хекимбаши. Во время праздника на большом фарфоровом блюде, украшенном лентами и тканями, хекимбаши торжественно преподносил пастилу султану и высшим сановникам. Те, в свою очередь, одаривали главного врача дорогими подарками [Demirhan, 1976, с. 7615].
Что же касается народной традиции празднования Невруза, то к началу нашего века она сохранилась лишь у последователей шиизма, которых в Турции называют алеви. К ним относятся курды и отдельные группы турок в Восточной Анатолии, некоторые племена юрюков и туркмен, в том числе племя тахтаджи, живущее недалеко от Измира (Западная Анатолия). Широко отмечали Невруз члены суфийского братства Бекташи, чьи воззрения были близки шиитским. Согласно преданиям турок-шиитов, празднование Невруза связано с именем Али, двоюродного брата и зятя пророка Мухаммеда, четвертого его преемника. По одной версии, Невруз считался днем рождения Али, согласно другой — днем провозглашения его халифом [Boratav, 1973, с. 267]. Бекташи рассматривали его как день женитьбы Али, на дочери Мухаммеда Фатиме [Çay, 1988, с. 24]. Следует отметить, что в сознании шиитов Али оттеснил на второй план не только своих предшественников — халифов Абу Бакра, Омара и Османа, — но даже самого Мухаммеда; для многих шиитов Али — олицетворение божества. Поэтому связь Невруза с именем Али подчеркивает исключительную значимость этого праздника в глазах последователей шиизма.
В традиционном сельскохозяйственном календаре турок-суннитов Невруз также занимает исключительное место, он считается днем окончания зимы и с него начинается новый год. Однако эта традиция, уходящая своими истоками в древнетюркскую историю, закрепленная впоследствии иранским влиянием, не нашла своего развития у турецких крестьян, исповедующих ислам суннитского толка. На территории Малой Азии под влиянием местных климатических условий и культурных традиций у них произошло переосмысление этого праздника. Невруз, по-видимому, рассматривался скорее как официальный праздник, принятый при дворе султана. Можно также предположить, что большинство турок, чьи культурные традиции развивались в русле ислама суннитского толка, не считали полностью своим праздник, пришедший из шиитского Ирана. Кроме того, Малая Азия по климатическим условиям отличается от Ирана, и оживление природы здесь происходит несколько позднее. Поэтому, сохранив в календаре Невруз (или, как его еще называли, Март Докузу, т. е. 9 марта) как начало нового года, а также сохранив некоторые обычаи и поверья, связанные с этим днем, турецкие крестьяне-сунниты перенесли свою обрядность на друг весенний праздник — Хыдреллез. Именно он справлялся как праздник пробуждения природы и начала нового года.
Поскольку в настоящее время этот праздник сохранился в основном у курдов Восточной Анатолии, самими турками он рассматривается не как «свой», турецкий, а как «чужой», курдский, праздник. Однако некоторое негативное отношение к этому празднику в силу известных политических причин не может вытеснить его полностью из культурного наследия турецкого народа, и этот день, и связанны ним обычаи и обряды до сих пор являются частью календарно-праздничной культуры турок.
Для турок-шиитов подготовка к Неврузу начиналась за несколько дней до праздника. В домах проводили уборку, шили новую одежду, покупали подарки.
Утром в день Невруза надевали самую лучшую одежду, поздравляли друг друга, обменивались подарками, везде царило веселье. В этот день было принято дарить цветы или оставшиеся от прошлого сезона плоды. Многие высаживали растения — плющ или розовые кусты [Гордлевский, 1962 (IV), с. 59]. Праздновать Невруз отправлялись в поля, сады, к горам. Следы этого обычая в виде загородной прогулки или пикника на берегу реки, устраивавшихся 22 марта, сохранились и у турок-суннитов. Большой популярностью в этот день во многих городах Центральной Анатолии пользовались прогулки за город учеников с учителями [Гордлевский, 1968 (II), с. 89].
Сахан (медное блюдо с крышкой) [Celal, 1946, с. 18]. Прорисовка Г.В. Вороновой.
Праздничная обувь из тонкой кожи с вышивкой [Celal, 1946, с. 147]. Прорисовка Г.В. Вороновой.
Особое место в праздничных обрядах, совершавшихся в день весеннего равноденствия, занимал обряд поминовения предков. По представлениям — тахтаджи, главная цель Невруза заключалась в том, чтобы напоить, накормить и развеселить покойных [Yetişen, 1951, с. 355]. В Восточной Анатолии обряд поминовения выделялся как особый праздник — Праздник умерших (öл ю байрамы) — и отмечался в ближайший к Неврузу четверг или пятницу [Aydinğlu, 1969а, с. 5298].
