Мальчик, стоявший недалеко от мишени, показывал рукой — близко или далеко пролетела выпущенная стрела. Если стрела попадала в цель, он тут же начинал кричать и прыгать, а самая красивая девушка исполняла для победителя танец. Во время перерыва в состязаниях танцовщицы подносили в награду победителю чашу с вином и исполняли песню, в которой звучали слова восхищения его искусством: «Твой лук, словно сталь или камень, тверд, стрелы твои, словно молнии, рассекают воздух, ты поразил глаз быка, и мое сердце полно восхищения твоим мастерством. Твое искусство заслуживает большой чести» [Ha Tae Hung, 1972, с. 34, 35]. В настоящее время состязание в стрельбе из лука развивается как вид народного спорта.
В 3-м месяце сельские жители были заняты уходом за тутовым шелкопрядом, для чего собирали листья шелковицы. В период правления династии Ли был введен закон об обязательной посадке тутовых деревьев. В законе было сказано, что каждый дом знатных богачей обязан высадить 300 таких деревьев, люди среднего сословия — по 200, а бедняки — по 100. Тех, кто не исполнял предписания, жестоко наказывали. Разведение шелковичных червей всегда было преимущественно женским занятием, даже жена вана, как полагали, разводила их в своем дворце. В 3-м месяце она в сопровождении жен придворных или других знатных особ шествовала в сад и торжественно начинала сбор листьев (в древности это было связано с инициальной магией). Ее примеру должны были последовать все жители страны. В деревнях молодежь шла на плантации шелковицы с песнями. Популярной была песня «Соберем листья и повидаемся с возлюбленными!». В этой песне, исполнявшейся девушками, говорилось:
Что ты хочешь, о брат мой?
Если ты голоден, я испеку тебе пирогов.
Пироги горячие-возьми их палочками,
Но ешь быстрее — поспешим на плантации.
А после сбора листьев чем ты будешь занят?
Я накормлю ими шелковичных червей.
Когда же ты выберешь себе невесту,
Для тебя буду готовить шелковые одежды!
Лента вокруг шеи — словно ясный месяц.
Пояс вышитый — словно радуга.
Эти наряды для твоей невесты.
В XIX в., согласно «Тонгук сесиги», в уезде Еннам существовал обычай устраивать в 15-й день 3-го месяца традиционный пир для конфуцианских ученых. На этом торжестве все участники занимали места строго по возрастным группам: 50-летние, 60-70-летние, 80-90-летние. Когда все рассаживались по своим местам, старейшина зачитывал клятву: «Сын, не почитающий родителей, да изгонится. Брат, живущий со своим братом в раздоре, да изгонится. Осуждающий государственную политику, да изгонится. В первую голову мы настойчиво советуем безупречно относиться друг к другу, во вторую — помогать одиноким матерям, в третью — защищать друг друга, в четвертую — оказывать взаимопомощь. Каждый в своем округе должен почитать родителей, следовать братству, верности, чтить традиции» [Тонгук сесиги, 1958, с. 66].
После прочтения клятвы все кланялись два раза. Затем начиналось пиршество.
Настроение подобного рода праздников в XVIII в. передает одна из картин Ким Хондо. Можно предположить, что традиция торжественных встреч в один из первых весенних месяцев пожилых людей одного возраста (в первую очередь 60-летних) имела и свой магический смысл. Долгожители, люди, как бы начавшие после 60 лет «новый век», вступившие в «возраст возврата к началу жизни», должны были способствовать укреплению устоев общества, его процветанию, должны были усилить связь между поколениями, неразрывность предков и ныне живущих, а в прошлом усиливать магию плодородия, богатого урожая.
Последний день 3-го месяца, который считался последним днем весны, почитали как День дождя для зерен. Считалось, что дождь, который идет в этот день, дает влагу всем зернам («ста зернам») [Korea, 1974, с. 246]. В южных районах в этот день делали перерыв в работе на рисовом поле и устраивали угощения. Считалось, что если в этот день поесть грецких орехов, то весь год не будут болеть зубы: полагали также, что орехи, съеденные в конце весны, избавят от всякого рода кожных заболеваний.
Летние обычаи и обряды
В 4-м месяце, в период напряженных летних сельскохозяйственных работ, праздников было мало. Выполнявшиеся крестьянами обряды имели своей целью дать «жизнь» молодым побегам, оградить посевы в первую очередь от птиц и вредных насекомых. Эти мотивы прослеживаются в развлечениях и праздничных действиях 4-го месяца.
Пожалуй, самым красочным и значительным был праздник 8-го дня 4-го месяца, когда отмечался День рождения Будды. Он известен и как Праздник фонарей. Как уже говорилось выше, в период правления династии Корё и в начальный период правления династии Ли Праздник фонарей широко отмечался в 15-й день 2-й луны. Но с течением времени он слился с праздником Дня рождения Будды.
