а и воздавая таким образом почести созревшему урожаю [Лу Хуачжу, 1828, с. 132]. После осмотра начиналась жатва [Кычанов, Савицкий, 1975, с. 266; Stein, 1972, с. 219].
В некоторых деревнях Амдо из свежей муки нового урожая пекли огромные хлебы, покупали вино и в 12, 13 и 14-й дни 7-го месяца устраивали общие угощения [Потанин, 1950, с. 411].
В благодарность за урожай поклонялись некоторым Горным божествам, совершая обход вершин гор, им посвященных. Известны три типа таких путешествий (нари). Первое — короткий обход вершины священной горы на уровне границы вечных снегов («обход вершины»). Второе путешествие совершалось на уровне зоны лесов («средний обход»). Такие паломничества могли предприниматься в любое время. Но третий обход совершался раз в 12 лет и проходил по долине. Так, «обход по долине» (ронгкор) горы Цари, в местности Дзаюл, происходил в год обезьяны и требовал почти две недели. Путешествие было полно опасностей. Паломники проходили в Юго-Восточном Тибете через девять гор, девять равнин, девять рек, девять мостов, через два горных перевала — Птичий поворот и Мышиный поворот. В путь паломники отправлялись большими группами, поскольку главная опасность, которой они подвергались, — это возможное нападение туземцев тингло, отождествляемых с современными дафла, аборигенами Гималаев и Ассама. Чтобы паломничество было удачным, тибетское правительство в начале того года, когда предпринималось путешествие ронгкор, посылало двух своих представителей, а тингло — трех для заключения договора. Переговоры происходили в местности Ронгкортханг, в пределах зоны предполагаемого путешествия. Тингло получали дары — тибетские мечи, четки, шерстяную одежду, соль, железные кольца, молитвенные колокольчики и караванные колокольцы. В свою очередь, они давали клятву пропускать беспрепятственно к святым вершинам паломников. Затем убивали мечом яка и вынимали его сердце, шкуру снимали и расстилали на земле. Каждый из присутствующих ступал на шкуру, произносил текст клятвы и съедал кусок сердца [Nebesky-Wojkowitz, 1956, с. 506–508].
Среди обрядов благодарения за собранный урожай важное место занимали и обряды, посвященные Горным духам-покровителям отдельных селений и целых районов. Почитание Горных божеств обусловливалось тем, что они считались хранителями границ Тибета, границ отдельных областей страны, деревень, являлись своеобразной персонификацией естественных демаркационных линий в стране. Вместе с тем направление горных хребтов во многом определяло условия обитания той или иной группы населения задавая погодные и атмосферные явления, влияющие на урожай и выпас скота.
Во время Праздника урожая исполнялись песни, славословия, эпические сказания, разыгрывались пьесы, которые должны были ублажить Хозяина местности (местную гору, священную вершину) и установить дружественные отношения между ним и теми, кто принимал участие в празднестве [Stein, 1972, с. 198].
В некоторых районах Тибета начало сбора урожая сопровождалось театрализованными действами. Так, в Южном Кхаме спектакли исполнялись в 7-м месяце, перед сбором урожая, тем самым воздавалась благодарность Хозяевам земли и прочим духам за созревший урожай. В Батанге спектакли разыгрывались в 8-м месяце, после сбора урожая. Народ в это время собирался на загородные прогулки. Юноши, девушки распевали лирические, любовные песни и затевали игры [Stein, 1972, с. 220].
После 28-го дня 7-го месяца во всем Тибете отмечался еще один Праздник урожая (Йоннэчам), который праздновали в продолжение двух недель.
Это был один из главных праздников года. Как сообщал М. Дункан, в течение ста дней, предшествующих этой дате, монастырские монахи старались не выходить из помещений чтобы ненароком не убить многочисленных насекомых лета. В это время им предписывалось делать не больше ста шагов в одном направлении. В длительное путешествие монахи отправлялись только с разрешения наставника, который предварительно читал необходимые тексты. И монахи, и миряне не должны были ссориться на протяжении этих ста дней. Хорошо было также и рассчитаться с долгами [Duncan, 1964, с. 128–129].
В районе Гартока (Северо-Западный Тибет) Праздник урожая отмечали в 5-й день 8-го месяца. Все, у кого были палатки, разбивали их на лугу близ монастыря, там же располагались люди из близлежащих городков и селений. Все пили, шутили, веселились, в то время как монахи исполняли традиционный Чам в масках под аккомпанемент барабанов, гобоев, цимбал. Главный настоятель монастыря, его свита также сидели в палатках, ели, пили чай, смотрели на Чам [Rockhill, 1891, с. 336].
8-й месяц года — время подведения итогов трудовой деятельности.
В Лхасе в 8-й день 8-й луны процессия приблизительно из 30 человек, объехав предварительно посолонь квартал храма Чжу, отправлялась за город на объезд казенных хлебов, посеянных и сжатых в окрестностях Лхасы. Объехав убранные поля, процессия возвращалась вечером в город. К копьям всадников прикреплялись колосья, пестро разукрашенные цветами [Цыбиков, 1918, с. 185].
