Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии — страница 52 из 105

Вместе с тем при проведении земледельческих работ крестьяне продолжали следовать традиционному сельскохозяйственному календарю. В конце XIX — начале XX в. крестьяне продолжали жить по лунному календарю и в своей повседневной трудовой жизни исходили из 24 сезонов, названия которых подчас давали наиболее яркую характеристику сельскохозяйственным периодам.


Весенние обычаи и обряды

Весна всегда была важным временем в жизни японца. Завершив новогодние празднества и немного передохнув от своего нелегкого труда, земледелец должен был приступать снова к новому трудовому году. И не случайно одним из характерных весенних пейзажей являются клетки блестящих как зеркало рисовых полей, залитых водой.

На протяжении 1, 2 и 3-й луны крестьяне высаживали различные овощи: баклажаны, помидоры, красный перец, огурцы, турнепс, а также картофель и батат, бобы, таро и пр. Удобряли почву, делали различные изделия из соломы, ремонтировали дамбы, приводили в порядок поля, а главное — все без исключения проращивали рисовую рассаду из семян, вели борьбу с вредящими ей насекомыми. Поэтому практически все основные обычаи и обряды весеннего сезона выполняли в той или иной степени функцию закладки основы для выращивания богатого урожая. Причем, если новогодние празднества и большинство связанных с ними традиций все же стояли несколько особняком от других праздников года, то рисоводческие обряды японцев пронизывали все сезоны, т. е. проходили в течение всего года.


Обряды, связанные с посадкой риса.

Важнейшими обрядами весеннего сезона у японцев издревле являлись действа, связанные с выращиванием рисовой рассады и пересадкой ее на основные поля.

Подготовка рисовой рассады и ее высадка на поля были важнейшим занятием японцев-земледельцев. Нужно было подготовить посевной материал, т. е. отобрать лучшее зерно и замочить его, подготовить рассадное поле, расчистить оросительные каналы, посеять зерно на рассадное поле, затем вспахать его, пробороновать, разровнять и затопить основное поле.

Однако это лишь незначительные трудности по сравнению с процессом высадки рассады (тауэ) на поля. Тауэ требовала максимального напряжения сил крестьянской семьи. На это время вводилось табу на ряд домашних работ, в частности на стирку. Вставали до рассвета, работу начинали до завтрака. Ложились рано, с наступлением темноты. Особенно тяжелая работа падала на плечи невестки (если она была в доме), которая вставала раньше всех, готовила завтрак, а вечером — ванну (о-фуро) для всех работников семейства, прибирала за ними и ложилась позже всех. Сроки проведения тауэ составляли от четырех до десяти дней — в зависимости от наличия рабочих рук в доме. От сжатых сроков тауэ зависела одновременность созревания колосьев, а стало быть, и жатва. Поэтому во время высадки рассады больше, чем в предрассадных работах, действовала система взаимопомощи.

Замачивание посевного зерна (танэцука) и начало вспашки основных полей приурочивались к 88-му дню от зимнего солнцестояния, или к 3-му дню 3-го месяца [Нихон миндзоку, 1979, с. 340]. Хотя реальное проведение работ варьировалось в зависимости от погоды, но символическое их начало обычно как-то привязывали к этим числам. Сакральность «тройки» — явление практически общемировое, а сакральность «восьмерки» очень характерна именно для народов Дальнего Востока. Например, слово «восемь» входит в понятие хакко, что означает «восемь основных положений мироздания» в системе «Идзина» («Книга перемен») — первой книги конфуцианского пятикнижия, которая использовалась и при гаданиях. В японской мифологии «восемь» встречается и как конкретное число (например, восьмиручное зеркало — Ята-но кагами), и как обобщенное понятие множества. Число 88 особенно сакрально (наиболее чтимый юбилей — именно 88-летний) в связи с тем, что скорописно-слитное иероглифическое написание этого числа идентично с написанием иероглифа комэ — «рисовое зерно» [Хигути Киёюки, 1978, с. 92]. Существовали определенные числовые правила и для начала тауэ, но они скорее определялись эмпирически — рациональными соображениями. В разных местах высадку рассады было принято начинать на 44, 45, 48 или 50-й день со дня посева семян в рассаднике. Например, в районе Тавара префектуры Иватэ тауэ обязательно нужно было завершить к 15-му дню 6-й луны. В это же время в местном храме начинали празднования завершения тауэ.

Рисоводческие обряды были весьма разнообразны как по форме, так и по содержанию и варьировались по регионам. К ним относились, в частности, та-ути — «полевые работы», связанные с выращиванием риса; та-асоби — «игры на поле»; тауэ-синдзи — «магическая посадка риса»; тауэ-одори — «танцы, исполняемые при посадке рисовой рассады»; тауэ-мацури — «праздники высадки рассады риса»; таути-одори — «танцы, исполняемые во время полевых работ»; онта-мацури — «праздник на священном поле»; харукува-мацури — «праздник весеннего рыхления»; дэнгаку-мацури — «праздник сельских плясок». Все эти обряды проводились с целью получения хорошего урожая.

