исцам и прислужникам, говорил о наказаниях за нарушение упомянутых правил. После этого процессия двигалась дальше, и в северо-восточном углу города ее ожидал прислужник лхасского оракула Кармашара. Суть обращенной к последнему речи заключалась в том, что на все время Монлама право предсказывать будущее имеет только оракул монастыря Найчунга. После этого процессия обходила три общественных колодца в разных частях города, где, обращаясь к духам-хранителям колодцев, правители просили их хранить воду чистой, обильной и прохладной. В противном случае колодцы угрожали засыпать. После этого расходились по домам.
Новые правители управляли Лхасой в течение 20 дней 1-го лунного месяца и с некоторыми ограничениями в течение 2-го месяца[814], дав обет «не бояться человека высокопоставленного, не обижать человека ничтожного». На протяжении всего периода в монастырях проводились диспуты по философии, логике, присуждались соответствующие степени, обсуждались разделы религиозных книг, представляющие интерес для монахов.
В 12-й день 1-й луны в Лхасе обычно устраивали бега на дистанцию около пяти миль. Они начинались от монастыря Брайбун и заканчивались у подножия Поталы. Лошади, принимавшие участие в забеге, принадлежали правительству и чиновной знати. Во всех скачках лошади бежали без всадников. Существовало поверье: если правительственные лошади прибудут первыми — великое счастье снизойдет на Тибет в наступившем году. Такие бега устраивались также в Гьянтзе, и в них также должны были победить лошади, принадлежавшие местному аристократу[815]. Народ выстраивался вдоль всего пути и изо всех сил способствовал тому, чтобы исполнилось желаемое, а потому иногда даже препятствовал другим участникам соревнования.
На следующий, 13-й день устраивались соревнования между вышними чиновниками и знатью, чтобы решить, чья свита лучше одета и вооружена. Каждый чиновник, начиная от четвертого ранга и выше, и местные аристократы выставляли группы своих вассалов, от 13 до 20 полностью вооруженных всадников и четырех женщин, сопровождаемых служанками. Все были празднично одеты, а лошади разукрашены. Как только все собирались вместе, придирчивые судьи определяли победителей, которых награждали хадаками. В 14-й день все участники принимали участие в торжественной процессии, проходившей по Баркхору (внутренняя кольцевая улица Лхасы), запруженному восторженной толпой.
В тот же день после завершения процессии исполнялся обряд «разбивания и бросания» торгйаб, связанный с очищением от бед прошлого года и укреплением благого начала наступившего. У дворцовых ворот Поталы развешивались и устанавливались мистические знаки из свечей и намкха (ловушки в виде паутины), чтобы перекрыть вход в Поталу демонам и прочей нечисти. Ворота Поталы охраняли четыре иконы с изображением локапал — стражей сторон света[816]. Во время церемонии торгйаб сжигали два так называемых «шестидесятника» (дугчуба), т. е. два больших сора. Дугчуб состоял из деревянного столба, прикрепленного к квадратной доске, от четырех углов которой к верхушке столба шли картонные полосы красноватого цвета, а на них были сделаны узорчатые вырезки, которые символизировали языки пламени. На верхушке столба прикреплялся сделанный из теста череп. В промежутках между полосами вешались бумажные украшения. «Шестидесятником» эта фигура называлась потому, что в течение одного года из шестидесятилетнего цикла она предотвращает разнообразные несчастья и беды, насылаемые нечистыми духами, врагами людей и религии. На церемонию сожжения дугчубов являлся настоятель монастыря Галдан. Его сопровождала пышная свита из монахов трех монастырей (Галдан, Сэра, Брайбун). В свиту входили монахи с гонгами и другими ударными инструментами, замыкали шествие барабанщики. По краям улицы шли солдаты, которые стреляли в сторону холостыми зарядами из фитильных ружей.
Дугчубы выносили и сжигали в двух конусах из сена, остовом которых служили шесты из сырого дерева. Как только дугчубы бросали в огонь, как нищие и солдаты подбегали к костру, чтобы достать что-нибудь из узорчатых украшений, а еще лучше — недогоревшие шесты. Затем начиналась пальба из пушки в сторону находящейся напротив Поталы горы, по другую сторону реки. Сначала делали три холостых выстрела, а потом — четыре ядрами. Существовало поверье, что это та гора, на которой якобы находится могила царя Лангдармы. По другой версии, эта гора — воплощение души Лангдармы — якобы постепенно приближается к реке и теснит воду к правому берегу, чтобы, в конце концов, затопить Лхасу в отместку за смерть Лангдармы, Для предотвращения наводнения гору ежегодно в этот день обстреливают, после чего она будто бы отодвигается обратно. Люди, которые приносили обратно ядра, освобождались на год от податей. Мишенью служила черная палатка на вершине горы[817].
