Праздник «лодок-драконов» заканчивался в полнолуние или в 17-18-й день 5-го месяца обрядом «проводов вешек» (сун бяо), «проводов лодки» (сун чуань) или «проводов болезней» (сун вэнь). В уезде Юньмэн (провинция Хубэй) во время проводов, как и во время встречи лодки, люди шли за лодкой по берегу реки с зажженными факелами в руках. В г. Учан по городским улицам волокли «лодку водорослей», что было частью процессии в честь бога эпидемических болезней. В той же провинции Хубэй, в г. Дае, в экзорсистской процессии несли бумажную лодку с тремя ярко раскрашенными фигурами богов. Лодку приносили к Пруду зеленого дракона и там сжигали. В окрестностях г. Чандэ «лодки-драконы» в день «проводов вешек» быстро проплывали некоторое расстояние вниз по реке, затем с них бросали в воду жертвенные яства и одновременно произносили заклинания против болезней и преждевременной смерти. Жертвы уплывали вниз по течению, а лодки возвращались без барабанного боя и флагов, т. е., как считалось, «тайно», на свою стоянку, где их вытаскивали на берег и оставляли до следующего праздника. Можно предположить, что лодки возвращались «тайно» потому, что настоящая в свете символики празднеств, т. е. «божественная», лодка, населенная душами умерших, уплывала вместе с жертвами в мир духов. Известно, что в провинции Хубэй крестьяне под конец летних празднеств преподносили в амбаре «прощальные подарки» предкам — чай, рис, бумажные и настоящие деньги [Aijmer, 1964, с. 93].
В источниках содержится несколько объяснений смысла летней регаты, которые в значительной степени дополняют друг друга. Составители местных хроник обычно отмечают, что лодочные гонки проводятся для того, чтобы «изгнать нечисть», «очиститься от напастей», «приветствовать богов и отвадить недуги» и т. д. [Вэнь Чунъи, 1961, с. 82]. Несомненно, состязания «лодок-драконов», в представлении их участников и зрителей, оказывали очистительное воздействие. Перед их началом в воду с этой целью бросали ветки персикового дерева и стволы бамбука с рисом и соевыми бобами внутри — обычай, зафиксированный уже в древности. Вода после прохождения «лодок-драконов» считалась до такой степени очищенной от вредоносных сил, что многие зрители окунались в нее в надежде очиститься самим. Жители провинции Хунань варили в ней целебные травы. Известно, что в Чаочжоу (провинция Гуандун) «лодки-драконы» специально курсировали в том месте реки, где было особенно много утопленников, для того чтобы упокоить гнездившуюся там нечисть [Гуандун, 1972, с. 446].
Полной параллелью гонкам на воде были сухопутные экзорсистские процессии с участием «драконьих лодок». В г. Сямынь они продолжались целыми днями. Время от времени лодку выносили к берегу моря и там сжигали ее бумажный макет. Считалось, что таким образом все вредоносные веяния, собранные лодкой с определенного квартала, сбрасывались в море [Groot de, 1886, с. 349]. В деревнях Центрального Китая бумажные макеты «лодок-драконов» в дни летнего праздника носили по улице в сопровождении колдуна, а затем сжигали у реки, что называлось «спроваживанием заразы». Так же поступали и в том случае, если в семье кто-нибудь заболевал, причем бумажный макет лодки был того же цвета, что и настоящая «драконья лодка» данного клана [Chao Wei-pang, 1943, с. 10].
Праздник «лодок-драконов» имел целью обеспечение благополучия, изобилия и в особенности доброго урожая. Хотя в Китае он не сопровождался поклонениями Божеству риса, как имело место, например, в Японии и на о-вах Рюкю, магия плодородия занимала видное место в сопутствовавших ему обрядах. По сообщению местной хроники г. Вэньчжоу (провинция Чжэцзян), лодочные гонки представляли собой не что иное, как «моление об урожайном годе». В описании уезда Шуньдэ (провинция Гуандун) сообщается, что у тех, кто выйдет победителем в состязаниях лодок, «непременно уродится богатый урожай» [Вэнь Чунъи, 1961, с. 81]. Известна строка из летней обрядовой песни хунаньских крестьян, которая гласит: «Если разноцветная лодка получит преимущество, в году будет добрый урожай» [Chao Wei-pang, 1943, с. 12]. Возможно, лодка, представлявшая «счастливую» комбинацию цветов, рассматривалась в народе как высший символ благотворного начала праздника. Автор описания лодочных гонок в г. Чандэ прямо называет их «предсказанием об урожае». Наконец, есть основания считать бросаемые в воду стволы бамбука с рисом и соевыми бобами внутри символом женской утробы, хранящей в себе семена новой жизни.
Важная особенность праздника «лодок-драконов» — его тесная связь с традиционным символизмом дракона. Образ дракона в китайской традиции отличался особенной многозначностью и к тому же не оставался неизменным по мере исторического развития китайской цивилизации. Он возник, вероятно, из слияния нескольких родовых тотемов и первоначально выражал собой единство земных, водяных и небесных тварей, представленное чертами тигра, змеи и птицы. В нем, таким образом, находили воплощение идеи преемственности в животном царстве, связи природного и человеческого миров в жизненных метаморфозах, в «скрытой динамике самой жизни» [Lai, 1984, с. 333].
