В конце жатвы озимых хлебов справляли дожинки. Они состояли из нескольких частей: 1) земледельского обряда в поле при последних колосьях; 2) процессии с дожинковыми колосьями; 3) вручения дожинковых колосьев хозяину; 4) угощения для работавших и танцев{627}.
В старину дожинки нередко сочетались с соседской помощью тлокой (tłoka). За помощь хозяин угощал соседей.
Когда нужно было снимать последние колосья с поля, делать этого никто не хотел, ибо это вызывало шутки окружающих. Над жницей, сжавшей последнюю горсть, насмехались: «Видите, какая смелая, пемпек (pępek — пупок) сжала»{628}. Во время окончания жатвы хозяйки с дочерьми или постатница с помощью девушек украшали пшипюрку, пшепюрку (przypiórka, przepiórka), кокоску (kokoska) — перепелку, куропатку. Пшепюрку, или кокоску, делали из колосьев озимого хлеба, чаще всего из колосьев пшеницы. Их специально для пшепюрки оставляли где-нибудь у дороги, чтобы было видно всем прохожим. Колосья пшеницы сплетали в три косы, по три пасмы в каждой. Все вокруг очищалось от сорняков, верили, что от этого пшеница будет чистой на следующий год и хорошо уродится. Очистив пшепюрку от сорняков, украшали ее цветами, на земле между ее «косами» постатница клала плоский камень на трех меньших камнях — «ногах». Это был «столик». Его накрывали белой льняной тряпкой — скатертью. На столике клали хлеб, соль, кусочек сыра, огурец, мелкую монету{629}.
Часть колосьев с пшепюрки сжинали на венок и ровнянку (rownianka), или прозанку (prozanka), остальные помещали около пшепюрки или под столиком. Делающая это говорила: «Нате, червяки, но не идите за мной в стодолу», или: «Нате, мыши, это для вас!» Хлеб также оставляли для мышей, очень часто для перепелки-пшепюрки и других птиц, а в некоторых деревнях для зайца.
Обычай оставлять пищу в пшепюрке был, по-видимому, пережитком древних жертвоприношений. Пшепюрка помещалась как бы на трех ногах. Возможно, что эта тройственность имела значение фаллическое, плодоносящее. Плодоносящая функция пшепюрки в дожинках была направлена на непрерывность вегетации, плодовитость, на урожай в будущем году.
Известен был обычай «опахивания» или «боронования» пшепюрки. Для этого внезапно хватали за ноги постатницу или другую жницу и волокли ее вокруг пшепюрки. Если больше оказывалось на месте женщин и девушек, тогда они уже хватали парня и «пахали» им вокруг пшепюрки. Верили, что это «опахивание» обеспечит урожай в будущем году. Возможно, «опахивание» пшепюрки девушкой, впервые пришедшей жать, так же как и фрыцевание парня, имело смысл принятия ее в общество взрослых жниц{630}.
Дожинки (праздник сбора урожая)
Следующий обряд — плетение дожинкового венка из части колосьев пшепюрки и последнего снопа. Венок плели из колосьев пшеницы и ржи на каркасе из тонких прутьев, украшали его колосьями, цветами, лентами. Венок назывался пружанка (prórzanka), рувнянка (równianka), вянек (wíanek) по аналогии с собственно дожинковым венком, плоном (plon).
Сделав венок, пели:
Żegnam, żegnam, przypiorecko,
Juz nie przyduem w te polecko,
Plon niesiem, plon,
Do nasego pana w dom.
Жнецы и жницы шли к поместью или в деревню, впереди шла постатница с венком на голове или рувнянкой (пружанкой) в руках. По дороге пели жнивные песни. В усадьбе пели песни, в которых славили помещика и его семью; у дома зажиточного хозяина, если у него работали, славили его. Были в песнях и критические замечания, направленные против управляющих-экономов и соседних господ. За венок и песни жницы получали угощение, а пшедовница подарок и деньги. Обычно устраивалось увеселение — танцы под музыку{632}.
Дожинки справлялись после уборки каждой из зерновых культур и в конце всей жатвы (последние нередко назывались окренжна — okrężna). В XIX в. они носили четко выраженный социальный характер: праздновались в помещичьих усадьбах и хозяйствах богатых крестьян, нанимавших жнецов.
