У Интао, 1980, с. 13]. Соль или соления были почти непременными компонентами цзунцзы, ибо соль ассоциировалась с началом инь.
Начинку цзунцзы обычно заворачивали в листья бамбука, являвшегося в Китае популярным символом жизненной силы и ассоциировавшегося с началом ян. Как символ животворного начала космоса, бамбук всегда играл заметную роль в обрядности и фольклоре китайцев. Так, в областях среднего течения Янцзы была распространена легенда о божестве Чжу-ване, который, еще в бытность свою человеком, в младенческом возрасте был найден в стволе бамбука, плывшего по реке [Chao Wei-pang, 1943, с. 15]. В дни весеннего праздника могилы подметали ветками бамбука и водружали на них бамбуковые шесты с жертвенными деньгами, а в Новый год некогда бросали в костер бамбуковые стволы, чтобы треск горевшего бамбука отгонял злых духов. Наконец, пускать по воде наполненные рисом и запечатанные листьями лилии стволы бамбука было специфически летним обрядом населения всего Южного Китая.
Несмотря на очевидный космологический символизм цзунцзы, существовала и псевдоисторическая легенда об их происхождении. Последнее связывалось с именем знаменитого поэта и государственного деятеля Цюй Юаня, жившего в южнокитайском царстве Чу в III в. до н. э. По традиционной версии, Цюй Юань был оклеветан при дворе завистниками и отправлен в ссылку к южным рубежам царства Чу (на территории нынешней провинции Хунань), где в знак протеста покончил с собой, бросившись в воды реки. О том, что случилось далее, повествует позднейшая легенда. Окрестные жители, гласит она, скорбели о гибели благородного поэта и каждый год в день смерти Цюй Юаня, а было это 5-го числа 5-го месяца, бросали в реку цзунцзы в качестве подношений его душе. Но однажды Цюй Юань в обличье местного бога Саньлюй дафу явился во сне одному жителю главного города Хунани Чанша и попросил его впредь обматывать цзунцзы нитями пяти цветов, чтобы отпугнуть речного дракона, который пожирал всю еду предназначавшуюся для души несчастного поэта [Кэй-Сё, 1978, с. 164]. Эта легенда впервые упоминается в литературных памятниках V в. и представляет собой интересный пример взаимодействия фольклорной и элитарной традиций в средневековом Китае. Возникла же она, вероятно, вследствие потребности в идеологической консолидации коренного населения Южного Китая и северокитайской знати, которая в тот период переселилась на Юг, спасаясь от нашествия кочевников [Schneider, 1982, с. 152].
Пельмени цзунцзы не только подносили в жертву богам, но и непременно посылали в подарок родственникам и друзьям. На Тайване в семьях, где случались смерть или другое большое несчастье, сами не делали цзунцзы, нс лишь получали их в подарок [У Интао, 1980, с. 13]. Разумеется, цзунцзы приписывалась способность ограждать от напастей.
Праздник Истинной середины в каждом доме отмечался совместной трапезой, и каждая семья старалась к этому дню поставить на стол мясные и изысканные рыбные блюда. Хозяева дарили еду своим работникам. По всему Китаю в летний праздник полагалось есть соленые яйца — еще один символ космоса и животворящей утробы. Другой распространенной разновидностью летней обрядовой еды было вино, смешанное с растолченным реальгаром. Этому красноватому камню в Китае издавна приписывали целебные свойства. Широко распространен был обычай пить вино, настоенное на растениях, которые наделялись способностью оберегать от напастей, в особенности от ядов: стоголовнике, аире и др. Жители уезда Наньси, что на юге провинции Сычуань, лили вино на землю, дабы «отвадить змей» [Чжоу Кайцин, 1976, с. 28]. Так же поступали и в Фуцзяне [Groot de, 1886, с. 325]. В дни летнего праздника полагалось также есть всевозможные фрукты и бахчевые, чеснок.
Как уже отмечалось, важную роль в летних празднествах играли обряды, призванные защитить людей от всевозможных напастей и привлечь счастье. С древности по всему Китаю был распространен обычай в полдень 5-го дня 5-го месяца повязывать на руку или на грудь шелковые нити пяти цветов — «нити вечной жизни». Мужчины повязывали левую руку (соответствовавшую силе ян), женщины — правую [Ван Бичан, 1968, с. 400]. В г. Вэньчжоу (провинция Чжэцзян) было принято, чтобы семь человек, носивших разные фамилии, завязывали на этих нитях семь узлов [Чжэцзян, 1986, с. 206]. В старину такие связки нитей служили оберегом от оружия, а в прошлом столетии их повязывали главным образом детям в качестве талисмана. Считалось в особенности, что они улучшают память у детей [Groot de, 1886, с. 330]. Корни этого очень древнего обычая следует, вероятно, искать в архаических представлениях о нитях, соединявших шаманов с потусторонним миром [Chao Wei-pang, 1943, с. 10]. Вместе с тем сочетание «пяти цветов» издревле связывалось в Китае с образом дракона [Цянь Миньцзы, 1986, с. 57].
