Хаями Ясутака, 1980, с. 116; Нэндзю гёдзи дзитэн, 1959, с. 464–466].
Разновидностью этого обряда в некоторых местах были бамбуковые деревья, украшенные бумажными полосками, которые устанавливали в поле или в саду; люди считали, что они обладают магической силой оградить урожай от вредителей.
Празднику Танабата посвящен ряд легенд, поэм, пьес театра Но, рассказов, стихотворений, которые дошли до нас через века. Не один десяток стихов, посвященных этому сюжету, можно найти в первой антологии японской поэзии «Манъёсю», в «Исэ-моногатари» (начало X в.), в «Ямато-моногатари» (X в.).
В популярном до сих пор в японском народе эпосе «Повесть о доме Тайра» («Хэйкэ-моногатари») (XII в.) есть стихи, которые, пожалуй, наиболее точно передают содержание праздника [Повесть о доме Тайра, 1982, с. 45]:
Вот миновала весна, да и лето уже на исходе.
Ветер прохладный подул, об осенней напомнив погоде.
Время Ткачихе-звезде с Волопасом воссоединиться.
Время желанья писать на летучем листке шелковицы.
Волны Небесной реки для такого листка не преграда —
Станет веслом рулевым, и другого Ткачихе не надо.
Из года в год Танабата становился все популярнее, и в период Токугава правительство ввело его в число пяти официально признанных праздников Госэкку.
Танабата всегда рассматривался людьми как повод повеселиться. Вот как описывает подготовку к нему в XVII в. Ихара Сайкаку: «В доме готовились к празднику: укладывали и перекладывали новые, с иголочки, платья так, чтобы левая пола находила на правую, как крылья у курицы, и приговаривали: „Эти платья — Ткачихе взаймы“; писали в честь Ткачихи на листьях дерева кадзи известные всем песенки. Собирались праздновать и слуги: каждый позаботится запастись тыквой и хурмой» [Ихара Сайкаку, 1974, с. 30].
В этот день виновникам торжества — звездам Ткачихе и Волопасу — преподносили дыни, персики, специальные сладости, пирожные.
Особой известностью пользовался праздник Танабата в г. Сендай (префектура Мияги). История праздника в Сендае восходит к периоду феодальной раздробленности, когда правители правившего клана покровительствовали не только военному, но и всем другим видам искусства. В эпоху Токугава он стал более скромным, таким же, как и в других местах страны. Особенностью праздника Танабата в Сендае был обычай 7-го дня, до рассвета, отправляться в поля собирать утреннюю росу с листьев картофеля и стеблей риса, разводить ею тушь и писать на бумажных лентах тандзаку различные изречения. Поздно ночью зажигали особые курительные свечи: это были свечи, к которым прикрепляли своеобразные флажки (фукинагаси), сделанные в виде узких полосок шелка и укрепленные на дуге, в свою очередь прикрепленной к древку. Японские исследователи считают, что возжигание таких курительных свечей роднит Танабата с праздником Бон. По мнению Янагида Кунио, праздник Танабата можно рассматривать как предшественник праздника Бон [Янагида Кунио, 1964, с. 530–531]. С 1928 г. в Сендае в этот день стали проводить пышные ярмарки.
Украшения к празднику Танабата в г. Сендай. [Хага Хидэо, 1965, с. 65]. Прорисовка Г.В. Вороновой.
Почти все украшения делались из бумаги. На бамбуковых шестах на крышах домов подвешивались огромные разноцветные помпоны, напоминающие бархатистые, пушистые шары. К ним прикрепляли массу длинных узких бумажных полос. Цвет полос соответствовал цвету помпона, обратная сторона полос — белая. Бумажные ленты перехватывались пятью обручами, также имеющими бархатистый вид. Четыре обруча — белого цвета, один — в цвет помпона [Нихон-но нэндзю гёдзи, 1980, с. 176].
В г. Такаока (префектура Тояма), например, поздно ночью в реку бросают шесты, к которым привязаны многочисленные ленты, и более тысячи шестов одновременно плывет вниз по течению.
Крупнейшим локальным праздником в стране являлся Гион в Киото. Название восходит к имени квартала в городе, где был расположен синтоистский храм, с которым связана главная обрядность. Само же название Гион пришло в Японию из Индии, из буддийского монастыря по названию Гион, где, по преданию, Шакьямуни читал свои проповеди.
О происхождении праздника сложена легенда. В 869 г. в Киото вспыхнула эпидемия чумы, которая унесла огромное число человеческих жизней. История гласит, что для прекращения эпидемии император повелел гонцу отправиться в храм Ясака, посвященный богу Сусаноо, брату Богини солнца Аматэрасу. Храм назывался Гионся, так как был расположен в квартале Гион. Гонец принес указ установить перед ним 66 ножевидных алебард — по числу провинций Японии. Алебардам придавалось магическое значение оружия, способного избавить людей от этого несчастья. И чума якобы отступила перед ним. Благодарные жители Киото с того года и по сей день отмечают это радостное событие, которое вошло в историю календарной обрядности как праздник Гион. В старину он имел еще одно название — Горёэ (Праздник моления) [Мияо Сигэо, 1980, с. 171]. Это один из немногих праздников, возникших в столице по императорскому рескрипту. Однако с течением времени Гион оброс богатейшей обрядностью и стал подлинно народным торжеством, поскольку его основная символика — борьба с болезнями в жаркое время года.
