В венгерской этнографической литературе накопилось много работ по изучению ритуалов, приуроченных ко дню св. Иоанна. Венгерский ученый Валермар Люнгман, например, полагал, что в венгерских и западнославянских обычаях, связанных с этим днем, имеется много общих черт и что и на те и на другие оказали влияние южнославянские обычаи{571}. Эту точку зрения разделяют и другие венгерские исследователи. По всей вероятности, многие обычаи, исполнявшиеся в день летнего солнцестояния, венгры заимствовали от своих соседей славян очень давно, еще во времена распространения среди венгров христианства в его православной форме.
Интересно отметить, что по всей Венгрии огни, зажженные в день св. Иоанна, назывались «огнями св. Ивана» (St. Ivan), тогда как сам праздник чаще именовался днем св. Иоанна{572}. Такое сугубо славянское название обряда, несомненно, говорит о древнем заимствовании его венграми от славян.
Подробное описание обряда зажигания огня в день св. Иоанна встречается уже в источниках XVI в. Так, католический проповедник Миклош Телегди в 1577 г. упоминает о нем как о религиозном обычае, одобряемом церковью. Подробно обычаи дня св. Иоанна были описаны в XVIII в. кальвинистским священником Петерем Бодом{573}.
С течением времени в Венгрии распространились разные формы огней св. Ивана. Наиболее древние из них, несомненно, были связаны с солярным культом. Так, в некоторых местностях колесо как символ солнца окутывали соломой, зажигали и пускали вниз по склону горы. Это значило, как замечает один из авторов XVIII в., что «солнце уже высоко в небе стоит и что все в природе меняется»{574}.
Долгое время наиболее распространенной формой огня св. Ивана был огромный костер, сложенный из хвороста, соломы на четырехугольной площадке, расположенной на вершине горы или холма. Костер поджигали одновременно с каждого угла. Разжигание костров в ночь на 24 июня сопровождалось определенными ритуалами. Специфической чертой таких обрядов у венгров были своеобразные песни, представляющие и сейчас большую эстетическую ценность. Венгерские обрядовые песни были очень длинными. В народе даже сложилась поговорка: «Длинный, как песня св. Ивана».
В одном историческом источнике XVI в. встречается упоминание о святоивановской песне, причем автор пишет: «Слышал, что песня святого Ивана очень длинная и что даже черт, начиная ее, никак не мог закончить и задыхался…».
Особенно красива серия песен, сопровождающих обряд зажигания костра у венгров, живущих в Словакии (Нитра){575}.
А вот как проходил сам обряд разжигания огня в прошлом в комитате Шопрон в Венгрии. Костер разводили в середине большой квадратной площадки, в каждом углу которой были устроены места для присутствующих. На подготовленной для костра площадке собирались жители всего селения и занимали места соответственно указанию обрядовой песни:
Разожжем мы огонь,
В четырех углах разожжем.
В одном углу сидят
Красивые старые мужчины,
В другом углу сидят
Прекрасные старые женщины.
В третьем углу сидят
Красивые молодые парни,
В четвертом углу сидят
Прекрасные молодые девушки.
После того как все рассаживались, хор начинал петь новую песню, под которую выходили и строились в пары парни и девушки:
Чей конь пасется
Там, под горой?
Там пасется [Стефана Надя] конь.
Не хочешь ли ты, [Анна Киш],
Моего коня домой пригнать?
Тогда и я пригоню домой
Всех твоих гусей…
Так пели, пока все молодые люди не разбивались на пары. Затем костер поджигали сразу с четырех углов. Под пение соответствующих песен пары, держась за руки, прыгали через костер{576}. В некоторых селениях прыгали через костер только девушки, а парни наблюдали, насколько ловко они это делали.
Огню св. Ивана приписывалась чудодейственная сила. Головни и пепел от него разносили по полям и огородам, чтобы оградить созревающие посевы от всякого зла. Этот огонь имел и очистительный характер: дымом его отгоняли особенно опасную в этот праздничный период нечистую силу. Для того чтобы увеличить дым, бросали в костер кости, мусор, ароматные травы{577}.
Как и у многих других европейских народов, в прошлом у древних венгров над костром совершались и жертвоприношения. Отголоском этого, возможно, является обычай бросать в разгоревшийся костер яблоки, вишни и ароматные травы.
