диной морды, раскрашивавшейся в разные цвета [Хуан Ши, 1979, с. 139]. Размеры лодок были неодинаковы и во многом зависели от условий состязания. В Центральном и Юго-Западном Китае их длина, если верить многочисленным сообщениям письменных источников, достигала «десяти с лишним чжанов», т. е. почти 40 м. На юго-восточном побережье лодки обычно были поменьше — 15–20 м в длину [Вэнь Чунъи, 1961, с. 83]. Голову дракона обычно покрывали красной материей, к мачте привязывали флажки с изображениями богов, знаменитых полководцев, сцен из театральных пьес. В г. Чжанчжоу на носу лодки выставляли флаги с фамильным знаком главы экипажа и изображениями божеств с лошадиными головами [Ху Чжанчжэн, 1929, с. 36]. На Тайване в нынешнем столетии на носу лодки выставляли три красных флага, которые называли «языком дракона». К бортам лодки прикрепляли куски красной материи с благопожелательными надписями вроде: «Четыре времени года без бедствий», «Государство благоденствует, народ покоен», «Ветер угодлив, дождь послушен» и т. д. Эти транспаранты называли «глазами дракона» [У Интао, 1980, с. 14]. В окрестностях Хучжоу (провинция Чжэцзян) в раскрытой пасти дракона помещалась фигурка богини Гуаньинь, а на корме лодки развевался флажок с надписью: «Древний обычай страны Чу» и названием деревни или клана, снарядивших лодку; на дно лодки для устойчивости клали камень [Чжэцзян, 1986. с. 383].
В гонках принимали участие, как правило, несколько экипажей, но иногда их было более десяти. Каждый экипаж имел униформу определенного цвета и патрона среди местных богов, которому члены команды приносили жертвы перед началом состязаний. Так, в районе Гуанчжоу состязались две «лодки-дракона» или две категории лодок: «лодки-драконы», чествовавшие духа Цюй Юаня, и «лодки-фениксы», посвящавшиеся покровительнице мореплавания богине Ма-цзу. В Фуцзяни в регате участвовали лодки «пяти цветов» [Хуан Ши, 1979, с. 133, 139].
Сохранились подробные известия о регате в районе г. Чандэ, близ оз. Дунтинху, в Хунани. В состязаниях принимали участие шесть лодок. Две из них шли под «белыми» флагами с вышитым на них «пятицветным» изображением дракона. Пять ведущих членов их экипажей носили одежды белого и желтого цветов. Одна из лодок имела патроном бога Лян-вана, каковым был обожествленный полководец Лян Сун (I в. н. э.), усмирявший в Хунани племена «южных варваров». Патроном другого экипажа был Лингуань (букв. «Божественный чиновник»), слывший привратником во дворце Небесного правителя. Кроме того, имелись лодки бордового, белого, зеленого, черного и красного цветов, причем экипажи двух последних судов были одеты в зеленую униформу. Божественные покровители лодок считались особенно грозными врагами демонов. Известно, что по крайней мере, некоторые лодки представляли строго определенные районы в окрестностях города. В местном фольклоре бытовала и легенда, объяснявшая отсутствие лодки желтого цвета — цвета дракона, а также земли и центра, — которая ассоциировалась с Дуаньу. Однажды, гласила она, люди сделали желтую лодку, но она оказалась слишком похожей на дракона и быстро затонула с сотней человек на борту [Aijmer, 1964, с. 49].
Состязания лодок предварялись рядом церемоний. Члены экипажей совершали поклонения божественному покровителю своего клана или деревни. В провинции Гуандун старейшины деревень шли в местный храм «молить бодхисаттв», после чего статую божества переносили в лодку и с почетом препровождали к месту проведения гонок [Гуандун, 1972, с. 190].
В проведении регаты особую церемониальную роль играли местные власти. В средневековом Ханчжоу чиновники перед началом состязания служили молебен, «дабы отвратить вредоносные силы» [Мэн Юаньлао, 1957, с. 144]. В Чандэ два столетия назад предводители экипажей поочередно отвешивали поклоны представителям местной администрации, наблюдавшим за праздником, и получали от них подарки. Те же, кто прибывал с опозданием, «боялись, что их выпорют» [Chao Wei-pang, 1943, с. 12].
В поведении чиновничества на празднике «лодок-драконов» различимы многие важные аспекты символики власти в императорском Китае. Присутствие властей на состязаниях объяснялось, несомненно, публичным характером этого празднества, в котором обязаны были участвовать все жители округи. Сохраняя благосклонный нейтралитет по отношению к участникам гонок, власти предержащие тем самым как бы символизировали единение местного общества. Покровительствуя народному обычаю, они оставляли за собой полное право карать и миловать даже тех, кто пользовался в народе неоспоримым авторитетом. Возможно, именно присутствием на празднике представителей имперской администрации объясняется тот факт, что в состязаниях не участвовали лодки желтого цвета — цвета императорского достоинства и центра мира.
