A ti, páňe náš,
Prijmi veňec náš!
Jak sce poorali,
Tak sme požali.
Jak sce pobraňil’i,
Tak sme i skošil'i…
Pani naša i pan náš,
Aby see chodzili
Pomedzi hromadočki,
Jak jasní mesaček
Pomedzi hvizdočki.
To vám na dalše ročki vinšujeme.
А ты, наш пан,
Прими наш венец!
Как вы вспахали,
Так мы и пожали,
Как вы побороновали,
Так мы и скосили…
Пани наша и пан наш,
Чтобы вы ходили
Между кучками (зерна),
Как ясный месяц
Между звездами.
Это мы вам на будущие годы желаем{671}.
Принимая дожинковый венец, хозяин благодарил жнецов, давал им деньги за работу и обязательно устраивал большое угощение (oldamaš, aldamaš, hostina). Подавался мясной суп, мясо или отварная курица, калачи{672}и обязательно крупяная каша. В Чехии пили пиво, в Словакии — главным образом сладкую водку и вино. Жнецы пели и танцевали. На празднике дожинок танцевали особые танцы, которые имитировали отдельные полевые работы: srpové (с серпом), čepové (с цепом), slamkovej (с перевяслом). Было множество вариантов танцев, особенно много их до сих пор сохранилось в западной Словакии{673}.
Особое место в обрядовом фольклоре чехов и словаков занимали исполнявшиеся во время этого праздника дожинковые песни.
Песни-дожинки пели после уборки урожая по дороге с поля, когда шли с венцом, при чествовании хозяина, во время угощения. Они имели много общего с жатвенными песнями, но по сравнению с ними имели и свои особенности. Прежде всего напев их был не протяжный, а танцевальный. Дожинковые песни были ближе всего к песням свадебным и по своему содержанию. Да и сам обычай дожинок имел много элементов свадебной обрядности: приготовление дожинкового венца, процессии жнецов, имевшие много общего с шествием дружек — во главе шествия часто шла изображавшая жениха и невесту пара.
В Словакии, например, одна и та же песня в разных районах исполняется в качестве свадебной и дожинковой в несколько ином варианте:
Už sme žitko požali,
Ešte máme jarinu.
Už sme Zuzku vydali,
Ešte máme Marinu.
Влияние свадебных обрядов явно сказывалось в обычаях дожинок и у чехов. Например, перед шествием жнецов, несущих венец, хозяин закрывал двери, как и перед свадебным шествием. Жнецы просили их впустить:
Panimamo zlatá, otvirejte vrata,
Nesem váam věneček ze samého zlata,
Zpívat’ nepřestanem, dokud nedostanem
Teho aldamášu, со si zasluhujem.
Мама золотая, открывайте ворота,
Несем вам веночек из самого золота,
Петь не перестанем, пока не получим
Того угощения, что мы заслужили{675}.
Общими со свадебными поздравлениями были и магические формулы с пожеланиями урожая, будущего счастья, здоровья и т. д. при передаче жнецами дожинкового венца.
В процессии с дожинковым венцом принимали участие разные маски: конь, медведь, баран. В Моравской Валахии (северо-восточная Моравия) сохранились сведения об особой роли козы при дожатах — гомоле; последний косарь, скосивший последние стебли, ударял косой о землю, а все работавшие рядом жнецы и жницы в этот момент изображали блеяние козы. Во всех чешских областях, кроме того, говорилось, что каждый оставшийся в хвосте жнец оказывался «на козе». Известно, что и в Польше термин «koza» означал последние оставленные в поле колосья злаков{676}.
Дожинки с обильным угощением и долгим застольным весельем устраивались только у самых богатых хозяев, где работали наемные жнецы, приносившие венец. Бедные же крестьяне привозили домой только последний сноп, не устраивая для себя никакого праздника. Иногда дожинки в деревнях праздновали сообща несколько крупных хозяев-кулаков. Традиция празднования дожинок дольше всего держалась в Словакии и восточной Моравии, т. е. в аграрных областях. В чешских же землях обычай этот стал исчезать уже во второй половине XIX в., его праздновали только в хозяйствах самых крупных землевладельцев.
