Крюков, Малявин, Софронов, 1979, с. 209].
Представляется несомненным, что большая часть из этих дат (или близких к ним по времени) первоначально отражала, фиксировала важнейшие переломные моменты в сельскохозяйственной деятельности древних земледельцев и кочевников. Например, 5-й день 5-й луны в XIX — начале XX в. воспринимался как середина лета. Действительно, он не только ассоциировался с «переломом» года, но и часто прямо совпадал с летним солнцеворотом. Исторические источники свидетельствуют о том, что древние обычаи и обряды, связанные с летним солнцеворотом, были известны всем народам. Примечательно, что в корейской средневековой культуре для 5-го дня 5-го месяца бытовало древнее название День колеса, в котором выражена идея движения времени и солнца.
В древнем Китае обычай отмечать даты по нечетным числам, равным числу нечетного месяца, как праздничные возник под влиянием даосско-буддийской идеологии. Культурные связи, особенно общность хозяйственных занятий китайцев, корейцев и японцев (поливное рисосеяние), способствовали проникновению этих праздничных дат в культуру соседних с Китаем народов. Так, некоторые из них были известны в Корее уже в период Трех государств (I в. до н. э. — VII в. н. э.). В Японии их стали отмечать с VII–X вв.
Заимствовав в разные исторические эпохи эти праздничные даты, каждый из воспринявших их народов отмечал торжества по-своему; японцы, например, в 3-й день 3-го месяца отмечали Праздник девочек, а корейцы — Праздник цветов и Праздник детей, на 5-й день 5-го месяца у японцев приходился Праздник мальчиков, а у корейцев — летний праздник Тано (также 5-й день 5-го месяца), который, прежде всего, отмечался как время радостных и веселых игр и развлечений девушек и молодых женщин.
С одними и теми же датами у каждого из народов были связаны «свои», различные по происхождению и содержанию традиционные развлечения, формы празднования. У китайцев в XIX — начале XX в. главным событием праздника 5-го дня 5-го месяца (очевидно, начиная с VI в.) были состязания «лодок-драконов». В Тибете первая декада 5-го месяца ознаменовывалась представлениями Чама или театрализованными действами, посвященными богине Лхамо.
Интересно проанализировать названия одних и тех же праздничных дат. В календаре китайцев и корейцев особое место занимал 105-й день после зимнего солнцеворота, который китайцы называли праздником Холодной пищи (Ханьши) или праздником Чистого света (Цинмин). Со временем в Китае за этим праздником утвердилось одно название — Цинмин. В Корее же, где эта дата также отмечалась, популярным стало название День холодной пищи (Хансик), восходящее к наименованию Ханьши (Хансик — корейское чтение китайских иероглифов, которыми обозначен термин «Ханьши»).
Ряд названий имеют и известные японские праздники: Праздник девочек (3-й день 3-го месяца) и Праздник мальчиков (5-й день 5-го месяца). Некоторые из них восходят к обозначению дней в шестидесятеричной системе исчисления и отражают влияние древнекитайской культуры, например, праздник Первого дня змеи (Дзёси-но сэкку) для Праздника девочек или праздник Первого дня лошади (Танго-но сэкку) для Праздника мальчиков. В этих названиях прослеживается связь с шестидесятеричной системой. Сказалось в них и влияние древнекитайской натурфилософии, согласно которой понятие «змея» восходит к одному ряду символов (например, змея-вода-тьма и т. д.), обозначающих женское начало — инь, в то время как понятие «лошадь» восходит к другому ряду символов (например, лошадь — солнце — свет и т. д.), обозначающему мужское начало — ян.
Однако в традиционном японском быту эти праздники более широко известны под названиями, которые восходят к собственно японской культуре и календарной обрядности. Так, для Праздника девочек чаще употребляются обозначения Праздник кукол (Хина мацури) или Праздник персика (Момо-но сэкку), а для Праздника мальчиков — Праздник ирисов (Сёбу-но сэкку). И цветение персикового дерева в начале 3-го месяца, в разгар весны, и распускающиеся бутоны сине-голубых ирисов в середине лета с давних пор были важнейшими вехами в народном японском календаре. Впрочем, специфика и неповторимость этих японских праздников проявлялась и в их содержании, в их функциональной направленности, в сопровождающих их атрибутах.
Широкое распространение у китайцев и корейцев получило предание о Цзе Цзыкуе, верном подданном, якобы жившем в Китае в VI в. до н. э. Рассказ о его гибели в горящем лесу как бы объяснял обычай, запрещавший зажигать огонь в День холодной пищи. У китайцев, корейцев и японцев популярной была поэтическая легенда (возможно, первоначально миф) о Ткачихе и Пастухе, двух небесных возлюбленных, встречающихся на Сорочьем мосту через Млечный Путь раз в году, в ночь на 7-й день 7-го месяца. Считается, что эта легенда сложилась в Китае еще в период правления династии Поздняя Хань, когда и оформился праздник 7-го дня 7-го месяца. Примечательно, что самое, по-видимому, раннее живописное изображение этого сюжета сохранилось в настенной живописи гробницы Токхын (409 г.), относящейся к периоду существования древнекорейского государства Когурё [Фрески, 1979, с. 43]. Среди светил, облаков и созвездий древний художник как бы одним свободным движением кисти изобразил струящийся поток Небесной реки. На ее противоположных берегах — фигуры Ткачихи и Пастуха. Пастух, ведя за собой вола, уходит от берега. Его возлюбленная, стоя на противоположном берегу, провожает его долгим взглядом.
