Позднеев, 1887, с. 283–403].
Особое место среди буддийских монастырских хуралов занимала мистерия Цам (тиб. Чам), основное ритуальное назначение которой — устрашение еретиков и врагов веры. Цам возник и сложился в Тибете; традиция приписывает его создание Падмасамбхаве, крупному деятелю тибетского буддизма VIII в. В качестве обрядовой церемонии Цам исполнялся в тибетских монастырях в преддверии Нового года [Огнева, 1985, с. 202–205]. Однако в Монголии Цам не связан с Новым годом. В разных монастырях страны (причем только в самых крупных) он исполнялся в разное время года, в основном в летние месяцы (например, в крупнейшем столичном монастыре Монголии Дзун-хурэ он проводился в 8-й день 5-го месяца).
Известны разные жанры и разновидности Цама: разговорный Цам и танцевальная пантомима, сюжетный, т. е. построенный на каком-либо событии из истории буддизма (например, убийство тибетского царя Лангдармы, жившего в VIII в. и известного своими гонениями на буддистов) или героического эпоса о Гэсэре (тиб.Гэсар), или Цам-монолог, исполняемый одним лицом (таков, например, Цам Миларэпы, посвященный тибетскому монаху-отшельнику и поэту, жившему в XI в.) и т. д. Разные монастыри предпочитали Цам какого-либо одного жанра и разыгрывали его из года в год, сохраняя реквизит и закрепив за ламами-актерами определенные роли [Шастина, 1935 (I), с. 92–113; 1974, с. 306–318; Forman, Rintschen, 1967, с. 51–67].
Цам был внушительным зрелищем и по числу исполнителей, и по числу зрителей, которых он собирал, хотя первоначально считался эзотерическим зрелищем, не предназначенным для широкой аудитории [Шастина, 1935 (I), с. 92; Огнева, 1985, с. 204].
Однако ни Цам, ни все остальные буддийские праздники Монголии, за исключением новогоднего хурала, не имели отношения к календарным праздникам хозяйственного года. Буддийский календарь и народный календарь соприкасались только в одной точке — дне наступления Нового года. И канун его, и начало отмечались в буддийских монастырях особыми службами, изгонявшими зло и скверну ушедшего года, очищавшими помыслы в связи с наступлением Нового года и т. д. Однако содержание основного новогоднего хурала, посвященного 16 чудесам Будды и длившегося в течение двух недель 1-го месяца года, имело отношение только к мифологической истории собственно буддизма.
Ламаистские обряды и праздники, приуроченные к народным календарно-хозяйственным, редко, кроме этой приуроченности, несли в себе что-либо «календарное». Ламаизм стремился освятить своей идеологией весь магический практикум народа, подчинить его установкам буддизма. Однако граница между ламаистской и народной обрядностью всегда была весьма ощутима. В ламаистской обрядности преобладал мистический, эзотерический элемент. Он выступал на первый план, подавляя собой скрытую рациональную основу многих народных календарных обрядов [Ламаизм в Бурятии, 1983, с. 184–185]. В народных календарных обрядах над всем преобладала «житейская мотивация» — благополучие семьи, рода, хозяйства, сильны были элементы светской развлекательности — гулянья, игрища, спортивные состязания, трапезы.
Тибетцы
Традиционный (вторая половина XIX — середина XX в.) праздничный цикл тибетцев, проживающих в Тибете, а также в других районах КНР и за ее пределами, сложился под воздействием нескольких факторов. Во-первых, можно говорить о древнем этнокультурном единстве тибетцев, благодаря которому в праздничной обрядности сохранились отдельные черты общности. Во-вторых, надо признать и фактор географический: Тибет лежал на стыке двух древних цивилизаций — китайской и индийской. Усвоение элементов культуры соседних народов отразилось на тибетской праздничной обрядности. Но в принципе тибетский народ творчески перерабатывал заимствования, включая их в собственный жизненный цикл, складывавшийся длительное время на основе совмещения земледельческого и кочевнического хозяйственных типов. В-третьих, на тибетский праздничный цикл, сложившийся, как и у других народов мира, на основе хозяйственной и общественной практики, наслоились буддийские религиозные праздники, поскольку формирование тибетской духовной культуры в значительной мере оказалось под влиянием буддийской церкви.
Географическое положение и климат определили течение праздничного календаря. Цикл праздников складывался из деревенских, семейных, городских, локальных, профессиональных, монастырских, общегосударственных.
Из истории изучения
Ценные данные об отдельных календарных обычаях и обрядах содержатся в сочинениях тибетских правителей. О праздниках, в частности о праздновании Нового года, писал Цзонхава Лобзан-дакпа (1357–1419). Описание важнейшего тибетского театрализованного действа — Чама как составной части многих праздников — приводились в трудах Агван-чжамцхо, Пятого Далай-ламы (1617–1682). Новые персонажи в Чам были включены и Тринадцатым Далай-ламой (1875–1933).
