Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии — страница 17 из 105

Очень важную роль в обрядности Дуаньу играли травы и растения, издающие сильный запах. Нет сомнения, что древние китайцы, как, впрочем, и многие другие древние народы, приписывали таким растениям способность сберегать от недугов и нечисти. Наибольшей популярностью в качестве оберегов по всему Китаю пользовались аир и полынь, а в южных провинциях — также фиговое дерево. Аир слыл среди китайцев первой травой, оживавшей после зимней спячки, и тем самым вестником жизни вообще. Еще в средние века бытовала легенда о том, что император династии Лян У-ди (VI в.) родился после того, как его мать проглотила цветок аира. Бытовало поверье, что цветы аира удлиняют жизнь, и не случайно их нередко прикрепляли к «нитям долгой жизни». Кроме того, длинные листья этого пахучего растения ассоциировались в народном сознании с «мечом, разрубающим тысячи демонов» [Groot de, 1886, с. 335, 339]. Во всяком случае, аир фигурировал в самых разных видах летней обрядности: женщины носили его цветы в волосах, мужчины надевали сандалии с вплетенными в них стеблями, на листьях настаивали вино, и, наконец, это растение, вырванное из земли с корнями, в летний праздник висело на воротах каждого дома [Ли Цзяжуй, 1936, с 73]. В провинции Чжэцзян тлеющими листьями аира и других растений, наделявшихся экзорсистскими свойствами, окуривали дом, чтобы уберечься от вредных насекомых [Чжэцзян, 1986, с. 383].

Пожалуй, еще большее значение в народной обрядности летнего праздника имела полынь. Известно, что полтора тысячелетия назад жители Центрального Китая в 5-й день 5-го месяца еще до петухов отправлялись собирать полынь. Из собранных растений они делали фигурку человека и вешали ее на ворота своего дома [Кэй-Сё, 1978, 144]. Издавна китайцы тогда же вешали на воротах дома и шелковую фигурку тигра, украшенную листьями полыни. Повсюду в Китае женщины и дети носили эти листья на себе в качестве оберега. Распространенная в Фуцзяни поговорка гласила: «Воткнешь полынь (в ворота или волосы. — Авт.) — станешь легким и сильным». Та же полынь в народном воображении представала флагом, который «привлекал сто радостей» [Groot de, 1886, с. 338]. Наконец, обычай вывешивать на воротах полынь связывался с видами на будущий урожай. «Кто не вывесит полынь, — гласила старинная поговорка, — не поест нового зерна» [Brendon, Mitrophanow, 1927, с. 314]. Впрочем, существовала легенда, связывавшая происхождение этого обычая с событиями во времена восстания Хуан Чао: последний якобы однажды приказал казнить всех, кто не вывесит на воротах пучок полыни, а случилось это накануне 5-го дня 5-го месяца [Цзежи ды чуаньшо, 1982, с. 41].


Детский вышитый передник (деталь) с изображением тигра и ядовитых гадов. Рисунки имеют значение оберега. Передники с такими узорами надевали на детей в дни летнего праздника [Mao Beuhva, 1985, цв. вклейка]. Прорисовка Г.В. Вороновой.


В день летнего праздника на воротах домов вывешивали и другие растения, наделявшиеся целебными и экзорсистскими свойствами, в частности чеснок, на Юге — непременно листья фигового дерева. Тот, кто вывесит на воротах ветви фигового дерева, говорили фуцзяньцы, «станет сильнее дракона» [Groot de, 1886, с. 338]. К притолоке ворот с внутренней стороны прикрепляли также свиток красной бумаги с написанным на ней красной или черной тушью заклинанием. Во время летнего праздника двери домов и комнаты нередко украшали цветами граната, розами, камышом или тростником. Горожане на время праздника непременно держали эти растения в вазах у себя дома. В деревнях на дверях домов нередко вешали маленькие сабельки из ивы или ветви персика — «счастливых» деревьев, способных отпугивать нечисть. На гуандунском побережье ветки ивы вешали для того, чтобы отогнать особую разновидность нечисти — неких «волосатых дев» [Ван Синжуй, Цэнь Цзяу, 1936, с. 77]. Очень часто над воротами домов можно было увидеть тыкву горлянку — общепринятый в Китае символ здоровья, вместилище всех лекарственных снадобий. Вырезанное из шелка изображение тыквы вешали горлышком вниз, чтобы ее целительное содержимое изливалось на ворота и не допускало к дому вредоносные веяния. Средством отогнать нечисть слыл и веер.

Городской быт с его тенденцией к смешению и эстетизации форм культуры со временем породил сложные талисманы, соединявшие все основные виды счастливых символов летнего праздника. Например, жители Ханчжоу прежде клали на блюдо сделанную из листьев аира фигурку Чжана — Небесного наставника, обматывали его разноцветными нитями, сверху помещали изображения ядовитых гадов, мешочки с благовониями, листья граната и полыни и дарили эту «счастливую» композицию друзьям [Тянь Жучэн, 1972, с. 1272]. Городские женщины нередко носили на себе сразу весь набор счастливых символов, соединяя их шелковой нитью [Хуан Ши, 1979, с. 200].

