Nebesky-Wojkowitz, 1956, с. 471].
По представлениям тибетцев, выпадение града предотвратить легче, чем вызвать дождь. «Заклинатели» утверждали, что град в туче удержать невозможно. Однако тучу всегда можно прогнать в другое место — либо к более нерадивому предсказателю, либо — гнать ее до тех пор, пока она не окажется над снежными вершинами, горными склонами, лесами.
Тучи и молнии отгоняли «мудрой угрозой» или повторяли мантры семь или двадцать один раз. Для закрепления действия мантры заклинатели сжигали зерна горчицы и совершали обряд сэрчэм [Nebesky-Wojkowitz, 1956, с. 471–472]: тибетское пиво смешивали с зерном и в чистом уединенном месте приносили в жертву богам. Одновременно богам жертвовали свежесваренное пиво (чханг-пхуд), первинки — первые плоды нового урожая (лопхуд), различные цветы, целебные соки (ци-ман), три сладких приношения — сахар, мед, патоку, различные сорта мяса, различные целебные травы, различные сорта зерна, шелка, еду [Nebesky-Wojkowitz, 1956, с. 401].
Засуха с ее иссушающим зноем не менее страшна для будущего урожая, чем град. «Заклинатели» погоды тщательно наблюдали изменения погоды. У тибетцев бытовало немало примет, связанных с погодой, с ее влиянием на будущий урожай, благополучие и достаток. Так, если первый гром в году раздавался на востоке, то урожай ожидали хороший, если на юго-востоке — ждали засухи, если звучал на юге, то следовало ожидать эпидемий, если на юго-западе — урожай ожидался средним, если же раздавался на западе, то это плохая примета; если утром, то урожай пропадет, если вечером, то будет средним; если в сумерки — грозит засуха, если в полночь — грозы пройдут стороной и урожай вызреет благополучно [Нга тэ таг тхэб]. Народные приметы о погоде — неотъемлемая часть культуры тибетцев. Эта тема обязательно присутствовала даже в стихах. Цвет облаков всегда оказывался значимым для тех, кто знал особые приметы:
Черное облако с желтой каймой —
Града, мороза источник.
Чаще всего обряды «вызывания» дождя происходили на вершине горы, на склонах которой много водных источников. Считалось особенно важным, чтобы источники не были осквернены присутствием женщин и собак. Сам предсказатель должен был соблюдать воздержание: не употреблять перед совершением обряда чеснока, мяса, не пить пива.
Иногда церемония совершалась на берегах озер, прудов, рек. В этом случае для вызывания дождя делали пилюли из высушенной крови рыжего коня, заворачивали их в бумагу и бросали в воду. Иногда, чтобы усилить воздействие обряда, «заклинатель» обнаженный становился на берегу водного источника и, размахивая барабанчиком (дамару) и колокольчиком, повторял мантры, которые должны были как можно скорее вызвать дождь.
Правящая школа Гэлукпа не осталась в стороне от проблемы «вызывания» дождя. Даже Цзонхава Лобзан-дакпа написал соответствующий трактат [Nebesky-Wojkowitz, 1956, с. 476]. В прошлом, когда засуха принимала затяжной характер, в дело вмешивалось правительство. Оно принимало особые меры для «обеспечения выпадения дождя». Все монастыри в таких случаях обязаны были читать книги Лубум, приносить дары Духам лу, управлявшим погодой и жившим в воде. Одновременно всем частным лицам запрещалось совершать церемонии такого рода. Приношения для Духов лу состояли из различных видов торма, которые готовились из «трех белых»: молока, масла, творога и «трех сладких»: сахара, меда, патоки. Зажигались белые и красные свечи для воскурений, собирались драгоценности, золото и серебро. Все приношения складывались в чашу и закапывались возле источника.
Считалось, будто Духи лу насылали засуху потому, что кто-то осквернил места их обитания. Для усмирения их гнева буддийские монахи совершали обряд трусол, чтобы снять и смыть загрязнения, вызвавшие неудовольствия Духов лу. Обряд состоял из нескольких этапов: чтение мантр, кропление желтой водой зеркала, в котором как бы отражались Духи лу, оскверненные грехами людей. Параллельно читались книги Лубум. В этом обряде участвовало все население. Пока монахи читали заклинания и молитвы, женщины, двигаясь в одном ряду и неся на спинах тома буддийского Канона, обходили по кругу монастырь и поля. При этом они обязательно потряхивали юбками и передниками, чтобы усилить действие мантр, предназначенных призвать ветер с дождевыми тучами и усмирять божеств, которые якобы ехали верхом на ветрах четырех сезонов, закутанные в плащи из огненного ветра.
В некоторых местностях население принимало участие в «игре водой» (чху цэ), во время которой женщина и мужчины толпились на улицах, обливая водой друг друга [Nebesky-Wojkowitz, 1956, с. 478].
Кукушка, вестница прихода теплого времени (ее также называли «царица весны»), прилетала в начале 4-го месяца и приносила, согласно поверьям, дожди:
Прилетела кукушка из страны Мон,
Прогремел небесный гром.