Зелень, травы вообще играли важную роль в обрядности праздника св. Иоанна. Во многих местностях св. Иоанна называли даже «цветочным Иоанном». Над святоивановским костром женщины сушили разные травы, из которых потом приготовляли лечебные снадобья. У каждого европейского народа имелось свое растение, посвященное этому святому. У венгров таким растением была рута (Artemisia abrota), которую они называли «травой св. Иоанна». Среди венгров рута считается символом девичьей чистоты, ей посвящено много красивых обрядовых песен, ее стебли непременно бросали в огонь св. Ивана{578}.
Составной частью ритуалов этого большого летнего праздника были также гадания девушек о любви, браке. Они бросали, например, в костер венки: чей венок быстро загорится, та скоро полюбит и выйдет замуж. О том, что в ивановскую обрядность вплетались и любовные, эротические мотивы, говорит одна из наиболее красивых ритуальных песен иванова дня — «Соревнование цветов». В ней в длительном споре цветов между собой о первенстве побеждает скромная, незаметная фиалка — символ любви, по народным представлениям венгров.
Интересно, что у своеобразной этнографической группы венгров — палоцей существовал обычай рано утром в день свадьбы зажигать на холме костер, который назывался «огнем св. Ивана».
С течением времени, как и у других народов, древние обряды, приуроченные ко дню летнего солнцестояния, в процессе трансформации постепенно теряли свой магический смысл, все более превращаясь в развлечение, игру. Характерно, что изменялась и сама форма костра: на вершине холма стали чаще устанавливать деревянный шест или же вкапывали в землю какое-либо дерево. И шест и дерево густо обвешивали старыми корзинами, окутывали соломой, с наступлением сумерек все это сооружение поджигали. В темную летнюю ночь эти яркие большие костры были далеко видны отовсюду.
Разжигание костров в день св. Иоанна и связанные с ними обычаи были повсеместно распространены в Венгрии до начала второй мировой войны. Сейчас этот обычай еще бытует в нескольких деревнях комитата Шомодь и у венгров, живущих в Словакии. В 1973 г. население деревень долины реки Галда возобновило этот обычай как часть большого народного летнего праздника.
Другие летние месяцы у венгров небогаты праздниками. Июль, август — страдная пора для земледельца. По народному календарю началом жатвы обычно считался день Петра и Павла — 29 июня, хотя, конечно, практическое начало уборки урожая определялось разными условиями (погодой, наймом жнецов и пр.). Отмечаемый католиками 2 июля день св. Марии в народе носил название «св. Марии с серпом», что говорит о связи этого праздника с уборкой урожая. В этот день запрещалось работать женщинам.
На 20 июля по церковному календарю приходится день св. Иллеша (Ильи). У венгров он не отмечался так широко, как у славян, но интересно, что в некоторых местах с днем св. Иллеша были связаны поверья и ритуалы, которые были распространены у народов православного вероисповедания. Из истории венгров нам известно, что христианство среди них вначале распространилось в православной форме. Обряды, приуроченные ко дню св. Иллеша, сохранились еще, очевидно, от тех далеких времен.
Большой популярностью среди венгров пользовались летне-осенние праздники, связанные с почитанием св. Марии. Дни св. Марии отмечались 2 июля, 5, 15 августа и 8 сентября. Особенно большим праздником считался и у католиков и у протестантов день богородицы (по-венгерски: nagyboldogasszony) — 15 августа (успение). Многие венгерские исследователи считают, что в этих праздниках сохраняются пережитки культа какой-то древней мадьярской богини. Период между двумя праздниками в честь св. Марии — 15 августа и 8 сентября — у венгров назывался междвуженствием. В это время строго соблюдались предписания по запрету или, наоборот, выполнению некоторых сельскохозяйственных работ.
Как уже упоминалось выше, в центре всех летних праздников венгров стоит уборка хлеба — жатва. Точно так же, как и в других европейских странах, в Венгрии с уборкой пшеницы было связано много магических обычаев и поверий.
Особенно много знаков почтения воздавали венгерские крестьяне последнему снопу, оставленному после уборки на полях. По мнению Уйвари, венгерского ученого, занимавшегося исследованием жатвенных обрядов{579}, венграм также были известны зооморфные и антропоморфные духи пшеницы, а связанные с ними поверья венгры заимствовали от своих соседей — славян.
Обычно в бедных семьях урожай убирали своими силами, без найма жнецов, иногда лишь на помощь приходили соседи. Праздник уборки урожая чаще отмечался там, где в уборках участвовали большие коллективы наемных рабочих — в помещичьих имениях, у богатых крестьян.
У венгров, как и у соседних народов, существовал обычай, по которому девушки, принимавшие участие в жатве, останавливали хозяина, когда он впервые после начала уборки появлялся на своем поле, связывали его сплетенными из колосьев пшеницы веревками и освобождали только за выкуп.