На календарную обрядность, на праздничный годовой цикл народов Восточной Азии значительное влияние оказал буддизм. В страны изучаемого региона он проник в различные исторические периоды: в Китай в I–IV вв., в Корею в IV–VI вв., в Японию в VI в., в Тибет в VII в., в Монголию в XIII в. В XIV–XV вв. в Тибете Цзонхава Лобзан-дакпа (1357–1419) основал религиозную систему (в лоне буддизма), которая получила название «ламаизм». В XVI–XVII вв. ламаизм распространился среди монголов. Ко времени своего распространения в странах Восточной Азии (прежде всего, в Китае, Корее и Японии) буддизм имел уже более чем тысячелетнюю историю, обладал развитой церковной организацией, имел богатую обрядность. Поэтому его влияние на календарный праздничный цикл народов Восточной Азии не могло не остаться незамеченным.
История буддизма в изучаемых странах складывалась по-разному, оттого неоднозначным было и его влияние на народные календарные обычаи и обряды. В культуре китайцев, корейцев и японцев в XIX — начале XX в. из буддийского праздничного календаря наиболее стойко сохранялся День рождения Будды, отмечавшийся в 8-й день 4-го месяца. В календаре японцев важное место занимал буддийский поминальный праздник Бон (15-й день 7-го месяца), а также дни весеннего и осеннего Хигана.
В Тибете, теократическом государстве, во главе которого стоял Далай-лама, буддийские праздники, обычаи и обряды были главенствующими в календарном цикле. Среди них были праздники, связанные с Буддой Шакьямуни, а также даты, установленные Цзонхава Лобзан-дакпа и школой Гэлукпа. Некоторые из этих праздников в прошлом широко отмечались в ламаистских монастырях Монголии (см., например, [Решетов, 1987, с. 121–136]).
В обрядности буддийских праздников изучаемых народов прослеживаются общие черты. Обратим внимание на одну деталь. Так, одной из форм праздничной обрядности тибетцев являются различного рода паломничества-обходы (монастырей, горных вершин, территорий). А в южных провинциях Кореи бытовала традиция в 8-й день 4-й луны — в День рождения Будды — водить хороводы вокруг буддийских пагод или около них. В этих хороводах-обходах участвовали только женщины.
Прослеживается известная общность тех обрядов и обычаев годового цикла китайцев, корейцев и японцев, которые восходят к конфуцианству и даосизму обряды поклонения предкам, почитание конфуцианских и даосских святых (на корейском материале подробнее см. [Ионова, 1982]).
Разнообразные формы развлечений, театрализованные действа, атрибуты и украшения праздников у китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев свидетельствуют и о самобытности культуры каждого из изучаемых народов, а также о том, что они постоянно обогащали друг друга, заимствуя и друг у друга, и у соседних народов. Считается, например, что китайское состязание «лодок-драконов», главное развлечение летнего праздника Истинной середины (5-й день 5-го месяца), было заимствовано жителями Срединного государства у их южных соседей. А обычай качаться на качелях проник в Китай из Средней или Передней Азии.
Это свидетельствует о культурных контактах народов Восточной Азии, отразившихся в их календарной обрядности, контактах, которые способствовали складыванию историко-культурного облика восточноазиатского региона.
Однако известная общность проявлялась и на другом, типологическом уровне. Раскрыть это положение можно через анализ функциональной направленности календарной обрядности годового цикла.
Функциональная направленность обычаев и обрядов четырех времен года
Изучение народного традиционного календаря китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев показывает, что на рубеже XIX–XX вв. ему было присуще деление на четыре времени года: весну, лето, осень, зиму, хотя у кочевых народов до недавнего времени более значимым, как уже отмечалось, было деление года на два периода. В известной мере это присуще и традиционному тибетскому календарю, в котором наряду с другими системами бытует деление года на теплый и холодный периоды, соответствующие по количеству выпадаемых осадков влажному и сухому (Shen, Liew, 1953, с. 159; Цыбиков, 1981 (II), с. 10]. Можно предположить, что в глубокой древности и у земледельческих народов (китайцев, корейцев, японцев) год также делился только на два периода: подготовку и начало посевных работ и сбора урожая. Особое значение имели соответственно весна и осень.
Как и у ряда других народов Евразии, многие древние обычаи и обряды группировались вокруг важнейших дат солнечного календаря — зимнего и летнего солнцеворота (см. [