даты совершения сезонных обрядов во 2, 3, 5, 6, 7 и 9-м месяцах.
В годовом цикле различались четыре сезона — весна, лето, осень и зима, причем Новый год отмечал и наступление весны. Месяцы года именовались по их порядковому номеру, но в народе они имели и свои названия, отражавшие приметы данного сезона или характер сопутствовавших ему сельскохозяйственных работ. Уже в древнейшем литературном памятнике Китая — «Книге песен» («Шицзин»), относящейся к началу I тысячелетия до н. э., мы встречаем «Песню о земледельческом годе», в которой говорится о разных месяцах года:
В четвертой луне трава цветет,
О пятой луне цикада поет.
В восьмую луну мы сберем урожай,
В десятую — падают листья, кружа…
На рубеже XIX–XX вв. жители Северного Китая именовали месяцы лунного года следующим образом: 1-й месяц — «праздничный»; 2-й — «месяц почек»; 3-й — «месяц дремоты»; 4-й — «месяц пионов»; 5-й — «месяц дракона»; 6-й — «месяц лотоса»; 7-й — «месяц голодных духов»; 8-й — «месяц урожая»; 9-й — «месяц хризантем»; 10-й — «милостивый», или «щедрый»; 11-й — «белый», или «пустой»; 12-й — «суровый» [Brendon, Mitrophanow, 1927].
Вместе с тем в Китае, в стране развитого земледелия, не могли не учитывать и годовое движение солнца, определявшее смену сезонов и, следовательно, характер и сроки сельскохозяйственных работ. Подобно многим другим народам, китайцы с древности различали 12 созвездий солнечного Зодиака, которым они присвоили названия животных из распространенного у многих народов Восточной Азии 12-летнего «звериного цикла»: мышь, буйвол, тигр, заяц, дракон, змея, лошадь, овца, обезьяна, курица, собака, свинья. С древних времен в Китае вошло в обычай разделять надвое каждую из 12 частей Зодиака, выделяя в году 24 «сезона» (цзе), или, можно сказать, «узловых момента». Термин цзе, исходное значение которого «коленце бамбука», в Китае обозначал также размеренное, ритмическое движение, нормативное поведение и, наконец, праздник как календарное явление. Сезоны солнечного цикла имели свои названия, приводимые ниже.
В системе 24 сезонов года заметно стремление к созданию отвлеченной классификационной схемы. Тем не менее, эти сезоны независимо от их порой несколько условных названий служили важнейшими вехами реального календаря, регулировавшего быт и труды китайских земледельцев. В сельскохозяйственных компендиумах Китая сроки полевых работ обычно указывались по датам летнего и зимнего солнцестояния, и именно с 24 сезонами солнечного цикла было связано большинство погодных примет, помогавших китайскому крестьянину определять виды на урожай. Например, предвестием доброго урожая считались ясная погода в день Начала весны, гроза в день Колосящихся всходов, дожди в дни летнего солнцестояния и осеннего равноденствия, не слишком большой зной в сезон Малой жары и т. д. [Brendon, Mitrophanow, 1927, с. 20–21; Юнчунь, 1975, с. 527]. По годовому движению солнца высчитывалась дата главного весеннего праздника — Цинмин, символизировавшего торжество света и тепла.
Китайские астрономы с глубокой древности умели поддерживать соответствие солнечного и лунного ритмов в календаре. С этой целью семь раз в девятнадцать лет в календарь вставлялся дополнительный месяц, причем делалось это таким образом, чтобы не нарушать корреляцию лунного и солнечного календаря в годовом цикле. Лунный Новый год в Китае праздновался в первое новолуние после вхождения солнца в созвездие, именуемое в западной традиции Водолеем. В переводе на григорианский календарь это происходит не ранее 21 января и не позднее 19 февраля.
Издревле в Китае существовал также счет времени по шестидесятеричному циклу, в соответствии с которым дни обозначались комбинацией одного из десяти знаков так называемого ряда «стволов» (гань) и одного из двенадцати знаков ряда «ветвей» (чжи). Первый день цикла обозначался сочетанием первых знаков обоих рядов, второй — вторых и т. д. С рубежа нашей эры шестидесятеричный цикл использовался и для счета лет. Китайская мифология вела отсчет шестидесятилетних циклов от 2637 г. до н. э. и приписывала их создание легендарному родоначальнику китайской цивилизации Хуан-ди (Желтому императору).
Десятичленный ряд знаков по традиции ассоциировался с Небом и пятью мировыми стихиями, которые рассматривались в мужском и женском аспекте. Что же касается двенадцатичленного ряда, то составлявшие его знаки соотносились с Землей и имели соответствия среди 12 месяцев, часов суток, сторон света и животных «звериного цикла». Эти соответствия приведены ниже.
Различные порядки счисления времени и устанавливаемые ими соответствия между космическими силами и процессами складывались в единую космологическую систему, интегрировавшую циклическое и линейное время [Зелинский, 1975]. Неудивительно, что календарь в Китае почитался как одна из священных регалий власти. Китайский император жаловал календарь империи иностранным посольствам в знак своего верховного сюзеренитета. Составление календаря доверялось лишь официально уполномоченным лицам, а его искажение или самовольное издание карались смертью.
