Обряд этот имеет много общего с армянским праздником «Дерндез», устраиваемым ежегодно в феврале. Обычно вечером население разводило на крышах домов костры, через которые прыгали девушки и женщины, а мужчины ходили вокруг. Там, куда пойдет дым, будет хороший урожай. Женщины также верили, что, перепрыгнув через костер они будут иметь благополучие в семье, а главное, у них будут рождаться мальчики. В настоящее время этот праздник уже утратил религиозное содержание и кое-где устраивается как развлечение для молодежи. Как и у курдов-езидов, он связан с культом огня [Аристова, 1966, с. 175]. А. Авдал так описывает этот день: «„Дерндез“ был связан с культом огня. Дети разводили на крышах домов небольшие костры и вешали с „ердиков“ (световое окно) мешочки, в которые хозяйки дома клали яйца, фрукты, гату и пр.» [Авдал, 1957, с. 229].
Зимой, самой «сказочной» порой, сельское население собиралось по вечерам в чьем-либо доме, в большой комнате — гостиной, чтобы послушать увлекательные волшебные сказки, остроумные легенды и притчи. Здесь же устранились состязания между певцами — дангбежими. В отличие от других жанров устной словесности, сказки, особенно волшебные, в курдском быту, как правило, рассказывали вечерами. Ни один из рассказчиков днем не начинал волшебную сказку. По их представлению, нарушение этого правила считалось величайшим грехом [Ордихане Джалила, 1989, с. 15].
В прошлом в каждой деревне существовали свои профессиональные сказочники и дангбежи, которые по вечерам пели и рассказывали сельчанам всевозможные байки. Курдский писатель и выдающийся дангбеж Ахмеде Мирази вспоминал: «Нашим сказочником был Хамзое Алабылке, а дангбежем — Бакыре Наби» (цит. по [Ордихане Джалила, 1989, с. 15]). Подобные вечера были своеобразной школой для молодых сказителей, формировали фольклорный репертуар. Представители старшего поколения свидетельствуют, что их дети и прадеды слушали и сами рассказывали нескончаемые, длившиеся по несколько часов, а иногда и дней, повествования.
Искусство рассказчика передавалось из поколения в поколение. О подобных персидских мастерах живого слова писал А.А. Ромаскевич: «Сказочник — весь движение и жизнь: он громко кричит, временами речь его переходит в пение, он страстно жестикулирует, то медленно и тихо ступает, то быстро движется, поворачиваясь в разные стороны и изгибаясь всем телом, подражая движениям и действиям сказочных персонажей. Сидящие напряженно слушают и иногда при патетических возгласах рассказчика, за которыми следует пауза, громким хором вторят ему» (цит. по: [Ордихане Джалила, 1989, с. 16]). Подобные мини-театральные представления мастеров устного слова всегда оказывали большое воздействие на слушателей. Высокое исполнительское мастерство способствовало тому, что люди верили в рассказываемое чудо.
Сказки, которые рассказывались долго, называли чирок, или, по-персидски, хекаят, что означает «повесть», «рассказ». А сказки небольшого объема назывались чиванок, т. е. «малютка» [Ордихане Джалила, 1989, с. 16].
Каждый сказитель по-своему исполнял свое любимое произведение, дополнял или своеобразно интерпретировал текст. В исполнительской манере проявлялись его характер, мироощущение, каждому был присущ особый стиль повествования и арсенал художественных образов. Он становился как бы выразителем духовной культуры соплеменников, односельчан, сверстников, определенных социальных групп.
Зимними вечерами нередко устраивали также йахнахи. Освобождали большое помещение, зажигали светильники и приглашали дангбежей и музыкантов. На вечеринку приглашали всю молодежь — юношей и девушек, невест и молодых женщин. Играли на сазе, пели, плясали в хороводе и танцевали до утра. Потом все расходились по домам [Баязиди, 1963, с. 34].
За 45 дней до наступления весны, в период пробуждения природы, в Иранском Курдистане, в районе Хавромана, курды проводят церемонию, называемую Свадебная церемония Пира Шахрияра. Она начинается с восходом солнца (что провозглашается детьми), когда совершается ритуал пожертвования скотом. В это время готовится тушеное мясо из туш жертвенных животных и раздается присутствующим.
Праздник сопровождается воспеванием (очевидно, богов, героев — О.Ж.), песнопениями, плясками под даф (тамбурин), звуки которого доводят танцующих до экстаза. Через неделю после этого праздника его участники посещают погребения Святых (Пиров), а затем едят хлеб и йогурт, символизирующие благосостояние [Kurdistan Times, 1992, с. 149].