Магия трав, в особенности пахучих, составляла наиболее специфический и в то же время, как свидетельствует фольклор, наиболее универсальный аспект летнего праздника в Китае. Китайцы разделяли бытовавшее у многих народов поверье о том, что в период летнего солнцестояния травы обретали чудодейственные свойства. По старинному обычаю, многие китайцы еще и в конце прошлого столетия в праздник Истинной середины отправлялись на сбор целебных трав. Некоторые старались соблюсти древние правила этой прогулки: или пройти ровно сто шагов, или собрать ровно сто трав, из которых затем и варились лекарства [Brendon, Mitrophanow, 1927, с. 315]. Нередко хождение за травами сопровождалось купанием, которому, конечно, тоже приписывалось оздоровительное значение. Считалось, что вода в день Дуаньу обладает способностью врачевать язвы и нарывы на теле. Там, где поблизости не было ручья или пруда, зачастую совершали омовение водой из колодца, добавив к ней листья полыни, аира, персика или ивы. Многие в этот день специально промывали глаза в надежде оградить себя от глазных болезней. Известно, что в Гуандуне после омовения использованную воду выливали на улицу, что называлось «спроваживать несчастья» [Хуан Ши, 1979, с. 73].

В праздник Дуаньу целебными свойствами наделялись и прогулки, как таковые. По всему Китаю было принято выходить на прогулку в полдень или чаще после полудня 5-го дня месяца. В Пекине эти гулянья прежде называли «избежать ядов», в Гуйяне — «вынести сто болезней» и т. д. [Хуан Ши, 1979, с. 92].

В некоторых местностях прогулки к реке в день летнего праздника сохраняли тесную связь с архаическим мотивом отвода несчастий посредством избавления от своего магического двойника. Интересный обычай зафиксирован в уезде Фэнжунь (провинция Хэбэй). Там в 1-й день 5-го месяца матери прикрепляли к одежде своих детей вырезанные из материи фигурки-двойники в зависимости от пола ребенка, мальчика или девочки, а также фигурку собаки и миниатюрный мешочек. Если ребенок в течение дня терял какой-либо из подвешенных к его платью предметов, это считалось предвестием большого несчастья для него. В таком случае отец и мать приносили обильные жертвы богам, прося их заступничества. Если же ничего не было потеряно, то считалось, что несчастье перешло на куклу-двойника. Тогда ребенок отправлялся гулять к ближайшей речке или пруду, а перед тем как вернуться домой, бросал в воду куклу, фигурку собаки и мешочек. Согласно местному поверью, вместе с мешочком в воде тонуло невезение ребенка, а собака должна была покусать «вредоносную звезду» (речь идет, очевидно, о Небесном псе, угрожавшем в особенности маленьким детям). Считалось, что после совершения такого обряда ребенок целый год не заболеет [Ху Пуань, 1923, ч. 2, цз. 1, с. 87].

Сходный обычай спроваживания напастей существовал в уезде Дин в той же провинции Хэбэй. Рано утром 1-го дня 5-го месяца местные жители выходили к воротам дома и там тайком изготовляли из красной ткани импровизированную куколку. Улучив момент, когда их никто не видел, они привязывали к куколке, которую в просторечии именовали просто «деткой», маленький камень, уходили к реке и там топили куклу, веря, что на весь год отвели беду от своих детей [Хуан Ши, 1979, с. 91].

Разнообразные экзорсистские обряды повсюду были важной частью празднеств 5-го месяца. В провинции Шэньси, например, они имели вид «проводов бедности», когда вырезанную из ткани фигурку человека, олицетворявшую демона бедности, выносили за ворота и сжигали [Фэн Чанфэн, 1970, с. 71]. Этот обряд был точным повторением аналогичного обряда во время празднования Нового года, который отмечали, заметим, в 5-й день 1-го месяца.

Жители Центрального и Южного Китая совершали обряд «проводов болезней»: сооружали из бумаги или дерева небольшую лодку, ставили туда фигурки демонов болезней, а затем сжигали лодки или пускали их вниз по реке. Фуцзяньцы, жившие на побережье, отправляли лодки в океан. Интересно, что на Тайване было принято поклоняться божествам, находившимся в подобных лодках [Baity, 1975, с. 126].

Иногда очистительный эффект стремились достичь с помощью театральных представлений. Так было, например, в деревнях уезда Шаосин (провинция Чжэцзян). В назначенный для спектакля день приглашенные из города актеры с утра обходили деревню, надев маски демонов, что для местных жителей означало «созывать чертей». Женщины и дети, выходившие посмотреть на процессию, носили в волосах веточки и листья персика, чтобы быть неуязвимыми для нечисти. Собственно спектакль играли ночью. Он состоял главным образом из сцен адских мучений, особенно популярных в репертуаре трупп народного театра в Китае. Зрители не расходились до самого рассвета из страха, что витающие вокруг демоны увяжутся за ними [Ху Пуань, 1923, ч. 2, цз. 4, с. 49].

Мотив ритуального очищения выражался и в издавна сопутствовавших летнему празднику состязаниях. В средневековом Китае знать развлекалась в день Дуаньу стрельбой из лука по ивовым мишеням, игрой в поло, лошадиными скачками, тогда же устраивались поединки борцов. В Гуандуне деревенские жители от мала до велика в дни летнего праздника затевали между собой драки, и тот, кто выходил из них победителем, мог рассчитывать на счастье и удачу во второй половине года [