Тхантхон-Гйалпо, согласно народной традиции, ввел театрализованные зрелища для того, чтобы «нейтрализовать», «укротить» злых духов, обитавших в горах и на скалах. Ему же принадлежала разработка композиции спектаклей. Основными темами представлений были посев и сбор урожая охотником Онбо; просьба о ниспослании дождя, песни и танцы богини Лхамо.
Очень много для последующей театрализации действа было сделано Агван-чжамцхо, Пятым Далай-ламой (XVII в.), который ввел новые маски, персонажи, новые костюмы. Театральные спектакли особенно процветали при Тринадцатом Далай-ламе (1875–1933).
На заранее подготовленной платформе или на обозначенной сценической площадке, в центре, ставилось дерево высотой около 3 м, рядом с ним устанавливался столик с жертвоприношениями и изображением Тхантхон-Гйалпо. Рядом лежали его сочинения. По традиции спектакль начинался в восемь утра, хотя известны и другие часы начала спектаклей. Действо обычно длилось до четырех часов пополудни. Начать рано означало заставить лето улететь [Duncan, 1955, с. 10]. Составной частью спектакля являлись также танцы, акробатические трюки. Некоторая часть публики приходила слушать свои любимые арии или смотреть любимых актеров. В особенно трогательных местах зрители плакали. Музыка определяла структуру спектакля. Он состоял из речитатива, арии, дуэтов, отдельно звучавшей инструментальной музыки.
Репертуар театральных пьес включал сюжеты о сановнике Гаре, министре царя Сронцзангамбо; историю о героине Далог, которая, согласно легенде, после смерти попала в ад, а затем вернулась обратно; тибетскую версию Шакунталы; повествование о царевиче Норзане; житие Падмасамбхавы, трогательную историю о злой мачехе и несчастных детях и другие сюжеты.
Такой разнообразный репертуар требовал соответственно разнообразных масок, костюмов. Герои и второстепенные, светские персонажи, такие, как слуги, чиновники, нищие, лодочники, крестьяне, кочевники, охотники, торговцы, носили обычную тибетскую одежду согласно их ролям, маски у них отсутствовали. Комические персонажи, исполнители ролей демонов, духов, животных надевали огромные маски типа шлема, изготовленные из папье-маше и глины. Были в ходу и маски наличного типа, в основном характерные для благородных женских персонажей.
Значительное место в каждой пьесе занимали шутки, интермедии, которые строились преимущественно на импровизации. Создавался также эффект соучастия зрителей, так как в спектакль могла вовлекаться вся публика, присутствовавшая на нем. Уровень шутки зависел от уровня актерской игры. В сюжете о Падмасамбхаве участвовали комические персонажи — силач-скороход и старуха торговка. В версии о Шакунтале популярностью пользовались чисто тибетские персонажи: лентяй (добдаб) из числа монахов монастырской стражи и нищенка из Южного Тибета, которая, если оставалась недовольной подаянием, садилась напротив хозяйского дома и начинала петь скандальные частушки про хозяев. По ходу действия нищенка и монах-лентяй начинали бороться, и нищенка побеждала. В одной из пьес слуги в поисках пропавшей собачонки начинали рыться в корзинках зрителей или делали вид, что обыскивают хорошеньких женщин, сопровождая свои действия комментарием, вызывавшим смех присутствующих. В пьесе про Падмасамбхаву людоеды пытались схватить и унести ребятишек-зрителей, те прятались за спины взрослых или убегали. В этом же спектакле силач-скороход мог потешать публику, давая ей характеристики по рангам. Так, когда он смотрел на запад (место, занимаемое Далай-ламой), то говорил, что видит в центре города самого владыку. Посмотрев на восток, где сидело простонародье, он сообщал, что уже сегодня чаши актеров полны чая [Snyder, 1979, с. 23–62].
С именем Тхантхон-Гйалпо связано возникновение еще одного, чрезвычайно интересного обряда и театрализованного действа, называющегося пхобар-рдо-гчог (переводится двояко: «разбить камнем чрево» и «разбить камни, чтобы ростки зеленели»).
Как утверждает легендарная традиция, Тхантхон-Гйалпо эту церемонию исполнял трижды. В первый раз — при строительстве монастыря, когда злой дух «мешал» строить: все, что было построено за день, он разрушал ночью. Во второй раз — при строительстве моста, чтобы усмирить демона, препятствовавшего его возведению. В третий раз обряд был исполнен в Лхасе, чтобы прекратить эпидемию и уничтожить злых духов, насылавших ее. По преданию, Цзонхава пригласил мага в Лхасу. По его приказу Тхантхон-Гйалпо выкопал камень в форме желудка, который якобы издавна находился под порогом двери в обители Цзонхавы, вынес его на площадь и разбил там другим камнем в форме жертвенного кинжала (пхурбу).