Обряд начинали с приготовления халвы, для чего перемешивали муку с сахарным сиропом или вываренным до густоты меда виноградным соком — пекмезом. Халва являлась главной поминальной пищей этого дня. В некоторых районах Западной Анатолии эту роль выполняли яйца, широко применявшиеся в заупокойном культе многих народов мира как символ воскрешения жизни. Следует отметить, что символика яйца занимала видное место в весенней обрядности суннитов, где оно служило символом жизненной силы и плодородия. В области Ушак (Западная Анатолия) издавна в Невруз было принято варить и красить яйца, кидать их друг в друга [Erginer, 1984, с. 54], обычай этот был, вероятно, заимствован у жителей соседних греческих деревень.
Утром в день праздника жители шиитских деревень, надев новую одежду, захватив с собой халву или крашеные яйца, а также лепешки и различные сладости, отправлялись на кладбище, где после общей молитвы располагались у семейных могил. Прежде всего, участники церемонии поправляли могилы, очищали их, затем начиналась общая трапеза. В заключение обряда остатки пищи разбрасывали на могилах, раздавались детям, беднякам или просто прохожим со словами: «Пусть он прикоснется к душе умершего!» [Çay, 1988, с. 124]. Так, в жертвенной пище живые стремились соединиться с их усопшими предками.
Нет ничего удивительного в том, что праздник Невруз был тесно связан с культом предков, который у турок, с одной стороны, уходил своими корнями в мифологические представления древних тюрок, а с другой, был подкреплен религиозными представлениями местного малоазийского населения. Известно, что у многих народов мира поминовение предков связывалось с представлением о плодородии и благосостоянии, и поэтому являлось частью весенней обрядности. Те же представления нашли отражение в обрядовой стороне турецкого празднества поминовения усопших, основной чертой которого являлось стремление умилостивить предков и заручиться их поддержкой и покровительством в начале нового хозяйственного года.
Этот обряд, проходивший в основных чертах по единому сценарию, в различных районах имел совершенно разную эмоциональную окраску. В Восточной Анатолии он отличался церемониальной торжественностью, весь обряд от начала и до конца проходил под руководством ходжей и паломников, совершивших хадж в Мекку или Кербелу, где находится святыня шиитов. Каждое действие обряда сопровождалось чтением Корана. Здесь ислам постарался полностью подчинить себе чуждый в своей основе культ, устранив оргиастические начала и придав ему соответствующую религиозную окраску. В то же время у тахтаджи в Западной Анатолии, прежде всего, обращает на себя внимание атмосфера непринужденного праздничного веселья, сопутствовавшего посещению семейных могил. В этот день все старались быть жизнерадостными, прощали обидчиков, враждующие стороны должны были помириться. Общая трапеза у семейных могил сопровождалась игрой на музыкальных инструментах и исполнением народных песен — тюркю. Во время трапезы пили традиционный турецкий алкогольный напиток — анисовую водку (ракы). По мнению турок, употребление ракы не противоречит Корану, поскольку его запрет касается лишь виноградных вин. Молодежь устраивала катание на качелях. Дети запускали в небо воздушных змеев (байрак), бегали с корзиночками между могилами, каждый из присутствующих должен был одарить их сладостями [Yetişen, 1951, с. 365]. В этом случае очевидно, что обряд поминовения предков сливался с увеселительными прогулками на лоне природы, характерными для весенних празднеств.
В Восточной Анатолии в праздник Невруза большой популярностью пользовался обычай возжигания огня (атеи йакама). Костры разводили чаще всего на возвышенностях: на плоских земляных крышах или на холмах; иногда возле домов. Народное предание связывало этот обычай с тем фактом исламское истории, когда Али таким образом оповестил народ о своем уходе на войну. Между тем, сами «огненные» обряды отражают, прежде всего, древние магические представления о благодатной силе пламени.
В деревне Дикме области Карс костры разжигались во дворе каждого дома. Топливом для них служило сено (гирч), которым всю зиму кормили скот. Остатки сена собирали и хранили специально для Невруза. Когда пламя костра уменьшалось, жители деревни перешагивали через него. Верили, что таким образом можно очиститься от болезней и бед. Вечером все вместе одновременно подбрасывали горящие тряпки так, чтобы искры от них падали на землю огненным дождем [Dündar, 1978, с. 8230]. Помимо зрелищной, красочной стороны этого действа, оно имело явно магический смысл. Искры, подобно солнечным лучам, падая на землю, должны были пробудить живительные силы природы. Известно, что у древних тюрок огонь почитался как символ Солнца на Земле [Çay, 1988, с. 200]. Вера в благодатную силу пламени переносилась на оставшуюся от костров золу, ее сбрасывали с крыш внутрь дома с пожеланием изобилия и счастья.
Обязательной в день праздника была сильная трапеза: во всех домах готовили различные блюда из риса (салма) и чечевицы, пирожки со шпинатом, большие тонкие лепешки из пресного теста (юфка), плов из булгура (сваренной, высушенной, а затем дробленой пшеницы), разнообразные сладости. На праздничный стол ставили весенние цветы и травы — василек, который турки называли «цветком пророка» (