Пробудились токи земли.
В тибетских народных песнях кукушка — птица любви. Существовал поверье: кто первым в году ее услышит — весь год будет счастлив и удачлив [Dunkan, 1961, с. 19; 1964, с. 247].
День прилета кукушки был значимым, по нему пытались предсказать погоду, от состояния которой зависел будущий урожай. Если в этот день шел снег, то ожидали сильного града. Если небо было чистым и ясным, то это была добрая примета и погоду на теплый период года ожидали хорошей [Нга тэ таг тхэб].
В 4-й месяц кочевники перегоняли овец и яков на летние пастбища. В 4-м месяце отмечали буддийские праздники. В 7-й (или 8-й) день — День рождения и просветления Будды Шакьямуни; в 15-й день — День ухода Будды в нирвану [Тхубдэн Санчже, 1974; Tuccu, 1967, с. 150]. День ухода Будды в нирвану иногда называли Праздником месяца звезды Сака (Сака дава), а иногда — Праздником цветов.
Полагали, что эти дни усиливали, умножали результаты любого поступка: дурного — усугублялись, доброго — возрастали. Считалось также, что один грех, совершенный в каждый из этих дней, равен ста тысячам грехов, а одна религиозная заслуга равна ста тысячам заслуг.
В течение всего месяца необходимо было есть только постное: масло коровье, сыр, сарацинское зерно, поджаренную муку, зелень (кроме лука и чеснока). Исключение делалось для одного Далай-ламы [Лу Хуачжу, 1828, с. 131].
Месяц начинался с покаяния. Верующие могли отказываться от приема пищи в течение дня, от восхода до заката, или же с 8-го по 15-й день 4-го месяца не ели мяса, или отказывались от еды и питья каждый второй день, или же постились на протяжении 16 дней [Shen, Liew, 1953, с. 159]. Пост был уделом пожилых людей.
Молодежь, устав от строгих религиозных предписаний, отправлялась на гулянья или же предавалась другим развлечениям [Duncan, 1964, с. 121]. В те дни, когда можно было принимать пищу, с утра ели похлебку, в полдень — молоко, растительные продукты, пшеницу [Duncan, 1964, с. 122]. Другие же вместо поста могли давать обет молчания на восемь или пятнадцать дней, или же в течение целого месяца. Светильники зажигались возле каждого алтаря.
В такие дни официальные лица объявляли амнистию одному из преступников, приговоренному к смертной казни, распределялась обильная милостыня нищим, бродячим монахам. В дни этих праздников тибетцы покупали и отпускали на волю предназначенных на убой животных (можно было купить козла или барана, с тем чтобы выкупить их жизнь, спасти от ножа мясника), выпускали из клеток птиц, пускали в реки маленьких рыбок, которых продавали специально для этого [Shen, Liew, 1953, с. 159; Duncan, 1964, с. 121; Кычанов, Савицкий, 1975, с. 266]. Козлам и баранам протыкали уши, продевали в отверстия цветные ленты, указывающие на то, что жизнь животных выкуплена, после чего их отсылали пастись со стадами на пастбищах [Duncan, 1964, с. 121]. В монастырских дворах бродили отпущенные на волю выкупленные петухи.
Согласно тибетской мифологии, в водах, несущих Землю, обитало огромное чудище, гигантская рыба. Полагали, что, когда рыба шевелит хвостом, в провинции Кхам происходят землетрясения [Кассис, 1956, с. 12]. Поэтому астрологи по созвездиям «предсказывали», когда чудище в очередной раз пошевелит хвостом [Нга тэ таг тхэб]. По мифу, эта рыба весь год держала свою пасть открытой, и потому птицы, летучие мыши, насекомые свободно летали в ее огромном пространстве. И только раз в году, в 15-й день 4-го месяца, пасть захлопывалась. Все живые твари, оказавшиеся там, погибали. Чтобы насытить страшную рыбу, в 15-й день 4-го месяца отмечался Праздник месяца звезды Сака.
Во время этого праздника все население Лхасы во главе со светскими правителями совершало обход Поталы по внешнему кругу Лхасы — Лингкхору [Macdonald, 1978, с. 210]. Церемонии в храмах в этот день начинались рано утром. После службы в храме процессия шла с северной стороны храма Рамочэ, затем мимо восточной его стороны и через южную часть города посещала Поталу и Норбулинг. В Норбулинге на берегу пруда сановники садились в лодки и направлялись к храму Духа лу, где приносили жертву якобы обитавшей там морской змее по имени Защитница рождений и всходов (Трунг-чжонма). Посвященный ей храм назывался Храм Духа лу — защита крепости [Shen, Liew, 1953, с. 161]. Миряне, посещавшие храм, жертвовали колобки из ячменной муки, совершали воскурения, зажигали масляные лампады перед храмом [Macdonald, 1978, с. 210]. В середине 4-го месяца в монастыре Найчунг, к востоку от Лхасы, отмечался Праздник цветов [Shen, Liew, 1953, с. 161]. По все