вал развитию архитектуры и монументальных форм театрализованных действ, литературы — поэзии, прозы, праздничной драмы и комедии, специально посвященных данному празднику, и в формах, предназначенных для создания праздничной атмосферы, музыки и праздничного танца, праздничных зрелищ, процессий, шествий, мистерий и фарсов, конкурсов и состязаний, пластических искусств — живописи, графики, скульптуры, изготовление фигурок, кукол, масок, костюмов [Жигульский, 1985, с. 154]. Систематизированный в данной монографии материал по календарным праздникам годового цикла китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев XIX — начала XX в. подтверждает и развивает положения польского ученого.
Действительно, на протяжении многотысячелетней истории народов Восточной Азии календарные обычаи и обряды, праздничные циклы крестьянства, а также формировавшаяся идеология, восприятие мира и космоса оказывали постоянное влияние на различные стороны жизни общества и его культуру.
Одним из фундаментальных проявлений этого влияния следует признать и циклическое понимание потока времени. Оно сформировалось в недрах древней земледельческой культуры, а затем было перенесено на циклическое восприятие истории, развития и бытия общества (например, создание и утверждение циклической по своему характеру шестидесятеричной системы исчисления времени, а также циклическое восприятие исторического процесса «отцом истории» Сыма Цянем и другими историками и философами Восточной Азии эпохи древности и средневековья).
Примечательно, что объяснения многих философских и религиозных категорий, понятий, терминов в восточноазиатской культуре как бы произрастали из деятельности земледельцев (правильнее было бы сказать — из представлений об идеальном, идеализированном облике земледелия и земледельцев). Так, один из известнейших буддийских деятелей и поэтов Кореи, Кюнё (X в.), излагая основные постулаты буддизма, в стихах-проповедях обращался к земледельческим образам. Он молился о том, чтобы «хлынул дождь» «вечной истины» Учителя:
Да оросит он сухое поле.
Чтобы пробились ростки Добра —
Там, где охвачены души людские
Жаром желаний, огнем страстей!
Пусть под луной Пробужденья зреют
В пору осеннюю Знанья плоды!
Несколько столетий спустя японский дзэн-буддийский монах, поэт, философ и художник Иккю Содзюн (XV в.) в теологических трактатах сопоставлял мир будды Амиды (санскр. Амитабха) — Землю Западного рая — с осенью, с временем, когда созревают плоды и когда собирается урожай [Штейнер, 1987, с. 137].
Циклическое восприятие потока времени, а также «сезонное», ассоциативное осмысление важнейших этапов жизни человека и общества оказали огромное влияние на формирование в фольклоре и литературе огромных разделов народной и классической поэзии. Достаточно вспомнить один из шедевров китайского художника и поэта Гу Кайчжи (IV–V вв.) — «Четыре времени года»:
Весенней водою озера полны,
Причудлива в летних горах тишина.
Струится сиянье осенней луны,
Свежа в одиночестве зимнем сосна…
Народная календарно-обрядовая поэзия была одним из истоков столь характерных для классической пейзажной лирики Восточной Азии жанров: «песни четырех времен года», «песни рек и озер» (подробнее на японском материале, в частности о соотношении календарно-обрядовой лирики в фольклоре и литературе см. [Садокова, 1988, с. 25]). В корейской народной поэзии, а затем и в литературе существовал жанр «песни двенадцати месяцев» (вольмён). Фольклорная песенно-поэтическая традиция народов Восточной Азии выявляет неразрывную связь с календарной обрядностью, с праздниками годового цикла. Достаточно напомнить об исполнении сказаний о Гэсаре у тибетцев в середине 5-го месяца, о разнообразных формах песенных славословий в честь победителей в состязаниях на летнем празднике Надом у монголов (см., например, [Кульганек, 1985, с. 63–71]).
Календарным праздникам обязаны своим возникновением многие виды и жанры народной и классической живописи. Это, прежде всего, касается новогодних картин — няньхуа у китайцев и сэхва у корейцев. Считается, что новогодние картины появились в Китае в IX в., а наибольшее распространение получили в X–XIII вв. [Алексеев, 1966, с. 19; Кузьменко, 1987, с. 3]. В Корее народные новогодние картины вошли в быт со времени правления династии Корё (X–XIV вв.). С календарной тематикой соотносятся многие сюжеты классической живописи народов Восточной Азии. В разные исторические эпохи художники Китая, Кореи, Японии, Монголии и Тибета обращались к пейзажам четырех времен года, к изображению символов того или иного сезона, к живописанию важнейших сельскохозяйственных работ, к картинам народных праздников, веселых развлечений.
