Кукол дайрисама помещали на самой верхней полке подставки, на фоне позолоченной складной ширмы, по обеим сторонам которой устанавливались фонари, а в центре — поднос со священным деревом, украшенным бумажными фестонами. Главные куклы выставки обязательно должны были быть парными, изображая мужчину и женщину. Этот обычай восходит, очевидно, к древней игре хина-асоби, т. е. игре в куклы, которая была известна еще с эпохи Хэйан: дети играли двумя красивыми маленькими куколками, изображавшими мужчину и женщину. Игра была связана с магией брака: куклы означали жениха и невесту, что символизировало продолжение человеческого рода.
Основная женская фигурка устанавливалась слева от мужской. На следующих полках в порядке очередности размещали трех фрейлин, подающих сакэ, пятерых музыкантов, каждого со своим инструментом, двух телохранителей и трех слуг. На самой нижней полочке для кукол ставили лакированные обеденные сервизы и другую утварь, а также кукольные угощения: голубые и розовые рисовые конфеты и два рисовых торта ромбовидной формы. Здесь же устанавливались два маленьких цветущих деревца — вишневое и апельсиновое, что придавало законченность всей выставке. Разумеется, наборы атрибутов праздника разнились в зависимости от достатка семьи, а также от местных традиций. Существовал также обычай украшать выставки цветами персика, розовый цвет которых ассоциировался с представлением о весне. Кроме того, полагали, что цветы персика символизируют наиболее приятные черты характера и облика девочки — нежность, кротость, грацию, женственность, которые как бы служили залогом ее счастья в замужестве.
Когда в семье рождалась девочка, набор кукольных выставок был лучшим подарком. Подчас это были настоящие произведения искусства, передававшиеся из поколения в поколение. Иногда набор кукол и кукольных принадлежностей являлся значительной частью приданого невесты. Для любой японской семьи иметь набор кукол было национальной традицией и одной из самых дорогих семейных реликвий, с которой расставались только в трудную минуту жизни.
Отношения к таким наборам кукол членов одной семьи, разных по возрасту и взглядам, очень тонко переданы в уже упоминавшейся новелле Акутагава Рюноскэ, написанной автором в начале XX в. Сюжет рассказа — вынужденная продажа набора кукол. Всем членам семьи жалко и тяжело с ними расставаться, и даже брат девочки, которой принадлежат эти куклы, абсолютно европеизированный молодой человек, считавший Праздник кукол устаревшим обычаем, понимает, что если еще раз посмотреть на кукол, как просит его сестра, то невозможно будет решиться на их продажу. Родители отказали девочке в ее желании последний раз посмотреть на кукол, и каково же было ее смятение, когда она ночью, накануне продажи, внезапно проснувшись, увидела отца, смотрящего на эти куклы: «Перед отцом были расставлены мои куклы — мои хина, которые я не видела со дня праздника кукол! Был ли это сон? Затаив дыхание, я уставилась на это чудо. При тусклом свете фонаря я смотрела на императора со скипетром из слоновой кости в руке, на императрицу с коралловым венцом, на цитрус-татибана (померанец — вечнозеленое дерево, символ вечного процветания. — Авт.) справа и вишню слева, на пажа, держащего раскрытый солнечный зонтик с длинной ручкой, на фрейлину с подносом в руках, на лаковый, с золотыми узорами туалетный столик и лаковый комодик, на кукольные ширмы, разукрашенные ракушками, на столики, чашки, на расписной фонарь, на шары из цветных ниток» [Акутагава Рюноске, 1974, с. 409, 410].
Выставки кукол подготавливались к 3-му дню 3-го месяца и нередко сохранялись примерно месяц. Затем все предметы тщательно упаковывались и хранились до следующего года. К 3-му дню украшали и комнату, где должна была быть устроена выставка. К потолку подвешивали шары из искусственных цветов вишни и цветов апельсинового дерева. Каждый шар был украшен длинным свисающим шелковым шнуром.
В дни праздника девочки имели возможность пригласить в гости своих друзей. По этому поводу готовились специальные ритуальные угощения. Чаще всего это были сладости: пирожные в форме ромба, печенье в форме фруктов, маленькие колобки из риса, сваренные с красными бобами. По случаю праздника девочкам разрешали выпить даже глоток сладкого белого сакэ — сиродзакэ. Вся эта еда, в конечном итоге, как и во время других праздников, имела сакральный смысл — надежду на получение хорошего урожая. Об этом свидетельствуют, в частности, форма пирожных и печенья, красные колобки и пр.
Все атрибуты для праздника 3-го дня 3-го месяца можно было предварительно приобрести на специальных выставках-продажах — хина-ити («кукольные базары»), которые устраивалась во 2-м месяце. Традиция таких базаров восходит к середине эпохи Эдо (1603–1867), а в XIX в. они стали ежегодным большим событием в жизни того или иного города.