В XX в. тибетские авторы, исследуя историю и обычаи своей страны, писали и о праздниках. Например, разделы о праздниках есть в работах Тхубдэн Норбу. В них исследуются проблемы тибетских праздников зимнего и весенне-летнего циклов [Thubten Norbu, 1968; 1982]. Он же отмечает в структуре тибетских праздников наличие как религиозных, так и светских элементов, обычаев, верований. Особая значимость таких праздников, по его мнению, заключается в том, что они являются основой единства страны и народа [Thubten Norbu, 1982, с. 133]. Интересные материалы о праздниках содержатся и в работах Цебон Шакабпа (например, [Shakabpa, 1967]). Особый интерес представляет книга «Тибетские праздники», созданная Тхубдэн Санчжэ. В работе освещается праздничный официальный цикл Тибета, выработанный правящей школой Гэлукпа. Течение праздников приводится по лунному календарю с указанием дат [Тхубдэн Санчжэ, 1974].
Ценный материал о праздничной обрядности и обычаях содержится в произведениях тибетской литературы фольклора, а также в тех описаниях праздников современных тибетских авторов, которые подкрепляются фотографиями, рисунками, выполненными путешественниками в прошлые годы, а также рисунками самих тибетцев.
Любопытные данные о праздничном цикле тибетцев содержатся в китайских источниках, известных с XIX в., а также в исследованиях о Тибете середины 50-х годов XX в., в некоторых статьях периодической печати.
Китайский ученый Лу Хуачжу в первой трети XIX в. писал, что Новый год отмечался тибетцами как самый главный праздник. В числе первых весенних праздников он упоминает обряд «открытие драгоценностей», исполнявшийся в конце 2-го или начале 3-го весеннего месяца [Лу Хуачжу, 1828, с. 130]. Лу Хуачжу выделял также праздники 4-й луны, рассказывая одноименно о соблюдаемом в этот период посте; описал праздники конца 6-й луны, сопровождаемые лазаньем на мачтовые шесты, борьбой, другими состязаниями, и 15-го дня 7-го месяца — Дня установления начала жатвы, выходы за город к рекам в 7-м и 8-м месяцах; в 15-й день 10-й луны отмечался День рождения принцессы Вэньчэнь [Лу Хуачжу, 1828, с. 132].
Другие китайские авторы, писавшие в 50-х годах XX в., выделяли в качестве отправных точек праздников те же отрезки времени, однако названия праздникам давали иные [Shen, Liew, 1953]. Весенние обряды и обычаи земледельцев Тибета описаны, в частности, Фань Буи [Фань Буи, 1953, с. 34–36].
Важными источниками явились материалы, собранные русскими и западноевропейскими путешественниками и исследователями с середины XIX до второй половины XX в. на территории собственно Тибета, в районах Гималаев, районах с тибетским населением в китайских провинциях, тибетских поселениях в Индии. Интересны отдельные разделы о праздниках и праздничной обрядности в монографиях и исследованиях по истории, культуре и этнографии Тибета.
Дневниковые записи русских путешественников Г. Цыбикова, Г.Н. Потанина, П.К. Козлова, Б. Барадийна, Ю.Н. Рериха содержат данные о годовом праздничном цикле и связанных с ним обрядах тибетцев Амдо, Кхама, провинций Сычуань, Ганьсу, района оз. Кукунор, Лхасы. Эти авторы описывали праздники, которые они наблюдали во время своих путешествий в конце прошлого — начале нынешнего века у оседлого населения и частично у кочевников, а также в монастырях Гумбум и Лавран. Они обратили внимание на характерную черту многих праздников — паломничества и путешествия к водным источникам, горным вершинам, близлежащим монастырям.
Описания составного элемента праздничной обрядности — театральных спектаклей, как светских по своему характеру, так и религиозных, исполнявшихся во время весенних праздников и посвященных эпическому герою Гэсару из Линга (Линг — название Тибета в одной из версий эпоса), а также во время Праздника урожая — Чам Миларэпы, — сделаны Б. Барадийном и Ю.Н. Рерихом. Г.Ц. Цыбиков, проживший в Лхасе почти год, имел возможность проследить течение годового праздничного цикла. Поэтому он описал праздники как зимние, так и весенне-летние. Его сведения, собранные в начале XX в., подтверждаются материалами американских путешественников, оказавшихся в Лхасе в 40-е годы XX в. П.К. Козлов помимо официальных, государственных праздников описал собственно монастырские — праздники монастырей Гумбум и Лавран. Одним из самых любимых народных праздников монастыря Гумбум был Праздник шапок, когда на два, а то и на три дня «ворота монастыря открывались для женщин, которые по традиции имели право на вход в монастырь только два раза в год: в день „Праздника шапок“ и 1-го числа 3-го месяца» [Козлов, 1923, с. 293]. В монастыре Лавран торжественно отмечался День основания монастыря (приблизительно в начале 7-го месяца) и День памяти основателя монастыря Чжамьян Шадпы I (в середине 4-го месяца) [Козлов, 1923, с. 472].
Описания праздников тибетцев Западного Тибета и сопредельных территорий, накопленные со второй половины XIX в. исследованиями А. Франке, А. Уоделла, Х.Х. Годвин-О