Календарные праздники, а первоначально обычаи и обряды были питательной средой для развития разнообразных форм народного театрализованного действа: это, например, танцы в масках у корейцев или представления Чам и Линдро ролмо у тибетцев. Древние земледельческие обряды были одним из истоков японского театра Но [Гундзи, 1969, с. 30–32, 40; Анарина, 1984, с. 29]. К городским народным развлечениям периода средневековья, к праздничным танцам фурю восходят традиции японского театра Кабуки [Гундзи, 1969, с. 44–46].
Особо плодотворным было развитие разнообразных видов декоративно-прикладного искусства: здесь и праздничная одежда, предметы, украшавшие жилище, приготовление и сервировка праздничных блюд, наконец, такие атрибуты торжеств, как театральные маски и костюмы, музыкальные инструменты, фонари, «лодки-драконы», воздушные змеи, праздничные переносные алтари (яп. микоси), колесницы, скульптуры из масла (у тибетцев) и многое другое, без чего были немыслимы радостные и веселые праздники, что создавало особую праздничную атмосферу, особый неповторимый настрой.
Многообразные виды состязаний, противоборств (состязания «лодок-драконов», стрельба из лука, борьба, запуск воздушных змеев, качание на качелях, перетягивание канатов, «каменные сражения», бега, шествия-обходы) со временем утрачивали свое магическое значение. Но зато многие из них становились видами национального спорта.
Словом, трудно найти область художественного творчества в культуре китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев, которая не была бы неразрывно связана (прямо или опосредованно) с народными обычаями и обрядами, с праздниками года, с той важнейшей сферой жизни этноса, которая может быть определена как «календарная культура». То поистине колоссальное воздействие, которое календарная культура оказывала на протяжении тысячелетий на формирование самобытного историко-культурного облика китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев, свидетельствует о ее огромном творческом потенциале, о ее жизненности и стойкости. В неразрывности таких понятий, как календарная культура и творчество, как календарные праздники и творчество, — выражение гуманистической сущности лучших традиций народной календарной обрядности, залог ее бессмертия, будущего развития, актуализации в новых, но восходящих к светлым истокам формах.
Календарные обычаи и обряды, традиционные праздники года наиболее интенсивно стали подвергаться трансформации и модернизации в новое и особенно в новейшее время, что было вызвано колоссальными переменами в социально-политической, культурной и экономической жизни народов Восточной Азии. Происходившие и происходящие в наши дни изменения в календарной обрядности китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев (как и в календарной обрядности других народов мира) проявляются в следующем: «отмирание» религиозно-магического понимания отдельных обрядов и обычаев; наполнение некоторых старых обрядов новым содержанием и смыслом; усиление значения народных развлечений, которые, частично утрачивая свою магическую символику, выходят на передний план, — это и театрализованные действа, танцы в масках, различные виды состязаний (борьба, стрельба из лука, скачки, катание на лодках, перетягивание каната, прыжки, шествия, запуск воздушных змеев, качание на качелях), в которых все больше усиливается спортивный и развлекательный характер. Эти процессы свидетельствуют о жизненности лучшего в календарной культуре народов.
Во второй половине XX в. во всем мире, почти у всех народов (в том числе и у изучаемых в данной монографии) возрос и продолжает расти интерес к традиционной культуре. Это не могло не отразиться на судьбах календарных праздников. Обобщенный в монографии материал убеждает, что календарные праздники китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев, несмотря на утрату ими отдельных элементов, предстают перед нами не как архаическое явление, а как живое, жизнедеятельное и жизнеутверждающее начало.
Приложения
Шестидесятилетние циклы летосчисления, используемые китайцами, корейцами японцами (на примере циклов 1864–1923, 1924–1983, 1984–2043 гг.).
Шестидесятилетние циклы летосчисления, используемые монголами (15-й, 16-й и 17-й циклы монгольского календаря).
Даты наступления Нового года по лунному календарю, соотнесенные с григорианским календарем (на примере 1984–2000 гг.):
1984 — 2 февраля,
1985 — 20 февраля,
1986 — 9 февраля,
1987 — 29 января,
1988 — 17 февраля,
1989 — 6 февраля,
1990 — 27 января,
1991 — 15 февраля,
1992 — 4 февраля,
1993 — 23 января,
1994 — 10 февраля,
1995 — 31 января,
1996 — 19 февраля,
1997 — 7 февраля,
1998 — 28 января,
1999 — 16 февраля,
2000 — 5 февраля.