Во время таких обрядов осуществлялась имитация либо всего процесса возделывания риса, либо какой-то его части. В других случаях они представляли собой подлинные сельскохозяйственные работы с магической цель, на «священных» участках храмовой земли, или в храмах, или на крестьянских полях.

В японской этнографической литературе упомянутые обряды не дифференцировались между собой, очевидно, из-за их внешнего сходства, явившегося результатом их многовекового сосуществования. Однако А.Е. Глускина, исследуя данную проблему, пришла к выводу, что различные названия свидетельствуют о явлениях, возникших в различное время. По ее мнению, наиболее древним обрядом можно считать та-асоби («игры на поле»), изображавшие весь комплекс выращивания риса. Затем уже появились обряды, представлявшие отдельные виды земледельческих работ, например, та-ути или тауэ. Но с течением времени и эти названия были перенесены на весь процесс сельскохозяйственных работ. Наблюдалось также появление разных названий для одних и тех же обрядов. Например, обряд посадки риса в одних местностях назывался тауэ-синдзи, в других — тауэ-мацури, в третьих — тауэ-одори [Глускина, 1979, с. 229].

Все эти рисоводческие обряды, связанные с подготовкой полей и высадкой рисовой рассады, зачастую выходили за пределы весны. Очень много праздников приходилось на летний период. В прежние времена в зависимости от района страны рис высаживали в 5-7-м месяцах.

С процессом подготовки полей к высадке рассады в первую очередь связан обряд ублажения Бога поля (Тано ками). По поверьям, Бог поля в течение зимнего сезона обитал в горах, а весной спускался на равнины, чтобы помочь крестьянам в их нелегком труде. Поэтому центральным моментом праздников, связанных с культом этого бога, являлся перенос микоси с духом Бога поля из горного храма в деревенские, расположенные на равнинах. Например, на весеннем празднике, который проводился в 3-й день 4-го месяца, в селении Мукаса (префектура Фукуи), Бог поля был символически представлен огромным шестом, вершина которого была причудливо задрапирована освященной белой бумагой.

Процессия с этой святыней спускалась с покрытых снегом гор к храму Куницу-дзиндзя. Во главе процессии шел человек в маске легендарного принца Сарудахико. Особенность маски — красный длинный нос. Сарудахико, по преданию, привел потомков Богини солнца Аматэрасу на землю. Этот праздник жив и поныне [Нихон-но мацури, 1982 (I), с. 168; Хага Хидэо, 1965, с. 134–135].

Перед подготовкой полей к затоплению проводился обряд ублажения Бога поля и одновременно Бога воды (Мидзу-но ками). В середину ирригационного канала втыкали бамбуковую жердь, к которой прикрепляли священные реликвии из близлежащего храма, затем проводился обряд «очищения»: в нескольких местах поле поливали водой, чтобы очистить от скверны. Около выходного отверстия канала, откуда вода попадала на поле, делали земляную насыпь и в нее втыкали ветки дерева, которые изображали (или воплощали) Бога поля. Рядом с ветками клали подношение богу — только что поджаренные зерна риса. Считалось, что, когда вода попадает на поле, Бог воды соединяется с Богом поля. Ведь земля и вода — неотъемлемые компоненты, необходимые для произрастания риса.

В деревнях префектуры Иватэ вокруг рассадников и у заслонок оросительных канавок ставили простейшие обереги — палочки с продолговатыми лоскутами бумаги, которые выполняли не только магическую, но и практическую функцию отпугивания птиц от полей. Одновременно в местных храмах проводились моления о том, чтобы весной выпало достаточно дождей. В некоторых местах считалось, что Бог воды, или Хозяин воды, обитал в соседнем болоте в виде гигантской улитки. Поэтому, для того чтобы пошел дождь, из болота брали обычную улитку и помещали ее на какое-то время в сельский пруд-накопитель. Но когда пруд заполнялся, улитку относили обратно в болото, чтобы она не навлекла излишне много дождей и не вызвала бы наводнения.

Исследователи японской исторической этнографии предполагают, что в первые столетия нашей эры существовал обряд (археологически, правда, не подтвержденный) ублажения Бога поля путем приношения человеческой жертвы. Девушек-саотомэ, участниц обряда, якобы бросали на покрытое водой рисовое поле, посвященное божеству, и зарывали живыми. Саотомэ, по мнению А.Е. Глускиной, можно перевести как «майские девушки», поскольку в описаниях обрядовых зрелищ при совершении посадки риса слово саотомэ часто изображается тремя иероглифами: «пять», «месяц» и «девушка» [Глускина, 1979, с. 101]. Кроме того, в старину 5-й месяц по лунному календарю назывался также сацуки — «месяц посевов».

В XIX — начале XX в. существовал обычай обмазывания саотомэ