Участница «Танца журавлей». Девочка, изображающая цветок лотоса. Период Корё [Ким Ильчхуль, 1958, с. 46, рис. 6]. Прорисовка В.И. Агафонова.
Многочисленных зрителей собирали выступления кукольников. По традиции в конце XIX — начале XX в. народный кукольный театр давал свои представления как в 15-й день 1-го лунного месяца, так и в ночь на 8-й день 4-го месяца — в День рождения Будды. Согласно письменным источникам, театр кукол существовал уже в государствах Когурё и Пэкче, где куклы танцевали под музыку. В период Силла корейские кукольники пользовались известностью в Китае. В период средневековья среди представлений кукол были и пантомимы, и театр теней, и выступления кукол, управляемых рукой, и марионеток, двигавшихся с помощью тростей. В репертуаре были любимые народом сюжеты: танец льва, укрощение дракона. Главным героем бытовых сказок был Пак Чхомджи — старик весельчак, неунывающий, с неистощимым запасом шуток, поговорок, острот и прибауток [Ли Сухва, 1957, с. 47, 48; Современная Корея, 1971, с. 247, 248].
В южных провинциях страны в 8-й день 4-го месяца молодые женщины и девушки водили хороводы вокруг буддийских пагод. Хотя считается, что обряд — танцы около буддийских пагод — связан исключительно с буддийской религией, можно предположить, что эти танцы-хороводы имеют более древние истоки. Исследователи обращают внимание на то, что в хороводах участвовали не только буддисты, а все женщины окрестных деревень, и в своих молитвах они поклонялись Будде, а также выражали надежду на благополучие всех людей. Хотя среди мелодий, сопровождавших танцы, были и буддийские мотивы, в них особенно много народных. Причем роль народной музыки в ходе исторического развития постоянно возрастала [Korea, 1974, с. 86].
Маска льва для танцев в масках (уезд Рёнчхап, пров. Северная Пхёнан) [Ким Ильчхуль, 1958, с. 253, рис. 25]. Прорисовка В.И. Агафонова.
В 4-м месяце девушки перед сном красили специальным составом ногти на ногах. Наутро ногти становились розовыми и блестящими. Считалось, что это не только украшает, но и обещает большую удачу.
В середине месяца, после полнолуния, многие посещали могилы и восстанавливали памятники. Совершали сезонные жертвоприношения с коленопреклонением.
Одним из самых значительных праздников годового цикла корейцев считался праздник Тано. Он отмечался в 5-й день 5-го месяца. Это время — разгар летнего периода, когда пышно разрастаются и расцветают травы и цветы, созревают фрукты: вишни, персики, сливы.
В прошлом к этому времени крестьяне заканчивали посевы яровых культур и высадку рисовой рассады в поле. Завершение посевной сопровождалось народными торжествами — праздником Тано. Истоки праздника связаны, с одной стороны, с окончанием посевного периода в сельскохозяйственном цикле, с другой — с переломным моментом в природе — летним солнцестоянием (по григорианскому календарю — 22 июня), о чем свидетельствуют древние наименования праздника — Сезон знойного полдня, Сезон середины Неба.
Традиции празднеств начала 5-го лунного месяца уходят у корейцев в глубокую древность. Выше мы уже приводили фрагмент из китайской летописи «Саньгочжи» о народе махан, который отмечал завершение полевых работ в 5-м месяце жертвоприношениями духам и массовыми гуляньями.
Длительное время в корейском быту наряду с китаизированным по происхождению наименованием Тано для 5-го дня 5-го месяца существовало древнекорейское название День телеги (Суриналь, Сурыйналь, Суритналь, Сурисдаль) [Тонгук сесиги, 1958, с. 84]. Это было характерно и для периода правления династии Корё, о чем свидетельствуют данные «Самгук юса» и упоминание о нем в песне «Тон-дон» [Никитина, 1982, с. 272, 273]. Современные корейские исследователи особо подчеркивают древнекорейские истоки этого важного для земледельцев праздника. В прошлом в этот день крестьяне собирали листья полыни, добавляли их в рис, а затем из отбитого риса (тток) делали фигурное печенье в виде колеса повозки. Полагают, что с этим обычаем и связано древнее название праздника — День телеги [Хван Чхольсан, 1962, с. 66]. Высказывается мнение, что в древнекорейском языке термин сури обозначал также понятие «божество»; соответственно понятие суритналь, возможно, значило «день поклонения божеству» [Сесипхунсок, 1982, с. 201].
Ассоциации важнейшей даты лета — времени летнего солнцестояния — с такими понятиями, как «повозка» (а, следовательно, «движение»), «колесо», «обод» (представления о солярном культе), «божество», подчеркивают, что в жизни древнекорейских земледельцев праздник, приходившийся на начало 5-го лунного месяца, занимал одно из важнейших мест в годовом цикле.
Среди развлечений этого праздника было немало таких, которые как бы перекликались с новогодними: борьба, качание на качелях, «каменные сражения». В праздник Тано, как и на Новый год, в домах вывешивались благожелательные картины и надписи, готовилась специальная еда, надевалась праздничная одежда.
