му Тибету люди старались выбраться за город, где собирались вместе и радовались весне. Народ участвовал в скачках, боях, игрищах. В местности Ньяронг Кхорба девушки большой компанией собирались танцевать на мягкой зеленой траве под деревьями, устраивали игры, пели, танцевали, в то время как юноши подглядывали за ними [Rockhill, 1891, с. 247].
С начала 4-го месяца многие жители Лхасы со своими палатками выбирались к Лингкхору.
Каждый год, когда на горных пастбищах, согретых лучами солнца, начинали распускаться цветы, мужчины и женщины, дети и старики, захватив с собою съестные припасы, коровьего масла, чаю, кто верхом, кто пешком отправлялись в поля на праздничное гулянье. По берегам рек, на распустившихся лугах устанавливали палатки. Юноши в лучших одеждах состязались в песнях и танцевали вместе с девушками, все пили пиво.
— Я в поле хочу, — сказал мне скакун.
— Поскачем же вместе, — ответила я.
Много храню я заветных дум,
Но никогда не открою их я
Тому, кто не хочет, чтобы в теплый день
Солнца лучи согревали поля,
Тому, кто не хочет, чтобы в теплую ночь
Ярко светила на небе луна.
Когда же солнце скрывалось за горизонтом и на небе появлялась луна, все собирались у палаток и слушали традиционные тибетские сказки и былины. Мужчины играли на скрипках и других музыкальных инструментах, а все остальные пели песни, слушали эпические сказания [Фань Буи, 1953, с. 35–36].
В Западном Тибете в 15-й день 4-го месяца происходило чтение священных томов буддийского Канона, посвященное Цхэпагмеду (Будда Долголетия, одна из ипостасей Будды Амитаюса). К нему обращались с просьбой о продлении рода [Shellgrove, 1961, с. 97].
В 4-м месяце в Ганьсу, в тибетских деревнях, проходили совместные трапезы. Односельчане сносили в одно место хлебы (большие и маленькие) и устраивали угощение. Лхава, деревенский предсказатель, устами которого прорицали Духи Лха, в присутствии всех жителей деревни входил в транс и плясал, при этом он держал в правой руке флаг, в левой трезубец; через его щеки была продета металлическая проволока [Потанин, 1950, с. 434].
4-й месяц занимал важное место в проведении сельскохозяйственных работ.
В середине 4-го месяца крестьяне обходили поля и совершали обряды, направленные на борьбу с сорняками; разбрасывали «оружие против сорняков» (цхезор). Его лепили из теста (ячменная мука, замешенная на воде) наподобие сорняка цхе, в изображение втыкали для большего правдоподобия колючки. Деревенские алтари (лхатхо) украшались зелеными ветками, на них совершалось воскурение можжевельником [Roerich, 1967 (III), с. 210–213].
Очевидно, в прошлом одной из магических форм защиты будущего урожая было исполнение песен, танцев, театральных представлений, посвященных Гэсару, герою тибетского эпического цикла. Один из таких праздников — это весенний Праздник Линга.
Мужчины во время Праздника Линга упражнялись в стрельбе из лука. Это был один из обрядов праздника.
Этот праздник отмечался и в Амдо, и в тибетских деревнях Ганьсу. В Лхасе устраивались скачки всадников. Эти скачки назывались Бега позади крепости. Во время скачек, а также во время так называемых Великих скачек в соревнованиях участвовали всадники в полном боевом облачении, как бы представляя воинство Гэсара [Roerich, 1967 (III), с. 213].
Среди представлений весеннего Праздника Линга особое место принадлежало театральным действам Лингдро ролмо («музыка и танцы Линга») [Shen, Liew, 1953, с. 163; Lerner, 1983, с. 50–57]. Представление Лингдро ролмо исполнялось светским селением и сопровождалось пением, как сольным, так и хоровым. Главные персонажи представлений Лингдро ролмо были одеты в праздничные костюмы знати той местности, где разыгрывалось действо. Так, в Кхаме, где, как полагают, зародился этот жанр театрального действа, исполнители ролей одевались в традиционные шубы тибетских кочевников, но отделанные леопардовым мехом. На головы они надевали лисьи шапки. В Центральном Тибете перед началом представлений главный распорядитель Лингдро ролмо ходил по всей деревне от дома к дому, собирая будущих участников труппы. Приблизительно за неделю в деревне начинались репетиции и подготовка к представлению. Даты представлений приходились на время праздничного цикла, посвященного Будде Шакьямуни, с 7-го по 15-й день 4-го месяца. Часто представления давались в 15-й день, когда отмечался и весенний Праздник Линга.
Перед выступлением со зрителей собиралась небольшая плата, самая минимальная, только чтобы оправдать расходы на костюмы и на совместную трапезу после спектакля [Lerner, 1983, с. 50–57].
В деревнях Ладака во время весенних праздников, посвященных Гэсару, пели «песни Линга» (Линглу). Хотя эти песни не входили в основной корпус эпоса, но их содержание, темы были навеяны теми или иными эпизодами сказания, преимущественно прославлением Гэсара, его тридцати двух спутников-героев, восьми богатырей.