Матери, стремящиеся оградить свое потомство от вредоносной стихии, имели в своем распоряжении и немало других магических средств. Широко был распространен обычай метить лицо, шею, руки и другие части тела детей реальгаром, что должно было предохранить их от болезней и раздражения кожи в летний период. В Пекине женщины из простонародья нередко просили нарисовать на лице или лбу их ребенка знак ван («правитель»), поскольку этот иероглиф по виду напоминал полоски на лбу царя зверей — тигра, издавна считавшегося в Китае грозой всякой нечисти [Ли Цзяжуй, 1936, с. 77]. Изображения тигра вешали на спину мальчикам. В амулетах и оберегах, приуроченных к летнему празднику, широко использовался красный цвет, слывший в Китае цветом счастья. Прежде было принято рисовать киноварью извилистые линии на груди, что, по верованиям древних китайцев, защищало тело от ран и болезней. В прошлом столетии женщины Китая к дню летнего праздника нанизывали на красные или разноцветные нити, вырезанные из тонкого шелка фигурки тигров, ласточек, а также цзунцзы и прочие счастливые символы и вешали их детям на спину или носили сами. Еще одним популярным оберегом для детей, особенно девочек, были изящно расшитые мешочки с благовониями. Матери вешали эти мешочки, обычно сшитые из красного шелка, на шею своему ребенку, чтобы оградить его от напастей и привлечь к нему счастье [Groot de, 1886, с. 325].
В Южном Китае среди обрядов «спроваживания напастей» в период летнего праздника особое значение придавалось сожжению бумажных кукол, олицетворявших членов семьи. В Фуцзяни его совершали сразу после праздничной трапезы в 5-й день 5-го месяца. Хозяйка дома заблаговременно приобретала бумажные фигурки людей, численность которых соответствовала числу членов семьи; обычно фигуркам как двойникам человека даже давали имена. В день праздника куклы складывали в одну корзину, что символизировало единение семейства. В корзину ставили также миниатюрные блюда с кусочками мяса, что должно было привлечь духов; некоторые даже подносили к губам кукол ритуальное вино. Глава семьи брал по очереди каждую фигурку в руки, приговаривая: «Замени тех, кто носит фамилию Сан. Коль случится беда, возьми на себя». Затем фигурки сжигали [Groot de, 1886, с. 332]. В нашем столетии обычай изготовления кукол-двойников к летнему празднику дал жизнь широкой торговле ярко раскрашенными куклами, птичками и другими игрушками.
Многие магические обряды в дни летнего праздника были призваны обезопасить людей от традиционных пяти видов ядовитых тварей: стоножки, скорпиона, змеи, ящерицы и жабы. С этой целью, как было отмечено выше, пили вино с реальгаром и ели пирожные, украшенные фигурками «пяти ядовитых тварей». Во многих районах на детей надевали передники с вышитыми на них изображениями ядовитых тварей и тигра — грозы нечисти.
Упомянутые обычаи указывают на то, что перенять силу ядовитых тварей во время праздника Дуаньу означало уберечься от них на будущее. Так, жабу в Китае с древности использовали для приготовления снадобий, предохранявших от оружия [Крюков, Малявин, Софронов, 1979, с. 214]. Еще в прошлом веке царедворцы в Пекине в день Дуаньу отправлялись в императорский парк на ловлю жаб. Пойманных жаб прокалывали иглой чуть выше глаз ради выделяемого ими секрета, который, как считалось, излечивал сердечные заболевания [Brendon, Mitrophanow, 1927, с. 303].
Как и в период празднования Нового года, в дни летнего праздника на помощь людям призывались самые могущественные заклинатели демонов. Редкий дом в старом Китае не был украшен в это время года листом желтой бумаги или бронзовым медальоном с изображением верховного даосского владыки и повелителя всех духов Чжан-Тяньши (Чжана-Небесного наставника). Нередко картинка скреплялась печатью, имитировавшей императорскую. Вывешивались также изображения другого популярного в китайском фольклоре повелителя демонов — Чжункуя — в сопровождении его юной сестры.
Чжан-Небесный учитель. Даосский талисман. Провинция Чжэцзян.
Чжункуй. Бумажная икона. Провинция Чжэцзян.
В ход шли и разнообразные письменные заклинания. Особенной популярностью пользовалось несколько загадочное заклинание против насекомых и ядовитых гадов из четырех слов: «красный рот, белый язык». Полный текст заклинания гласил: «В праздник Небесной середины 5-го дня 5-го месяца красный рот и белый язык все очистят до конца». В провинции Фуцзянь писали так: «Державное заклинание достает с небес, рот и язык проходят сквозь землю». Во многих местностях подобные надписи вешали на колоннах и столбах как заклинание против белых муравьев. Зачастую заклинательные надписи ограничивались одним-двумя иероглифами «ветер и дым» (популярное заклинание против мошкары), «дракон», «чай», «белое» и пр. Приклеивали их обычно вверх ногами [Хуан Ши, 1979, с. 188]. Если амулеты из цветов, разноцветных нитей и других счастливых символов обычно надевали в 1-й день 5-го месяца и прекращали носить в 5-й день, то письменные заклинания и картинки-талисманы держали в доме по целому месяцу. Разумеется, писать заклинания следовало ровно в полдень 5-го дня, т. е. в момент, вмещавший в себя всю магическую силу летнего праздника.