Г.Ц. Цыбикову рассказывали, что якобы в этой палатке привязывают черного козла (или черную овцу, как утверждает Р. Стейн[818]). Естественно, что при стрельбе желательно было не попасть в палатку с животным, поскольку это могло причинить вред и принести несчастье.
Во второй половине 14-го дня, как сообщает Д. Макдональд[819], объявлялись предсказания на весь год, выполняемые Кармашаром. Затем предсказания печатались и вывешивались на всех видных местах.
Среди праздников новогоднего периода особое место занимает 15-й день 1-го лунного месяца, время полнолуния. С периода средневековья это время отмечалось различными театрализованными действами. Тибетцы — великие любители зрелищ. В тибетском языке слово тэмо включает в себя любое зрелище — от уличных боев до государственных процессий. По свидетельству некоторых исследователей, началом сезона тэмо считается 29-й день последнего месяца, хотя иногда начало сезона зрелищ относят даже к 7-му месяцу[820]. Однако наибольшей известностью пользуются театрализованные действа, исполняемые в период первого полнолуния. Главные сюжеты пьес, исполняемых в 15-й день, — это чудеса Будды Шакьямуни. Часто представлялись эпизоды с покорением всех еретиков, чудо умножения Буддой собственного тела, чудо с водой, отхлынувшей от ног Будды, чудо с пламенем из плеч Будды и т. д.[821]. Р. Стейн пишет, что уже при дворе Седьмого иерарха школы Кармана (1454–1506) разыгрывались новогодние пьесы. Зрителям показывали джатаки, истории о сиддхах, чакравартинах, битвы между асурами и богами, между Индрой и локапалами[822]. В некоторых местах накануне 15-го дня или же в 15-й день давали представление Чам[823].
В монастыре Гумбум Чам исполняется 14-го числа 1-го месяца. В Сермотхане, деревне шерпов района Хилту, Чам происходит в 15-й день 1-го месяца, начинаясь ранним утром и продолжаясь до вечера. В перерывах между действиями Чама появляются комические персонажи, которые иногда изображают присутствующих на спектакле знатных лиц, пародируют, разоблачают совершенные в течение года неблаговидные поступки. Среди комических персонажей — охотник и его слуга, толстопузый монах Хэшан и шесть детей, Белобородый старец, ачарьи — индийские странствующие монахи.
Рис. 49. Ачарья — комические персонажи драматического Чама (середина XX в.)[824].
В 15-й день 1-й луны в Лхасе, а также в крупнейших монастырях северо-востока — в Гумбуме и Лавране — отмечался Праздник подношения, в этот день выставлялись изображения, приготовленные из масла и освещенные лампадами и светильниками, другое его название — Праздник цветов и масла. На празднество стекалось множество народа, и, как утверждал Г. Цыбиков, наблюдавший его в Гумбуме в начале XX в., 15-е число является «не столько религиозным праздником, сколько ярмаркой»[825].
В Лхасе в этот день с утра вдоль всего следования по Баркхору устанавливались огромные щиты; некоторые из них были до 15 м высотой. Щиты держались на деревянных шестах. У каждого щита ставили столики с сотнями зажженных ламп, над которыми в несколько ярусов поднимались масляные барельефы безукоризненной работы, выполненные монахами под руководством опытного художника. В Лхасе, по свидетельству Мак-Говерна, выставлялось более 100 таких щитов, изготовленных соседними монастырями, знатными или чиновничьими семьями[826].
По свидетельству Г.Н. Потанина, в 1885 г. в Гумбуме было выставлено 13 таких щитов[827]. Сюжеты менялись каждый год. П.К. Козлов увидел в том же Гумбуме на одном из масляных барельефов «знаменитый лхасский храм, перед воротами которого расхаживал часовой при помощи особого механизма; у ног часового разместились изображения маленьких рептилий, цветов, растений и пр. Искусство, с которым передано выражение Будды, его облачение, вся поза не поддаются описанию. Над этим барельефом помещен другой — сцена из жизни Будды: великий учитель восседает в храме и торжественно принимает явившихся на поклонение верующих»[828].
Описание того, как изготавливались щиты, дано в работе Г.Ц. Цыбикова: «Щиты — это натянутые на рамы шкуры яка с барельефами и узорами из масла, окрашенного в разные цвета. Эти фигуры налепляются на щиты. Более крупные фигуры делаются вчерне из дерева, затем облицовываются маслом. Бее щиты обращены тылом к храму, т. е. поставлены справа от тех, кто движется по кругу. Столбы, на которых держатся щиты, вероятно, не закапываются в землю, а укрепляются кучами камней. Фигуры лепятся особыми мастерами, монахами и за особую плату, которая соизмеряется с искусством мастеров»