Ю.Н. Рериху довелось дважды видеть подобную церемонию во время его пребывания в Лахуле в исполнении группы бродячих актеров-монахов из Спити [Roerich, 1967 (II), с. 165–180]. Исполнение церемонии обусловливалось необходимостью «уничтожить злого демона», обитавшего в заранее выбранном камне. Во время церемонии по этому камню ударяли до 13 раз. Если камень разбивался на двенадцатом ударе, то это означало «благосклонность» Богини земли. Если же и на тринадцатом ударе камень не разбивался, то это считалось чрезвычайно плохой приметой. Если он не раскалывался там, где его нашли, необходимо было вынести такой камень на перекресток трех дорог, где либо сто кузнецов своими молотами, либо сто мальчиков, нападавших с громкими криками, либо восемь силачей разбивали камень вдребезги. Победа над злым демоном, якобы заключенным в камне, поэтико-мифологически выражена в следующих строках:
Хотя охотник холодом сковал
Возлюбленную Лхамо, что пленила сердце,
Но властный Судия людей — Норзан царевич
Пришел и вызволил ее из плена.
Театрализованное действо начиналось с того, что монахи-актеры, или монахи-манипа, устанавливали походный алтарь, на котором находились изображения Тхантхон-Гйалпо в облике седовласого старика. Позади этого изображения устанавливалось изображение Чэнрези. Главный актер (лочхен) был одет в обычные монашеские одежды, но на голове у него была шляпа, разукрашенная разноцветными лентами. Во время вступительной молитвы он держал в руках четки и молитвенное колесо. Сначала он дул в раковину и читал молитву, обращенную к Учителям — Учителю Будде Шакьямуне Авалокитешваре, Тхантхон-Гйалпо, а также к деревенскому люду.
После этого большой камень, найденный где-нибудь неподалеку лочхеном и его помощником, укладывался перед алтарем. Обычно такие камни столь тяжелы, что один человек с трудом может его поднять. На поверхности камня один из монахов рисовал антропоморфную фигуру, символизировавшую Хозяина болезней и эпидемий, которого следовало уничтожить исполнением церемонии. Вступительные молитвы и воскурения над камнем сопровождались танцем. Ведущим в танце был лочхен. Его сопровождали два помощника; в конце танца исполнители пробегали через толщу собравшихся зрителей. После окончания танца исполнители отдыхали и тихо молились.
Наступившая тишина внезапно нарушалась резкими криками, похожими на те, которыми обменивались тибетские пастухи, когда погоняли яков. Это было знаком появления одного из главных персонажей, одетого пастухом. Его лицо было облеплено цзамбой. В руках он держал пращу и мешок с цзамбой. Он совершал обход того места, где должны были развернуться основные события церемонии. В этом эпизоде лочхен уже выступал в роли царевича Норзана, победителя враждебных сил.
Норзан и Пастух вели диалог, во время которого Норзан узнавал в Пастухе своего смертельного врага по имени Северный царь-дикарь. Во время диалога Пастух поигрывал мешком с цзамбой. Между Норзаном и его врагом завязывался смертельный бой. Во время боя противник Норзана несколько раз перекатывался по земле. Смертельно раненный, он пел гимн, в который помимо других входили следующие строки:
Первая песнь, чтоб тучнели хлеба на полях,
Песнь вторая, чтоб от зерна амбары ломились,
Третья песнь, чтоб дети росли у невестки,
Чтоб умножались стада на лугах.
Этой песней завершалась вторая часть церемонии. Пока один из актеров читал молитвы над камнем, лочхен готовился к исполнению танца с мечом. Торс его был обнажен, легкий шарф крепился двумя длинными булавками к голым плечам, большая булавка втыкалась в левую щеку. Эти жестокие приготовления вызывали волнения среди зрителей и их восхищение. Затем, взяв в руки два больших меча, лочхен начинал медленный танец, при каждом шаге вращая мечами перед собой. Несколько раз во время танца он направлял острие мечей на свой живот. Направив мечи на подмышки, он делал несколько прыжков.
Танец с мечами сопровождался песнопением, обращенным к одной из ипостасей Падмасамбхавы. Песнопение завершалось обращением к Падмасамбхаве:
Благородный Учитель дал нам наказ:
Обучайтесь стрельбе из лука, упражняйтесь в метании копья!
Таков один наказ, таков другой наказ.
Отец наш и мать наша дали нам свой наказ:
Не обучайтесь стрельбе из лука, не обучайтесь метанию копья!
Приказу отчему не повинуясь, мы выполним Учителя наказ:
Я стану обучаться стрельбе из лука, я буду упражняться в метании копья!
А вы, деревенский люд, повторяйте шестичленную мантру
Он ма ни пад ме хум!
Когда танец с мечами завершался, начинались приготовления к заключительной церемонии — «разбиванию камней». На камне расстилали плащ, принадлежавший тому актеру, который изображал монаха и на теле которого должно было совершиться «рассечение» камня. Затем актер ложился перед камнем и покрывал голову плащом, оставаясь некоторое время в такой позе и вдыхая дым благовоний, которые держал в руках, сложенных на груди. Все остальные актеры-монахи продолжали читать над ним молитвы. Голубой дым благовоний окутывал тело лежавшего человека. Ритм молитв все убыстрялся и убыстрялся, и внезапно обрывался.