Обычно эти выставки-продажи устраивались в наиболее оживленных торговых центрах или в парках (в Токио, например, в парке Уэно или в районе Гиндзы). Первая такая выставка-продажа состоялась в квартале Дзюккэндана, в районе Нихомбаси, в Токио, в период Кёхо (1716–1735). И здесь же потом проводились все наиболее знаменитые ярмарки, приуроченные к таким праздникам, как Новый год и Праздник мальчиков. Сюда приходили не только для того, чтобы что-то купить, предварительно поторговавшись (в то время цены на атрибуты праздника не фиксировались, и надо было обязательно торговаться, что представляло собой определенный ритуал), но и чтобы весело провести время, встретиться с друзьями, обменяться мнениями [Mock, 1961, с. 113–114].
Одним из традиционных праздников весны, отмечавшихся в конце 2-го — начале 3-го месяца, был день весеннего равноденствия (Сюмбун-но-хи).
Сюмбун — это название одного из 24 сезонов. По лунному календарю День весеннего равноденствия приходился на середину 2-го месяца. Другое название праздника — Средний день (Тюнити). Наименование связано с тем, что День весеннего равноденствия падал на середину недели, которая называлась Хиган («Другой берег»). Согласно буддизму, земной и загробный мир разделяются рекой. Река полна иллюзий, увлечений, страданий, печали. И только тот, кто победит все искушения, встречающие его на жизненном пути, попадет на другой берег, обретет просветление. По-видимому, неделя Хиган приурочена к Дню равноденствия.
Традиция отмечать неделю равноденствия как религиозный праздник, согласно письменным источникам, восходит к периоду правления Сётоку Тайси (593–621). А первое упоминание о поминальной службе во время этого праздника, датируемое 806 г., содержится в памятнике «Нихонкоки». Об этом можно также прочитать в романе «Гэндзи-моногатари».
В течение семи дней этой недели все семьи, совершали разнообразные обряды поминовения усопших, посещали храмы и семейные кладбища, чтобы выразить уважение предкам. Могилы приводили в порядок, умершим приносили цветы и разного рода специальные кушанья, зажигали курения и совершали молитвы.
Кроме того, существовала традиция угощать специально приготовленной едой друзей и соседей. Во время Хиган не ели мяса, считавшегося «нечистой» едой. Основная пища — о-хаги — мягкие рисовые колобки, покрытые сладковатой бобовой пастой, ботамоти — сладкие рисовые лепешки, гомокудзуси — вареный рис с овощами и разными деликатесными приправами.
С буддизмом был связан еще один праздник весны — День рождения Будды (Камбуцуэ), который отмечался в 8-й день 4-го месяца. Праздник известен также как Праздник цветов (Хана-мацури), так как одним из важнейших украшений этого праздника являлись разнообразные цветы.
Согласно легендам, Будда родился в тот момент, когда его мать собиралась переломить стебель цветка. В этот же день, по синтоистским верованиям, Бог полей (Та-но ками) спускался с гор, и люди встречали его цветами. По времени этот день падал на период цветения сакуры. И наконец, цветы символизировали жизненную силу [Хигути Киёюки, 1978, с. 91].
Исторические предания свидетельствуют о том, что впервые Камбуцуэ отмечали в 606 г. в храме Гэнкодзи (провинция Ямато) в правление императрицы Суйко. Самое раннее письменное упоминание о празднике относится к 840 г., когда церемония празднования Дня рождения Будды происходила в одном из помещений императорского дворца [Нихон фудзоку, 1979, с. 144].
Во время праздника на территории буддийских храмов на постаменте помещали небольшой макет четырехугольного храма высотой 50–60 см. без стенок. В центре храма устанавливали плоскую чашу, в которой располагалась миниатюрная статуэтка Будды-ребенка. Скульптура изображала новорожденного Будду в тот момент, когда он, согласно преданию, произносил следующие слова: «Я — владыка мира, я — лучший в мире, я — первый в мире». Самая древняя из таких статуэток в Японии находится в храме Тодайдзи в г. Нара и считается национальным сокровищем. Крыша макета храма богато декорировалась большим количеством причудливо свисающих с нее цветов — всеми, которые цвели в это время. Отсюда и название макета храма — Храм цветов (Ханамидо) [Хигути Киёюки, 1978, с. 92].
Центральный обряд праздника заключался в том, что дети поливали изображение Будды-ребенка из маленького ковшика сладким чаем (аматя). Чай приготавливался из листьев кустарниковой гортензии, растущей в горных районах. Листья предварительно отпаривали и высушивали. Чай давали прихожанам для укрепления здоровья. Существовало также поверье, что, если прикоснуться пальцами, смоченными в таком чае, к статуэтке Будды в том месте, где у тебя болит, то наступит исцеление. Вот почему родители приводили в храмы и больных детей, надеясь на помощь Будды. Интересно, что до появления сахара в стране из этого «чая» делали экстракт и использовали для подслащивания пищи [Нихон-но нэндзю гёдзи, 1980, с. 76].
Обычай поливать фигурку Будды сладким чаем связан с легендой о рождении Будды. Последняя гласит, что, когда маленький Будда сделал первые семь шагов и простер руки вверх, а затем опустил их вниз, морской дракон пролил на него сладкий дождь [