В каждой местности были приняты свои правила проведения состязаний. Обычно лодки проделывали путь длиной в несколько километров и достигали противоположного берега реки. (Заметим, что гонки «лодок-драконов» называли в Китае сочетанием двух слов: «соперничать» и «переправляться».) В Хунани лодки-победительницы возвращались к месту старта, двигаясь кормой вперед. В Сямыне, где состязания проходили у берега моря, побеждал экипаж, первым возвратившийся к старту. Победители получали призы в виде денег, отрезов шелка и т. д. Зачастую эти призы подвешивали к шестам, обозначавшим место финиша. Впрочем, не деньги, а почести земляков были главной наградой для участников гонки, которые были готовы сражаться за победу, даже не разыгрывая призов. Недаром жители Хунани говорили: «Лучше три года без урожая, чем один год без победы в лодочных гонках» [Чжан Луньду, Фэн Гу, 1984, с. 61].
Разумеется, состязания проходили яри огромном стечении нарядно одетых зрителей, ведь они были одним из самых увлекательных зрелищ в течение года. Кроме того, каждый житель округи был просто обязан прийти и поддержать «свой» экипаж. Красочная толпа на берегу, громко подбадривавшая участников гонки, барабанная дробь и оглушительный звон гонгов, перипетии состязания, обильные возлияния вина — все это создавало атмосферу всеобщего возбуждения и праздничной экзальтации. В Центральном Китае лодочные гонки почти всегда предварялись цирковыми и театральными представлениями.
Состязания «лодок-драконов» отнюдь не сводились к соревнованиям гребцов. Это было в полном смысле слова соперничество, противоборство, даже поединок лодочных экипажей, стремившихся не столько самим прийти к финишу первыми, сколько помешать соперникам. Они не упускали благоприятного момента для того, чтобы напасть на конкурирующую лодку, оттеснить или даже потопить ее. В Хунани участники состязаний складывали в своих лодках камни «величиной с гусиное яйцо» и бросали их в соперников. Нередко они пытались длинными бамбуковыми шестами столкнуть соперника в воду. Гонки могли перерастать в настоящее сражение. Например, в Гуйлине (провинция Гуанси), по сообщению источника XV в., команды лодок были облачены в военные доспехи и вооружены боевыми топорами, которые они без колебаний пускали в ход. Головы убитых соперников выставляли на носу лодки [Хуан Ши, 1979, с. 118].
Даже если обычаи в Гуйлине были исключением из правила, нельзя не признать, что элемент смертельного риска неизменно присутствовал в состязаниях «лодок-драконов», тем более, что последние, отличаясь быстрым ходом, были крайне неустойчивы на воде. Между тем, не считая гребцов, члены команды обычно не умели плавать (судя по сообщениям источников из Хунани, это даже входило в правила состязаний). К тому же никто не спешил вытаскивать тонущего из воды, поскольку тот, согласно древнему поверью, становился добычей речных демонов с спасти его означало навлечь на себя гнев этой нечисти. В некоторых локальных легендах упоминаются случаи гибели не только отдельных участников гонок, но и экипажей лодок в полном составе, причем в сообщениях из разных мест фигурируют круглые числа: 50, 100, 150 человек [Eberhard, 1968, с. 396].
Местные власти и даже центральное правительство нередко запрещали состязания «лодок-драконов» под предлогом искоренения связанных с этим обычаем жестокостей. Такие запреты появлялись еще в 20-30-х годах нашего столетия. Далеко не всегда, впрочем, они были эффективны. Так, в Хунани, несмотря на официальное запрещение, регата «лодок-драконов» проводилась в конце 5-го месяца, а местная администрация, довольствуясь формальным соблюдением приказа не проводить гонки в день Дуаньу, закрывала глаза на это нарушение.
В Центральном Китае особую роль в регате играли маленькие лодки, на которых находились барабанщики и флейтисты, а также два дерева с привешенными к ним жертвенными деньгами из желтой бумаги (по обычаю, такие деньги предназначались для душ предков и богов). На этих лодках в время состязаний подвозили еду и питье гребцам больших лодок, причем те были обязаны съесть и выпить все без остатка; чашки и палочки для еды следовало выбросить в воду. Вероятно, эта ритуальная трапеза была формой жертвоприношения душам умерших, находившимся в лодке вместе с живыми [Aijmer, 1964, с. 78].
К вечеру лодки приставали к берегу, хотя в некоторых местностях на воде оставались прогулочные лодки с зажженными фонарями. Экипаж победившей лодки встречали громкой музыкой, угощениями, денежными подношениями, оглушительными разрывами хлопушек и т. д. Предводители экипажей давали в своем доме пир, совершали благодарственный молебен своему божественному покровителю и заказывали в его честь театральное представление. В г. Чаочжоу (провинция Гуандун) это называлось «отдать долг земным духам». Не оказать почестей «земным духам» после праздника «лодок-драконов» означало, как считали местные жители, навлечь беду на всю деревню [Гуандун, 1972, с. 446]. В провинции Хунань к воротам победителей прикрепляли ленты пяти цветов, а на воротах деревни или города вывешивали славословия в их адрес. Побежденных высмеивали, посылая им собак и черепах [Aijmer, 1964, с. 72, 91].