Подготовка и проведение праздника занимали почти весь 7-й месяц. Но основное действие приходится на его вторую половину. Все желающие принять участие в празднике заявляют об этом заранее служителям храма Ясака.
Главное место в этом торжественном событии занимали процессии даси. В процессии Гион используются колесницы хоко, имитирующие алебарды, и паланкины яма, своим названием, по-видимому, обязанные уже упоминавшимся симэси-но-яма. По форме эти последние похожи на коробки, в которых, по преданию, в древности находились лекарства, исцелявшие от чумы. О возникновении лекарств повествует легенда. Во время эпидемии чумы, когда храм Ясака был окружен алебардами, в нем скрывался бог Сусаноо, который был очень сведущ в медицине и изготовил необходимые лекарства.
Каждая такая колесница — и хоко, и яма — имеет свою тему и свое убранство, которые отражают культуру разных эпох.
И колесницы, и паланкины — огромные сооружения. Поэтому их не хранили в целом виде, а ежегодно перед праздником собирали, а после окончания разбирали. Сборка начиналась в 8-й день 7-го месяца. Раньше все детали колесниц изготовляли ручным способом. Когда колесницы приходили в ветхость или страдали от пожаров (что было весьма частым явлением в период Токугава), их заменяли на новые.
Хоко состояла из деревянных балок, легко подгоняемых друг к другу и соединявшихся канатами из рисовой соломы. Они устанавливались на четырех огромных деревянных колесах, диаметром до 2 м. Высота колесницы, имевшей форму прямоугольника, достигала 7 м. А от земли до кончика шпиля, который изображал алебарду, могло быть и 24 м. Сборщики работали со страховкой, так как из-за высоты колесниц это весьма опасное занятие. Колесницы не раскрашивались, за исключением черной лакированной нижней поверхности крыши. Площадь крыши — от 4 до 6 татами. Но во время процессии их покрывали парчой, гобеленами, шелками и другими украшениями. Крыша колесницы имела форму пагоды, на ней возвышалась башня; ее покрывали ярко-красной материей таким образом, что иногда она напоминала фантастическую коническую шляпу. Существовало семь видов хоко.
Каждую хоко сопровождала группа мужчин в старинных костюмах. Как правило, фасоны этих одежд восходили к придворным костюмам эпохи Хэйан; отличительной их чертой служили широкие штаны и верхние накидки с плечами в виде крыльев. Орнамент на одежде идентичен с украшениями хоко: на одних — это листья клена, на других — стилизованные цветы сакуры.
На передней части колесницы стояли двое мужчин; в одной руке они держали канаты из рисовой соломы, в другой — белые опахала с красным кругом, который символизировал Богиню солнца. Под ритмичные удары барабана они поднимали, поворачивали и опускали опахала.
На втором этаже хоко — открытом балконе — располагались музыканты: барабанщики, флейтисты. Их музыка — сигнал к отправлению хоко, а также аккомпанемент, под который группа людей тащила колесницу. Палочки барабанов были украшены парчовыми голубыми бантами. Не только барабанная дробь, но и само ритмичное движение палочек вверх-вниз создавало определенный эмоциональный настрой. Специальная музыка, сопровождавшая весь праздник, носила название гион-баяси.
На крыше восседало несколько мужчин, которые прилагали большие усилия, чтобы не свалиться с огромной высоты при движении и особенно при поворотах колесницы. Они бросали в толпу сладкий рис, а позднее тимаки — пучки соломы, завернутые в бамбуковые листья. Считалось, что тому, кто поймает тимаки, обеспечено здоровье на целый год [Нихон-но мацури, 1982 (II), с. 133–135].
Провести огромную хоко по улицам было делом совсем не простым. Несколько десятков человек тянули ее за длинные толстые канаты, прикрепленные к передней части колесницы. Два человека с бамбуковыми шестами в руках направляли процессию. Когда хоко следовало остановить, они перекрещивали перед колесницей шесты. Чтобы ее остановить или повернуть, под колеса подкладывали большие тяжелые деревянные клинья. Их несли специальные носильщики. Для поворота хоко клин клали под переднее колесо с внутренней стороны. Это был весьма ответственный момент в процессе движения колесниц.
Паланкины яма меньше по своим размерам, чем хоко. Как правило, это были четырехугольные коробки весом от 1,2 до 1,6 т; коробки ставили на деревянные балки, которые укладывали на плечи носильщики. Число последних зависело от веса яма — от 14 до 24 человек. Из-за большого веса паланкинов носильщики вынуждены были во время шествия часто останавливаться для отдыха.