В Чешской Силезии каждый день от дня св. Люции до сочельника откладывали по полену, разводя огонь. В сочельник, разведя огонь из отложенных дров, нужно было ждать прихода ведьмы, которая должна была что-то попросить в долг. Уберечься от ее чар можно было, не давая ей ничего взаймы.[590]
Магическим средством против злых сил в день св. Люции у чехов и словаков считался чеснок. Его ели все члены семьи, давали чеснок и скоту. Над дверью дома и хлева рисовали чесноком крест. Защитное свойство приписывалось и железу. Утром в день св. Люции в Словакии ходили мальчики по домам с железной палицей (ocel'а) и говорили:
Doniesol som vám oceli,
Aby vam hrnce, misky nebily
A sekery nelámaly…
Западные славяне придавали особое значение периоду от дня св. Люции до дня трех королей. Это был период, близкий к зимнему солнцестоянию — наиболее богатый обрядностью и целостным циклом календарных праздников. Его основа, по-видимому, языческая, слилась с христианскими верованиями. Суть языческих обрядов этого цикла была в обращении к природе, умирающей и вновь возрождающейся к новой жизни. С этим были связаны и специфичные для зимнего цикла гадания о характере будущего года, магической целью которых было обеспечение урожая, здоровья и благосостояния себе и своим близким в наступающем году.
В течение двенадцати дней от св. Люции до рождества (25 декабря) люди примечали погоду. Каждое число соответствовало определенному месяцу в году. По особым приметам в тот или иной день гадали о погоде в соответствующий ему месяц.
21 декабря западнославянские народы отмечали день св. Фомы, считая, что рождественские празднества уже близки. У поляков есть поговорка: «На святого Фому годы (рождество) уж дома» (Na świętego Toma gody już doma).[592]
Праздники от рождества до трех королей — это Godnie Święta, Gody (поляки), Hody, Vianoce (словаки), Vánoce, Hody (чехи), mjez hody, mijazy (лужичане). В обычаях, которыми отмечал их народ, одни исследователи (в Польше, например, Я. С. Быстронь) видят соединение двух разных языческих празднеств — аграрного и почитания умерших (подобно Larentalia и Saturnalia в Древнем Риме),[593] другие (например, С. Двораковский в Польше, А. Вацлавик в Чехословакии) основой их считают культ мертвых, аграрные же элементы — только особым аспектом этого культа.[594] В. Клингер, усматривая в этих обрядах главным образом культ умерших предков, считает их духами земли — покровителями земледелия.[595]
Этнографические и фольклорные материалы о зимних календарных обрядах, их сопоставление с данными по обрядам других народов выявляют в них не только пережитки культа мертвых и аграрной магии, но и многие элементы обрядности, связанные непосредственно со скотоводством. Как уже говорилось, отчетливо выявляются также магические действа, цель которых охранить здоровье людей, обеспечить им удачу в жизни, всяческое благополучие.
Рождественские празднества начинаются сочельником. У поляков он называется wigilia, wilia, у чехов и словаков vilia, на юге Словакии kračún, у лужичан — gwězda, gwězdka (звезда) или połozżica (может быть пастушеский вечер). Чехи и словаки называют рождественский сочельник «щедрым» (štědrý), тогда как у поляков, подобно украинцам и белорусам, «щчодрым» (szczodry) называется сочельник Нового года.
В рождественский сочельник можно выполнять только самые необходимые работы по хозяйству (приготовление еды, корма скоту и пр.). Однако есть сведения о том, что у поляков в этот день охотились и ловили рыбу и старались делать это с успехом, что должно было, по народным приметам, принести удачу в охоте и рыболовстве на весь год. Считалось также предвещавшим удачу шуточное незамеченное воровство деревьев из леса, дров, мелких предметов в чужом доме и пр. И для действительных воров кража в рождественский сочельник была якобы очень хорошей приметой.
