким же полным, как мой рот» («Sei lussti! Sei net faul. So soll wia me Mäul voll»).[489]
Вероятно, это было результатом распространенного поверья, что, якобы, подобным путем можно добиться магического воздействия: усилить плодородие.
Считалось, что умершие, якобы, оставались членами семьи, от них ждали помощи в эти ночи, когда совершалось много таинственного, сверхъестественного. Во время трапезы нередко для умерших ставили приборы на столе, оставляли еду на ночь. Возможно, что это свидетельствовало о культе предков в прошлом. Со временем эти обычаи сильно изменялись, получали иное объяснение — так, на окне или около печи оставляли еду для «бедных душ» или для Марии и младенца Иисуса. Раздача еды беднякам также заменила эти старые обычаи.[490]
Близки к ним распространенные в Австрии «кормления» природных явлений, стихий — огня, воды, ветра, реже — града. С этой целью пекли особые печенья различной формы. В Верхней Австрии хлебные шарики клали на крыши домов или на заборы (часть из них сохраняли весь год, крошки их бросали во время бури). В некоторых местах эти печенья имели антропоморфные или зооморфные формы — фигурки лошадей, коровы, подковы, их бросали в огонь; в Бургенланде выпекали печенье в виде человеческих фигур, часто в виде запеленатого младенца, его называли «Отец дома» (Hausvater), в сочельник хозяин дома отламывал ему голову и бросал ее в источник — «для водяного», остальную часть делили среди всех присутствующих. Интересны также названия печений в Каринтии — «Ofenkuh», «Ofenkater» («Печная корова», «Печной кот»). Можно предполагать, что эти печенья представляют отголоски древних жертвоприношений.[491]
Особое значение в зимней обрядности получила зелень как символ жизненной силы. Австрийский этнограф Вольфрам исследовал различные формы этого обычая. Старый обычай приносить зеленые ветки или деревце в дом или ставить его во дворе был широко известен в прошлом в Австрии и, по-видимому, сохранялся еще в начале XIX в. В Каринтии и Штирии елку (Weihnachtsgrössing) ставили во дворе у входа в дом или в стойло, где она оставалась до 2 февраля. Такому дереву приписывали особые свойства — отгонять болезни и несчастья. 28 декабря ветками этих деревьев дети ударяли прохожих, говоря: «Будь здоровым, живи счастливо». Как оберег от злых сил еловые ветки использовали в сочельник для чистки каминов и печных труб (в повериях печные трубы считали дорогой духов).
В домах деревце, чаще его верхушку с украшениями или без них, подвешивали к потолку (Бургенланд, Штирия, Каринтия). В некоторых районах Штирии этот обычай был известен еще в 30-е годы. В Вене на рождество делали букеты из веток елки и украшали их бумажными цветами. В XVI в. украшенные елки ставили во время цеховых рождественских праздников, вечером трясли дерево и ловили упавшие яблоки и сласти. Можно предполагать, что эти виды зелени были предшественниками современной елки. К их числу надо отнести также подставки (в день рождества и св. Николая), украшенные ветками, яблоками, пряниками. В отдельных районах Бургенланда был также распространен обычай нарядно украшать кусты терновника в дни этих зимних праздников.[492]
Современный австрийский праздник рождества также тесно связан с елкой. Украшенная елка с огнями — «рождественское дерево» (Weihnachtsbaum), «дерево Христа» (Christbaum), — появилась в австрийских городах Вене и Зальцбурге в первые десятилетия XIX в., главным образом среди зажиточных слоев, в немецких или связанных с ними австрийских семьях. Общим обычаем у горожан она стала лишь со 2-й половины XIX в. Значительно медленнее елка распространялась в сельской местности, особенно на западе страны, лишь в 1920-е годы она стала и у крестьян характерной принадлежностью праздника. Но и в 40-е годы еще в ряде местностей рождество праздновали без елки, например, в округе Мурау (Штирия) около половины семей не ставили ее.
Обычай рождественского дерева, как нехристианский, сначала не нашел поддержки и даже встретил сопротивление со стороны католического духовенства. Благодаря своей популярности среди народа со временем елка появилась и в церкви. В последние годы елка вышла за пределы семейного круга, «дерево для всех» (Baum für alle) стало в центре общественных, детских, школьных праздников, ее ставят и на городских площадях или в селах перед церковью. После первой мировой войны еловые деревья появились на могилах и у памятников военного времени.[493]
В Австрии, как и в других странах Европы, на рождество дарят подарки детям, их приносят ряженые или родители кладут их незаметно на стол, в чулки или в башмачки, поставленные или повешенные около печной трубы, окна, двери, под елкой. В последнее время этот обычай связан с представлением о «золотом коне» (Golden Rössle) или ребенке Иисусе (Jesuskind), якобы приезжающем на нем. Рождественские традиционные фигуры — Крампус, Бартль, Николай, конь и т. д. часты среди елочных украшений, как пряники или конфеты.[494]
Каждый день конца декабря имел свое назначение. 26 декабря, в день св. Стефана, происходило освящение соли и сена, благословение лошадей, устраивались скачки. В местах паломничеств (особенно многочисленны в Каринтии) верующие оставляли вотивы: фигурки, подковы и т. д. Следующий день св. Иоанна, был известен освящением вина. Еще недавно 29 и 30 декабря «кормили» воду, ветер, огонь, землю (бросали остатки праздничной еды, хлеба или кашу).
В противоположность рождеству встреча Нового года особенно в городах еще раньше получила общественный характер. 31 декабря называется вечер Сильвестра или день Сильвестра. Это наиболее распространенное название произошло от имени римского папы Сильвестра. Горожане проводят его шумно и весело, собираются в кафе, театрах, гостиницах, где и встречают Новый год.
Перхта из Штейермарка
Среди крестьян 31 декабря и 1 января были лишь одними из 12 дней, в Верхней Австрии 1 января долго не воспринималось как Новый год, началом года считали 25.XII или 6.I.
Ряд обычаев, связанных с рождеством и днем Трех королей, постепенно перешел и на этот день. 31 декабря ходили ряженые со звездой, с пожеланиями счастья, получали деньги и сладости. Как последняя ночь старого года этот день был окружен различными приметами и запретами. Так, никто не должен лежать больным в постели, иначе будет болеть весь год, нельзя сушить белье — это могло привести к смерти. Гадания (способы их те же, что и в другие дни святок) стали также традицией этого дня.
Современный обычай подарков и поздравлений на Новый год был распространен еще в конце XVIII и начале XIX в. И теперь принято дарить фигурки или посылать почтовые открытки с традиционными символами счастья; таковыми считаются трубочист, четырехли