Девушка на качелях. Панно, вышитое шелком (КНДР, 1955) [ГМИНВ, колл. № 1678-1].
Отличительными особенностями этого праздника являлись также обычаи одаривания веерами и качание девушек и молодых женщин на качелях (кыне). При использовании вееров и при качании на качелях создается ветерок, который должен был, как полагали, «помочь» в единоборстве сил природы, способствовать спокойному переходу от жаркого времени к прохладному, что благоприятствует богатому урожаю.
В середине лета происходил сбор целебных трав и цветов, которыми запасались на всю зиму. Крестьяне верили, что именно в это время растения приобретают особые, чудодейственные свойства. Народная медицина, несомненно, основывалась на некотором знании целебных свойств различных трав и корней, но вместе с тем существовали и различные суеверия, которые сопровождали сбор растений. Так, в 5-й день 5-го месяца девушки собирали непременно левой рукой полынь — ссук. Вообще полынь занимала важное место в летней обрядности. Считалось, что она обладает не только целебными свойствами. Ей приписывалась способность отгонять злых духов, поэтому во многих домах, где жили старики, обычно висели пучки сухой полыни. Полагали, что они предохраняют от укусов насекомых. Пучки полыни развешивали для «изгнания» зловредного духа, для чего нередко делали чучело тигра, сплетенное из полыни.
Тигр и сорока. Народная картина-оберег. Вывешивалась в первый день весны, в праздник Тано (5-й день 5-го месяца) в Новый год. Прорисовка В.И. Агафонова.
В прошлом в этот день повсеместно, как и на Новый год, расклеивали бумажные таблички с начертанными на них красными иероглифами магическими заклинаниями от злых духов и с просьбами послать хороший урожай, вывешивали также картины с изображением тигра и сороки, цветов и птиц. Дворцовая знать и близкие вана преподносили ему приветственные стихи, посвященные Тано, и расклеивали их по всему дворцу. Ван награждал определенным числом вееров столичных чиновников и начальников провинций, те же рассылали веера начальникам областей и уездов, а последние, в свою очередь, низшим чиновникам. Обычай дарить веера друг другу существовал и в народе.
Веер складной [МАЭ, колл. № 1245-7]. Фото В.Е. Балахнова.
Веера играли большую роль во время летних праздников, их использовали при исполнении массовых народных и ритуальных танцев. В коллекциях Музея антропологии и этнографии (Ленинград) хранятся веера различной формы: складные, овальные, овальные веера-опахала. Интересен большой (очевидно, мужской) складной веер, сделанный из твердой белой бумаги, с бамбуковой ручкой, окрашенной в черный цвет, вдоль сгибов веера проведены черные линии. Известно, что еще в период Силла черный цвет считался церемониальным. Из тонких лучин бамбука, покрытых сверху краской и лаком, делались в Корее в XIX в. веера овальной формы. Такие веера украшались расписным узором, состоящим из сочетания трех «запятых» красного, зеленого и желтого цветов. Первые два цвета доминируют. В месте закрепления лучин расположена черная бумажная наклейка квадратной формы, в черный цвет окрашена и бамбуковая ручка, к которой приделана маленькая петелька для ленты или шнурка. Уже сама расцветка этих вееров с господством красного и зеленого цветов — символов жизни, молодости, весны, возможно, свидетельствует о том, что веера могли использоваться во время важных календарных обрядов. В коллекции К.И. Вебера хранятся также два огромных овальных веера-опахала с узором из трех цветных «запятых» (красной, зеленой, желтой). Расположение петель для лент на ручках этих опахал позволяет предположить, что опахала составляли пару и использовались вместе: об этом же говорит и то, что узор на каждом из них представляет собой как бы зеркальное отражение другого. Возможно, веера-опахала [МАЭ, колл. № 1245] использовались во время торжественных шествий праздника Тано.
Веер-опахало [МАЭ, колл. № 1245-10]. Фото В.Е. Балахнова.
Этот праздник всегда проходил весело и ярко. С утра в каждом доме готовили праздничные летние блюда. Парни и девушки мыли волосы в цветочной воде. Девушки в ярких, праздничных платьях с нарядными прическами, украшенными шпильками, сделанными в форме цветка ириса, на которых были вырезаны иероглифы «долголетие» и «благо», группами шли на празднество. Главным развлечением девушек было соревнование на качелях, которое в прошлом разрешалось раз в год, как часть праздничной церемонии.
Ким Хондо (конец XVIII в.). Музыкант и танцор [Глухарева, 1982, с. 195]. Копия с репродукции выполнена В.И. Агафоновым.
Качели обычно подвешивали к ветвям ивы. Это дерево, по воззрениям корейцев, обладало особой жизненной силой. У многих народов существовал обычай качания женщин на качелях. Исследователи отмечают, что этот обычай был связан с земледельческими культами и совершался для обеспечения высокого урожая зерновых. Г.Г. Стратанович в обычае качания на качелях, распространенном также у многих народов Юго-Восточной Азии, подчеркивал обрядово-сексуальный смысл, восходящий к ктеическому культу [