В сочельник не полагалось давать взаймы ни пищу, ни вещи, ни деньги, чтобы не впасть в бедность. Но долги следовало к этому дню отдавать. Из этой веры в «магию первого дня» выросли и магические действия. Так, у лужичан, чехов и словаков по старому обычаю на рождество считают деньги, кладут их на стол, чтобы весь год они не переводились. Польские обычаи предписывали в рождественский сочельник простить все обиды и сохранять хорошее настроение. Дети должны были проявлять послушание, иначе их будут часто бить весь год. У чехов и словаков в сочельник наблюдались некоторые запреты: нельзя было уходить далеко от дома, чтобы потом не скитаться весь год, нельзя спать и даже лежать, «иначе будешь болеть и полягут колосья хлебов».[596]
Обрядовое печенье чехов (Моравия)
Маска «медведь» из румынской новогодне-рождественской обрядности (к стр. 291)
Примечали, кто придет первым в дом в сочельник. Во многих районах Польши, Чехии, Словакии считают, что полазник-мужчина — предвещает благополучие всему дому, а полазник-женщина — всякое зло и болезни. В других же местах до сих пор считается, что, если женщина (сейчас чаще девочка) первая придет в дом, то у коровы будет телочка, а если мужчина, то бычок. В Польше вошедший в избу должен был сразу же сесть и квохтать, чтобы куры по весне поскорее заквохтали и прилежно высиживали цыплят (имитативная магия). В польском Подгалье подлазник — гураль (горец) средних лет из левой рукавицы всех обсыпал овсом, желая счастья, здоровья.[597]
У словаков полазником выступал человек со змеей, сделанной из скрученной бумаги. По народным верованиям, она живет в каждом доме под порогом или печью. Сейчас хождение со змеей превратилось в увеселение молодежи, но первоначально этот обычай имел глубокий смысл и, возможно, связывался с культом предков.[598] Полазниками были у словаков и пастухи. Они ходили перед ужином по домам и разносили прутья в качестве символического подношения и получали за это калачи, свинину и т. п. В польской Силезии (особенно горной) в рождественский сочельник также ходили пастухи по деревням. Они снимали со скота колокольчики, надевали их на себя вместе с цепью и другими бренчащими предметами. Под звуки труб и пищалок они появлялись в домах, где их угощали лепешкой и пивом.[599] В Моравии пастух сгонял как будто бы в Вифлеем овец, т. е. ряженых мальчиков с хомутами и колокольчиками на шее. Мальчики со страшным шумом и блеянием выскакивали из домов и бежали впереди пастуха.[600]
У чехов вечером в щедрый день пастух обходил деревню, трубил, хлопал бичом. Хозяйки выносили ему сладости и рождественские калачи. И вновь он обходил дома уже на св. Степана (второй день рождества), разносил еловые веточки и кропил хлева святой водой.[601]
Утром в сочельник рождества все домашние мылись, нередко бросая перед этим в воду серебряные монеты (поляки, чехи, словаки), что якобы привлечет богатство в семью. Распространен обычай умываться или даже купаться вечером в реке, ручье, умываться у родника, так как это может предотвратить болезни, принести человеку здоровье и бодрость.
Если у чехов и словаков св. Николай (Микулаш) приходил и приносил детям подарки в день св. Микулаша, то у поляков он появлялся с той же целью в рождественский сочельник.[602] В этот же день в Польше ходили по домам Юзеф в сопровождении божьего дитяти (Силезия),[603] или гвяздоров (gwiazdory). например, в Познаньском воеводстве.[604] Юзеф и гвяздоры были в вывороченных мехом наружу кожухах, опоясаны соломенными перевяслами и цепями, в больших меховых или бумажных шапках. Нередко они были в масках или с лицами, вымазанными сажей. О своем прибытии они возвещали стуком в дверь и звоном колокольчиков, привязанных у гвяздоров к сапогам. Ходила еще и гвяздка (мужчина или женщина), одетая в белое платье.
Прибывшие спрашивали родителей, послушны ли дети, заставляли детей читать молитву. Если ребенок был непослушным или не помнил молитву, Юзеф, божье дитя или гвяздка били его принесенными розгами. Послушных детей одаривали яблоками, сластями и иными подарками, что были у них в корзине. В Познаньском воеводстве гвяздоры, выйдя из дома, ударяли розгой каждого встречного, если он быстро не уходил с их пути.[605] В Вармии ходила еще группа так называемых слуг с «сивым конем». Старейший слуга раздавал детям подарки, это сопровождалось подскоками коня.[606]
Лужицкие святочные обрядовые шествия очень похожи на немецкие и польские. И в них переплетаются церковнохристианские черты с древними, чисто народными. У католиков Верхней Лужицы главными действующими лицами шествий были евангелический персонаж — Иисус (Boże dzeěćo) и сопровождающий его Румподих (Рупанц, Умпрехит — от нем. Рупрехт). Так же как польский Юзеф и гвяздоры, Румподих ходит в бородатой маске, в вывороченной меховой одежде, с мешком — в нем яблоки и орехи для одаривания послушных детей, с розгой для наказания непослушных. Этот обычай описан еще в XVIII в. и, по мнению некоторых исследователей, заимствован лужичанами от немцев в средние века.