Позднейшие модификации образа дракона в Китае сохранили его изначальную амбивалентность. Дракон, превратившись впоследствии в верховное существо и символ императорской власти, мог быть, согласно традиционным представлениям китайцев, большим или маленьким, «свернутым» к «развернутым», добрым и злым, взмывать в небеса и уходить под воду. Он был, наконец, символом цикла умирания и воскресения и «не имел постоянного обличья».
В китайском фольклоре дракон фигурирует как существо хтоническое, обитающее в глубинах вод или в пещерах, но вместе с тем как владыка вод, распоряжавшийся дождями. Кроме того, в древней южнокитайской мифологии дракон служил средством передвижения для душ умерших (часто в облике бессмертных небожителей). Примечательно в этой связи, что усопшие предки прибывали на летний праздник в лодках, символизировавших драконов (недаром обряд спуска лодок на воду так и назывался — «приветствовать драконов» или «умывать драконов»).
Как владыка водной стихии, дракон в народном быту привлекал к себе особое внимание в 5-м месяце. Молодые посевы на полях Китая в этот период требовали много воды, а между тем начало 5-го месяца часто выдавалось засушливым. Неудивительно, что в деревнях моления о дожде в эту пору были особенно часты. В народном календаре существовали и даты выпадения первых обильных дождей. Одной из них был 13-й день месяца, который повсюду в Китае отмечался как праздник популярного божества Гуаньди. «Великая засуха не продлится далее 13-го дня 5-го месяца», — гласила старая народная поговорка [Ли Цзяжуй, 1936, с. 78].
По свидетельству автора XVIII в. Се Чжаочжэ, уроженца провинции Фуцзянь, в его время 13-й день 5-го месяца считался днем рождения дракона [Се Чжаочжэ, 1958, с. 36]. По словам того же Се Чжаочжэ, среди фуцзяньцев бытовало поверье, что день летнего солнцестояния был днем «разделения драконов», когда в небесах два дракона «делили мир» между собой и каждый затем насылал дожди в подвластной ему половине мира [Се Чжаочжэ, 1958, с. 236]. В Пекине в прошлом столетии 23-й день 5-го месяца иногда именовался «днем разделения драконьих ратей». С этого момента ожидались обильные дожди [Ли Цзяжуй, 1936, с. 78]. В районе нижнего течения Янцзы днем «разделения драконов» считался 20-й день 5-го месяца, и распространенная там поговорка гласила: «Двадцатого разделяются драконы, двадцать первого идет дождь, в каменистых расщелинах всюду есть рис» [Гу Лу, 1973, с. 3830]. Кик хозяин животворных дождей, дракон имел непосредственное отношение к магии плодородия. Именно символом возрождения жизни дракон представал в обрядности Нового года, в частности в «танце дракона», обрядах дня «пробуждения дракона» и пр. Примечательно, что во время регаты «лодок-драконов» беременные женщины, обращаясь к драконьей морде, украшавшей нос лодки, молили об удачных родах [Хуан Ши, 1936, с. 130].
Й.Й. де Гроот считал состязания «лодок-драконов» имитацией борьбы драконов на небе, которая сулила обильные дожди [Groot de, 1886, с. 373]. Прямых подтверждений этой догадки в китайском фольклоре не содержится. Между тем заслуживает внимания бытовавшее в Центральном Китае поверье, что в 5-й луне года «два человека борются за победу в течение месяца» [Aijmer, 1964, с. 91]. По мнению же К. Бишопа, празднества «драконьих лодок» восходили к древним обрядам вызывания дождя и, возможно, когда-то сопровождались человеческими жертвоприношениями [Bishop, 1938, с. 417].
Нельзя в полной мере оценить значение праздника «лодок-драконов», не обращаясь к их социальному подтексту. Как явствует из описания лодочной регаты в г. Чандэ, наиболее подробного из имеющихся в нашем распоряжении, экипажи «лодок-драконов» представляли отдельные кланы, занимавшие к тому же определенную территорию. Для членов каждого клана в день состязаний было отведено и определенное место на берегу реки. Даже те, кто уже отселился от своего клана, в день праздника обязаны приветствовать свою лодку вместе с сородичами [Ян Сечан, 1972, с. 1289]. Более того, замужние женщины в день Дуаньу возвращались в родительский дом. Этот обычай существовал прежде и в Пекине, где праздник 5-го дня 5-го месяца так и называли — «женский праздник». Незамужние девицы в этот день украшали себя цветами граната [Лю Тун, Юй Ичжэн, 1957, с. 27].
В Центральном Китае даже одинокие женщины, потерявшие родителей, собирались для совместной трапезы [Aijmer, 1964, с. 83]. По всему Китаю семьи, связанные брачными узами, в день летнего праздника высылали друг другу в подарок цзунцзы, соленые яйца, вино, настоенное на листьях аира, и пр. В некоторых местностях летний праздник назывался «праздником даров» (хэ цзе) [Aijmer, 1964, с. 83; Ли Цзяжуй, 1936, с. 7]. В число обязательных подарков, преподносившихся замужними женщинами их родному семейству, были пельмени