В Кхаме Праздник урожая длился две недели. Торжество устраивалось обычно под открытым небом, на некотором расстоянии от селений и монастырей. Впрок заготавливались еда, палатки, чайники и другая утварь. Разбивался палаточный городок, причем палатки устанавливались полукругом. На празднике царило миролюбие: «Кто делит трапезу, тот и на совете приходит к согласию».
В каждой группе жителей окрестных мест, прибывших на праздник, избирались один или несколько казначеев. Они собирали деньги для совместных трапез и покупки провизии. Дополнительные суммы составлялись из различных штрафов: их взимали за ссоры с соседями или между членами группы, за нежелание спать в общей палатке, за уход домой, за то, что долго спят поутру или спят в течение дня, за еду в одиночку, за разрешение мужу спать с женой и, наоборот, за супружескую неверность. Все собранные деньги шли в общий котел. Скряг заставляли раскошеливаться «катанием ягодиц». Жертву опрокидывали на живот и прижимали к земле. С шутками и прибаутками, сопровождаемыми громовым хохотом, брали скалку или просто круглую палку и катали ее по ягодицам до тех пор, пока скупец не раскошеливался. И с мужчинами, и с женщинами поступали одинаково [Duncan, 1964, с. 129–130].
Праздник Линга приходился на конец 9-го месяца. Этим праздником завершалось теплое время года. Его было принято проводить целыми семьями, большими группами под открытым небом, выезжать на природу, развлекаясь играми, купанием в водных источниках, плясками, песнями [Уиннингтон, 1958, с. 161].
На склонах тибетских гор довольно много горячих серных источников. Эти источники могли взлетать вверх фонтанами, могли изливаться на дне ям, где были горячие ключи. Обычно их использовали как природные ванны.
В осенний Праздник Линга они привлекали множество народу из окрестных селений и городов. Рядом с источниками разбивались палатки. Жители привозили с собой необходимую провизию, домашнюю утварь. Мужчины принимали гостей, женщины готовили еду.
Прежде всего, следовало приготовить цзамбу: на жаровню сыпали и разравнивали песок, поверх него ровным слоем насыпали ячмень. Жаровня ставилась на очаг, который все время кто-нибудь раздувал мехами из бараньей шкуры. Ячий помет дымил, окутывал дымком всех сидящих — и хозяев, и гостей. Когда наконец песок разогревался, хозяйка начинала бормотать песню. Длительность ее исполнения точно определяла время, необходимое для того, чтобы ячмень прокалился до нужного состояния. Затем его перемалывали на жерновах, и цзамба была готова.
Каждый из присутствовавших бросал горсть муки в чашку, добавлял немного масла, чаю, соли. Содержимое чашки замешивалось пальцем, после чего цзамбу съедали. Хозяйка готовила и чай: сбивала в маслобойке заваренный кирпичный чай, масло, соль [Кассис, 1956, с. 18–19]. При этом хозяйка внимательно следила за движением чаинок. Если при взбивании чая они быстро поднимались наверх, это значило, что ожидаемое ненастье быстро пройдет [Нга тэ таг тхэб].
Самыми распространенными развлечениями тибетских девушек в эту пору года были гадания. Всем хотелось узнать свою судьбу. Девушки усаживались в круг. Каждая из них укладывала под сукно принадлежащую ей вещь. Затем они по очереди пели по куплету. После каждого пропетого куплета ведущая вынимала наугад любую из спрятанных вещей, и куплет считался адресованным его хозяйке. Песня могла утешить девичье сердце грядущей встречей с любимым:
Не печалься, девушка.
Тучки пусть рассеются,
Как найдешь любимого,
Горе все рассеется.
Могла и укорить за ветренность.
Серебряные кольца
И кольца золотые
Не дари напрасно
Ты в годы молодые.
На время осенних праздников приходилась и пора запуска змеев. Мальчики, юноши и молодые монахи ловко запускали бесхвостых квадратных змеев. Над городом разыгрывались настоящие воздушные бои. Каждый парнишка стремился веревкой своего змея перерезать веревку противника. Чтобы сопутствовала удача, веревку обмазывали клеем, смешанным с измельченным камнем. Поединки в результате разыгрывались жестокие [Уиннингтон, 1958, с. 161]. По тибетским поверьям, воздушный змей — молитва, обращенная к Небу [Tung, 1980, с. 154].
Праздничные развлечения скотоводов — скачки и стрельба в цель — отражали в основном их образ жизни. Большой интерес вызывали соревнования в джигитовке, во время которых всадники то подхватывали на скаку какие-либо предметы с земли, то неслись во весь опор, повиснув под брюхом галопирующей лошади. Скачки завершались стрельбой из лука. Кочевники могли на скаку выбить яблочко стрелой, подхватить ружье и поразить из него цель на ходу. Важный вид состязания — стрельба из лука на дальность и меткость. Праздничный день заканчивался, как правило, пением и танцами [