Эпос о Гэсаре обычно исполняли профессиональные сказители (трунгпа). Излагая эпос, они впадали в транс. Исполнители-профессионалы облачались в специальные костюмы и надевали белую шубу и высокую коническую шапку белого цвета, украшенную изображениями луны и солнца, ее края обрамлялись красным. При себе сказитель обязательно имел живописное изображение Гэсара, воспроизводившее традиционное житие героя эпоса, стрелу, украшенную пятицветными лентами, которой сказитель указывал на развернутом изображении эпизоды из жизни Гэсара, о которых он рассказывал.
Самые знаменитые сказители всегда появлялись со свитой из учеников, обучавшихся высокому искусству повествования эпоса. В Амдо сказители принадлежали обычно к древней религии Бон, поэтому и цвет их одежды был белым. До начала чтения готовилась специальная небольшая платформа, пол которой посыпался цзамбой. Слушатели рассаживались вокруг платформы, сказитель же сидел к ней лицом.
Знание эпоса о Гэсаре могло передаваться от отца к сыну, иногда эпос повествовали женщины. Примечательно, что в некоторых долинах Амдо Гэсар выступал в качестве Погодного божества.
В деревнях были храмы с изображениями Гэсара. Существовало поверье, что там, где распространен культ Гэсара, нет нужны в «заклинателях» погоды, в «укротителях туч». В лучшем случае в деревне присутствовали двое служек, обязанность которых состояла в том, чтобы во время грозы бить в барабаны [Потанин, 1950, с. 435]. Матушка Гэсара, носившая разные имена, довольно часто выступала в роли одной из богинь, управлявших атмосферными явлениями. В частности, к ней обращались как Повелительнице защитников полей (Дорчже Йудронме).
Столик с угощениями [МАЭ, кол. № И-1949-30].
К Гэсару обращались с просьбой предсказать будущее; в этом случае его облик соответствовал облику Горного божества. Перед его изображением ставили жертвенный столик, на столике размещались либо торма, специально посвященные Гэсару, либо чэмар, а также чаши с пивом, молоком чаем. Справа от изображения ставилась чаша с ячменем или пшеницей, куда втыкалась «стрела гадания». Слева ставился точно такой же сосуд, наполненный пшеницей или ячменем, с укрепленным на вершине зеркалом (бронзовым или серебряным), перед чашами с питьем зажигались три или пять светильников. В церемонии принимали участие монах и восьмилетний мальчик. Монах читал литании, обращенные к Гэсару, воскурял благовония, жертвовал сэрчэм. Мальчик должен был смотреть в зеркало, с тем чтобы рассказать увиденное монаху, предсказывавшему будущее тому, кто пожелал его узнать. В некоторых случаях вместо зеркала использовалась гладкая поверхность меча [Nebesky-Wojkowitz, 1956, с. 462].
Летние обычаи и обряды
После праздников 4-й луны, праздников «печали и радости», тибетцы в долинах и на пастбищах напряженно работали, заботясь о грядущем урожае и будущем приплоде.
В Тибете и прилегающих к нему районах 5-й месяц был богат и на праздники. Каждый год в 10-й день 5-го месяца начиналось исполнение Чама — танца восьми ипостасей Падмасамбхавы [Beyer, 1973, с. 388]. Этот праздник отмечали в районах Ладака, Заскара, Бутана, в Лхасе, в монастыре Хими [Godwin-Austen, 1864–1865, с. 71]. Чам мог длиться два дня — 10-й и 11-й дни или продолжался с 10-го дня по 15-й включительно [Snellgrove, 1961, с. 134; Waddel, 1892, с. 169–172].
По традиции праздник повсеместно зачинался с утра. В полдень на жертвенном столике в храме расставлялись торма, предназначенные персонажу Чама — Гневному учителю (Гуру Дракпо, одна из ипостасей Падмасамбхавы), зажженные светильники и основные приношения [Snellgrove, 1961, с. 133]. Чам начинался с того, что действующих лиц осыпали зернами горчицы. Танцовщики то двигались в ряд, то смыкались в круг. Когда все танцующие образовывали единый круг, то ведущий совершал возлияния пивом, а в центр выносили линга — антропоморфное изображение из теста — и укладывали его на треугольный постамент. И каждый из танцующих, проходя мимо, должен был обязательно пронзить линга любым оружием, с которым он двигался. Этим завершался Чам в 10-й день.
В 11-й день перед началом представления лама совершал обряд почитания правителя. Затем метали зерна горчицы, призванные поразить злые силы. Распорядитель вонзал ритуальный кинжал (пхурбу) в лингу. Только после этого появлялся персонаж Чама — Херука, гневная ипостась Падмасамбхавы, и его спутница. После возлияния пивом выходили все персонажи Чама, включая толстопузого Майтрейю и детей [Jaeschke, 1865, с. 77].