О Празднике фонарей в Сеуле в конце XVIII в. японский переводчик на о-ве Цусима Отано Кигоро писал: «8-го числа 4-го месяца столичные жители гуляют по горам и рекам. Ночью перед каждым домом зажигают фонари… Фонари вывешиваются высоко на длинной бамбуковой палке перед воротами дома» [Дмитревский, 1884, с 67].
В праздничный день в Сеуле и Кэсоне можно было видеть море разноцветных бумажных фонариков, укрепленных на высоких бамбуковых шестах, почти перед каждым домом. Каждому члену семьи ставили специальный фонарик. Дом, в котором за истекший год родился сын, украшали бумажными изображениями рыб (символ мальчика), также подвешенными на высоких шестах. Состоятельные семьи соревновались по числу выставленных фонариков. Фонари были различной формы и окраски — в форме дыни, цветка лотоса, лодки, барабана и т. д. Одетые в нарядные костюмы дети стреляли из хлопушек. Всю ночь в городах не закрывались ворота и люди гуляли в городе и его окрестностях, любуясь фонарями.
В монастырях совершали омовения и окропления статуй Будды Шакьямуни, особенно статуй, изображавших Буду-ребенка, проводились шествия с фонарями, факелами и разноцветными стягами.
По мнению Отано Кигоро, в XVIII в. «в отдаленных от столицы местностях» этот обычай якобы исчез. Как полагал Отано Кигоро, праздник в провинции отмечали только чиновники, которые собирались на морском побережье, зажигали сотни фонарей и устраивали ночные гулянья и пиршества [Дмитревский, 1884, с. 67]. Можно, однако, предположить, что в XVIII в. Праздник фонарей 8-го числа 4-го месяца отмечался более широко. Об этом, в частности, свидетельствует стихотворение неизвестного корейского автора XVIII в. «В славный день восьмой луны четвертой», написанное в жанре «длинное сиджо» (чансиджо), в котором воссоздается яркая, красочная картина Праздника фонарей:
В славный день восьмой луны четвертой,
В Праздник Любованья фонарями
Хорошо подняться на террасу
В час, когда еще не село солнце
И все видно далеко вокруг.
Фонари развешаны повсюду:
Здесь висит фонарь «Дракон и Рыба»,
Там висит фонарь «Журавль и Феникс»,
Рядом с ним фонарь «Один Журавль»,
Тут качается «Фонарь Бессмертных»,
Фонари «Арбуз» и «Колокольчик»,
«Барабан», «Чеснок» и «Черепаха»!
А в бутонах лотосов бумажных
Маленькие девочки укрылись;
Лотосы раскроются — и дети
Журавлей прожорливых прогонят,
Тех, которые клюют цветы.
И Небесная Ткачиха тоже
Ждет, когда ее пора настанет,
Чтоб лететь к Серебряной Реке.
Фонари развешаны повсюду:
«Домики», «Подмостки», «Челноки»,
И «Узор причудливый», и «Малый»,
И «Кувшин высокий», и «Оградка»,
И «Настенный Шкафчик», и «Котел»!
Здесь же Лев, уже готовый прыгнуть,
Рядом Варвар, Тигра оседлавший,
И над всем — Небесного Ковша
Семь высоких фонарей трепещут…
Зажигаются огни направо,
Зажигаются огни налево.
На востоке поднялась луна.
Разливается вокруг сияние.
Будто солнце загорелось снова.
Фонари горят. Луна сияет.
Светятся и Небо и Земля.
Поражает разнообразие форм фонарей, упоминающихся в стихотворении: здесь реальные и фантастические животные, которым приписывались магические свойства (дракон и рыба, феникс и журавль, черепаха и тигр, баран и лев), растения (арбуз, лотос), предметы быта (домик, подмостки, кувшины, шкафчики, котлы), картины, иллюстрирующие праздники года, и другие сюжеты. Изготовление праздничных фонарей было одной из форм традиционного декоративно-прикладного искусства. Фонари обычно делали из бумаги или шелка. Их раскрашивали, натягивали на остов, сделанный из бамбуковых пластинок, а внутрь ставили горящую свечу.
Примечательно в приведенном выше стихотворении упоминание о фонарях, сделанных в форме нераспустившихся цветов лотоса, в которых помещались фигурки куколок-девочек.
Такая форма фонаря напоминала о театральном, а в прошлом — важном ритуальном действе, исполнявшемся во время праздника 8-го дня 4-го месяца. Театральное действо называлось «Танец журавлей»: на сцене появлялись бутоны лотосов, которые на глазах зрителей раскрывались, и из них выходили красивые девочки. Они прогоняли белого и черного журавлей, пытавшихся склевать зерна и стебли лотосов. В отличие от традиционной символики, по которой журавли связаны с такими понятиями, как «долголетие», «процветание», журавли в данном контексте олицетворяли недоброе начало — птиц, уничтожающих молодые посевы, а символом жизни выступал священный цветок буддизма — лотос [Бамбук в снегу, 1978, с. 304]. Упомянутая сцена показывала важнейший обряд этого сезона — изгнание детьми птиц с полей.