Даосы на свой лад признавали природу календаря, популяризируя культы богов, олицетворявших различные временные циклы. Таковы божества четырех сезонов, десяти «стволов» и двенадцати «ветвей» шестидесятеричного цикла, Божество годового цикла Тайсуй и др.
Сакрализация календаря в категориях государственной политики или культов антропоморфных богов зиждилась в Китае на понимании календаря как универсального воплощения пространственно-временного континуума. Последний же считался в китайской традиции не чем иным, как хаосом (хуньдунь), т. е. бесконечным богатством разнообразия, которое, по определению, являлось «отсутствующим» в любой точке пространства и времени, но выступало подлинным условием самодостаточности каждого момента бытия. Отсюда и выдвигавшееся китайской традицией требование неповторяемости, «каждодневного обновления» (жи синь), распространявшееся на все области человеческой жизни — от жертвоприношений умершим предкам и гимнастических упражнений, до художественного творчества и дамских причесок. Примечательно, что подлинными божествами в даосизме слыли вовсе не антропоморфные изображения духов, а ритмы и структуры ритуального времени, символизировавшиеся числами [Schipper, 1982, с. 161].
После свержения монархии в 1911 г. в Китае было введено летосчисление по европейскому образцу. Однако традиционный календарь и поныне сохраняет свое значение в жизни китайцев, в особенности китайского крестьянства.
Весенние обычаи и обряды
Весенние обычаи и обряды китайцев тесно связаны с началом хозяйственного года и магией плодородия. Все они так или иначе выражали надежду на благополучный сев и богатый урожай, на пробуждение производящих сил природы. Стремление перенять живительные веяния наступившего года отобразилось, в частности, в такой характерной черте весенней обрядности, как прогулки по свежей траве — обряд, именовавшийся обычно «гуляньем по зелени» или просто «гуляньем по весне». Эти прогулки были важной частью главного весеннего праздника — Цинмин, но их было принято совершать в течение всего весеннего сезона. Известно, что древние китайцы в 3-й день 3-го месяца совершали у берега реки или пруда обряд весеннего очищения. Следы этого обычая сохранились в некоторых районах в виде пикника на берегу реки или лодочной прогулки, принятых в особенности среди образованных верхов общества.
Во время этих праздничных прогулок было принято собирать различные травы, в частности цветы пастушьей сумки, которые служили оберегом от муравьев или талисманом, сохранявшим ясность зрения [Гу Лу, 1973, с. 3816]. Интересно, что в низовьях Янцзы в этот же день крестьяне гадали об урожае по лягушечьему кваканью: если лягушки начнут квакать до полудня, хороший урожай будет на полях, расположенных высоко, а если после — то на тех, что находятся низко [Ху Пуань, 1923, ч. 2, цз. 3, с. 7]. В провинции Шэньси женщины пускали по воде цветы пастушьей сумки, и, если те сбивались попарно, это считалось счастливым предзнаменованием [Ху Пуань, 1923, ч. 1, цз. 7, с. 29].
Впрочем, период весенних прогулок был неодинаков в разных районах Китая. На Юге «гулять по весне» начинали обычно во 2-й день 2-го месяца, в провинции Шэньси — на месяц позже, а в Северо-Восточном Китае — еще позже, в 5-й день 5-го месяца [Ло Цижун, Ян Жэньсюань, 1983, с. 75].
Ряд важных земледельческих обрядов приходились как раз на начало 2-й луны, знаменовавшее в большинстве районов Китая начало полевых работ.
Первый день этого месяца прежде носил название праздника Середины и согласия (чжун хэ). В средневековье в этот день родственники и друзья дарили друг другу семена тыквы как пожелание рождения сына, а состоятельные горожане отправлялись на прогулку в окрестности города. По древнему обычаю, признанному официально и в некоторых местностях дожившему до XX в., в этот день следовало совершить поклонение Божеству солнца Тайянгуну (на Юге ему обычно поклонялись в 3-й луне). С утра многие семьи на жертвенном столике, обращенном к солнцу, подносили дарителю света и жизни пять штук специального «солнечного печенья» из рисовой муки, нередко украшенного фигуркой петуха — древнего символа животворящего начала (в китайском фольклоре петух ассоциировался с солнцем, считалось, что он своими криками направлял движение дневного светила) [Ли Цзяжуй, 1936, с. 43]. Подношения солнцу прежде отмечались петушиными боями [Brendon, Mitrophanow, 1927, с. 160].
На 2-й день месяца по всему Китаю совершались поклонения Божеству земли и Богу-покровителю местности — Туди-гуну (Господину Земли) и его супруге Туди-му (Матушке Земли). Культ Туди-гунов был далеким потомком очень древнего ритуала жертвоприношения земле, отмечавшего весеннее возрождение жизни. Со временем Туди-гуны прослыли среди крестьян распорядителями богатств на земле, причем их жен народная молва объявила ответственными за то, что среди людей есть богатые и бедные [