В дожинковой процессии участвовали все работавшие в поместье или у богатого крестьянина. За подарки и угощение они должны были славить своих хозяев. В этих дожинках древние по своей сути обряды были сильно театрализованы. Интересное народное представление разыгрывалось, например, в Липновском повяте: после окончания уборки пшеницы крестьяне вязали большой сноп — «бабу», придавая ему вид человека. «Бабу» ставили на телегу и с трещотками направлялись в усадьбу. Там возили «бабу» до тех пор, пока не получали угощение. После этого «бабу» ставили в стодоле рядом с другими снопами. В повяте Бжеско последнюю телегу с хлебом украшали поставленным поверх него зеленым деревцем с разноцветными лентами, бумажными цветами. Перед возом шла женщина, обвязанная колосьями. Она представляла как бы идущий сноп. Рядом шла пшедовница с венком из колосьев ржи, пшеницы, овса. В доме хозяина венок вешали на дверях, которые вели из сеней в комнату, где он находился до следующих дожинок{633}.
Другого рода дожинки отмечались в отдельных семьях. Элементы, свойственные народному театру, в них не выступали, если только дожинки не были связаны с обычаем соседской помощи. Так, например, в деревне Селковице Старэ повята Ополе после окончания жатвы в каждом доме делали венок — «корону» и вешали его в сенях{634}. В подобных случаях дожинки не носили общественного характера, так как отмечались в кругу семьи. Иными были дожинки, устраиваемые крестьянином для соседей, пришедших к нему на помощь. Это было общественное увеселение с пением, музыкой и танцами{635}.
В крестьянских семьях придерживались некоторых примет при перевозке хлеба с полей в стодолы. Старались первый воз хлеба перевезти так, чтобы никто этого не видел. Одни считали, что хлеб надо начинать перевозить вечером и постараться не встретиться с женщиной, ибо в противном случае «мыши наверняка съели бы хлеб», другие — что надо ехать с хлебом ночью, когда все спят. В Мазовше над Наревом была распространена примета, что если снопы с первого воза ставит в стодоле нагой мужчина, мыши хлеб не съедят. Зерна на дне телеги оставляли мышам{636}. В сандомирских деревнях для охраны от мышей ставили сноп в углу сусека{637}.
Как уже упоминалось выше, сев озимых чаще всего начинали в канун богородицы посевной (matka boska siewna). В этот день сделать засевки должен был хоть один хозяин в деревне. По народным верованиям, если засевок в этот день не сделать, то хлеба не уродятся. Сеятель надевал чистую рубаху, «чтобы хлеб был чистым». Начиная сеять, он говорил: «Бросаю тебе, боже, птицам небесным, червям подземным и себе. Боже, зароди!» К посевному зерну он всегда добавлял зерно от рувнянки или пружанки (см. выше). Солому от рувнянки крестьянин клал под пласты земли или разбрасывал по полю. Закончив засевки, покрывал засеянную часть поля соломой, чтобы выросли высокие хлеба{638}.
К сожалению, нет сведений о том, какие обряды сопровождали такие важнейшие сельскохозяйственные работы, как молотьба и веяние зерна. Они должны были завершать летне-осенний цикл календарной обрядности, направленной главным образом на увеличение и сохранение урожая.
Из обычаев, связанных с сезонной заготовкой продуктов впрок, нужно упомянуть оберачки (obieraczki). Обычно после богородицы посевной, когда весь урожай свезен с полей, хозяева начинали рубить капусту. Делать это можно было в любой день недели, кроме понедельника и субботы. По обыкновению, почти каждый хозяин (и все они по очереди) призывал на оберачки соседских девушек. Они очищали капусту до ночи, после чего хозяйка угощала их ужином из пшенной каши и картофеля. После ужина приходили парни, приносили большую бочку, в которой рубили капусту тесаками (сечками). Окончив рубку капусты, парни ужинали, а после этого танцевали с девушками — оберачками{639}.
Рассмотрев весь летне-осенний цикл польских календарных обычаев и обрядов, можно выделить их основные функции. Это прежде всего функции увеличения и охраны урожая, охраны здоровья людей и домашних животных. Этому подчинены магические действия, направленные на защиту от злых сил, колдовства и т. п., а также забота о том, чтобы предугадать погоду, от которой зависят урожай, его уборка и хранение. Культ умерших выступает в летне-осенних обрядах в значительной мере подчиненным их основным функциям (стремление получить помощь в земледельческих работах от умерших предков, предотвратить зло, которое они могли будто бы причинить, если их не умилостивить, и т. д.). Многие обычаи летне-осеннего цикла носили общественный характер, имели определенный социальный смысл (разные виды дожинок, связь с соседской помощью, прием молодого косца в общество взрослых и т. п.).
Последний сноп
С течением времени одни обычаи и обряды исчезали, другие сохранялись, но приобретали новое значение. В современной Польше общенародным торжеством стали, например, традиционные для поляков дожинки — праздник урожая, в котором участвуют делегации крестьян ото всех районов страны.