Таким образом, курды проводят самые разнообразные праздники, связанные с их национальными традициями, а также религиозными, территориальными и хозяйственными особенностями. Календарные праздники и обычаи курдов обязаны своим происхождением и развитием историческим, социально-экономическим, политическим и социально-культурным условиям областей и регионов Курдистана. Совместное проживание курдов с другими народами способствует процессу взаимообогащения и развития их культур.
Календарные праздники и обряды демонстрируют конфессиональную многоплановость культуры курдов: они отмечают и мусульманские, и езидские праздники. Признавая несомненное единство материальной и духовной культуры курдов-езидов и курдов-мусульман, тем не менее, нельзя не отметить некоторую разницу в отдельных культурных традициях, которую отнюдь не следует толковать как противопоставление их духовной и материальной культуры.
Отметим, что такой общераспространенный праздник всех курдов, как Ноуруз, имеет различия в зависимости от места его проведения. Он празднуется независимо от местопребывания курдов, будь то их этнографическая родина или другие районы мира (Европа, Австралия и т. д.).
Большинство календарных праздников и обычаев занимает видное место в социальной жизни курдского этноса. Невзирая на локальные и другие особенности, они отражают присущую курдскому этносу в целом национальную самобытность.
ТуркиА.Э. Тенишева
Турция, как и Россия, занимает уникальное географическое положение, Она является своего рода мостом, соединяющим две части света: основная ее территория находится в Азии, меньшая (всего 3 %) занимает юго-восточный край Европы (Восточная Фракия, или Восточная Румелия). Географически соединяя Запад и Восток, Турция и в своей культуре демонстрирует органичное слияние различных традиций.
Восточная часть Турции — Анатолия (в переводе с греческого «Восток», «Восточная страна») — на протяжении тысячелетий играла роль своеобразного «этнического котла», где сталкивались, переплетались, волна за волной сменяли друг друга сотни различных племен и народов, где складывались новые этносы, где происходили постоянное взаимодействие и взаимообогащение культур Востра и Запада. Хатты, хетты, урарты, фригийцы, фракийцы, кельты, славяне, скифы, персы, греки, лазы, армяне, арабы, курды, тюркские племена, монголы — вот далеко не полный перечень народов, оставивших свой след на этой земле. Как правило, племена и народы, очередной раз завоевавшие территорию Малой Азии, утверждали здесь свой язык и политическое господство. Однако, ассимилируя местное население они сами перенимали многие местные культурные обычаи и традиции, передавая их как эстафету следующим завоевателям. Это волнующее ощущение связи времен и народов не покидает, пожалуй, всякого, кто побывал в Турции.
Последняя мощная волна завоевателей хлынула в Малую Азию в XI в. Это были тюркские кочевые племена, которые до этого проделали за три с лишним столетия длинный путь от Алтая через Среднюю Азию и Хорасан, прежде чем подошли к границам Византии. На земле Древней Анатолии они столкнулись с миром, представлявшим собой пестрый конгломерат народов, средоточие самых различных культурных традиций. Здесь жили греки, армяне, евреи, лазы, грузины, курды, арабы, ассирийцы, славяне. Из этих этнических компонентов и формировался турецкий этнос.
Сложение турецкой народности происходило по ставшей уже традиционной схеме. С одной стороны, шла постепенная ассимиляция местного оседлого населения путем перехода на язык и религию завоевателей. С другой стороны, что касается процесса аккультурации, то здесь преобладающее влияние было за культурой малоазийских народов [Еремеев, 1980, с. 48]. Тюркские кочевые племена довольно быстро сами стали переходить на оседлость, и в процессе освоения ими более высокой земледельческой и скотоводческой культуры Анатолии они переняли местные навыки хозяйствования, заимствовали материальную культуру и элементы духовной культуры покоренных народов. Это заимствование прослеживается, в частности, в календарной традиции, в календарных праздниках и обрядах.
Если по сути традиционные календарные праздники турок являются как бы итогом взаимовлияния и взаимодействия культур, сталкивавшихся на территории Анатолии, то по форме они были мусульманскими. И это не удивительно, поскольку вся культура турок развивалась в русле мусульманской религии, ислам регулировал практически все стороны жизни турок, вплоть до формирования у них повседневных навыков поведения и привычек. Можно сказать, что ислам был не просто религией, а образом жизни мусульманина [Еремеев, 1990]. Поэтому главными праздниками считались именно религиозные, отмечавшиеся по лунному мусульманскому календарю.
Для обозначения понятия «праздник» турки используют термин арабского происхождения байрам. Однако он в основном применяется по отношению к крупным государственным или религиозным праздникам и обозначает «дни, причисляемые ко всенародно значимым». Применительно к традиционным народным праздникам часто используется турецкий термин геленек. По смыслу он близок понятию «традиция» и означает переходящие из поколения в поколение культурные особенности, обычаи, знания и привычки, что является основой «крепкой связи, единства духа и общност