Обычаи, связанные с окончанием летних уборочных работ, соблюдались и при сборе урожая хмеля, особенно характерно это было для чехов. Это была dočeska, dočeský (т. е. конец чесания хмеля). Как и во время дожинок, девушки вили венки из стеблей зерновых и полевых цветов, но добавляли к ним и ветки хмеля. Хозяин устраивал угощение после того, как ему вручался венец с пожеланием счастья и благополучия{677}. В виноградарских южных районах чешских земель и Словакии также бытовали обычаи и обряды, целью которых были охрана и обеспечение доброго урожая винограда. Перед 15 августа (успение — nebevzeti panny Marie, чеш.; panna Maria zelená — словац.) в костеле святили букетики полевых цветов. А затем по мере созревания винограда в разных районах вплоть до 15 сентября совершался обряд «забивания горы» на виноградниках (hora — полоса земли, отведенной под виноградник).
Представители деревенской администрации и стражи виноградников (hotaři) ставили для охраны урожая своего рода символ — «гору» (horu) где-нибудь на холме или на дороге, ведущей к виноградникам. «Гора» была похожа на традиционный для весенних праздников «май», т. е. высокую жердь, на верху которой был привязан освященный в церкви букетик цветов или злаков, а иногда (в южной Моравии) крест с тремя яблоками на его концах — символами плодородия. При обряде вырывалась яма для этой жерди, куда бросались самые лучшие первые гроздья винограда, по-видимому, в качестве жертвоприношения. Рядом разжигался костер, на котором сжигалась «гора», поставленная в прошлом году. Новая «гора» кропилась водой и окуривалась травами.
После того как жердь была укреплена, мужчины стреляли во все стороны из ружей, отпугивая нечистую силу. Здесь же молились своему патрону св. Урбану, чтобы он помог сохранить урожай, и за всех умерших владельцев виноградников, не доживших до «забивания горы» этого года. После совершения обряда жердь стояла на видном месте и никто чужой не имел права доступа к винограднику. День совершения обряда кончался посиделкой у костра или в трактире и угощением за общественный счет{678}.
Обычай этот давно забыт, но он был записан одним из пунктов средневекового виноградарского права, которым пользовались чешские и словацкие виноградари. Однако в день сбора урожая винограда (vinobraní), который празднуют и сейчас и который в виноградарских районах идентичен дожинкам, на площади ставится «гора», выкапывается яма, в которую бросают первый виноград, и разводится костер{679}.
У скотоводов окончание года также было большим праздником. Особенно он праздновался в овцеводческих деревнях, когда возвращались пастухи. В центральной Словакии праздник этот приходился на Митра (св. Деметра) 26 октября. Главный пастух, его помощники и владельцы овец производили окончательный расчет{680}. В Высоких Татрах пастухи уже по дороге домой начинали праздновать конец тяжелой летней работы, они пели, играли на музыкальных инструментах, пили водку и угощали ею прохожих, дарили различные изготовленные ими фигурки из овечьего сыра. После раздачи овец хозяевам главный пастух и валахи сразу же отправлялись на торжественный ужин, который устраивался на общие средства: bačovsko goščina (пастушеский пир), rozhon oviec (роспуск овец). Играли гайды и фуяры, пели валашские словацкие (или чешские в Моравской Валахии) песни, танцевали валашские танцы. Традиция такого праздника при возвращении домой овцеводов продолжается в горных районах Моравии и Словакии и в настоящее время, после создания во многих этих районах овцеводческих кооперативов{681}.
Традиция дожинок, т. е. праздника сбора урожая, оказалась очень стойкой. Она стала возрождаться в Чехословакии с первых же лет организации земледельческих кооперативов, и сейчас дожинки — самый большой летний праздник в стране. Празднование дожинок имеет несколько этапов: сначала это праздник кооператива, потом района или области, где готовятся, как и раньше, красивые венки и преподносятся председателю кооператива или наиболее почетному гостю. Дожинки имеют общественный характер: здесь объявляют и награждают передовиков сельского хозяйства, самодеятельные ансамбли народного танца и песни соревнуются между собой.
Кроме того, празднуются и общесловацкие дожинки (последние годы в г. Нитре, где существует высшая сельскохозяйственная школа), а также дожинки общечешские (в Градец-Кралове, в Оломоуце, Ческе-Будеёвице и других городах поочередно). На этих праздниках урожая присутствуют члены правительства.
Очень древнего происхождения и другой праздник, содержанием которого были все та же благодарность духам и языческим богам за богатый урожай и мольба об урожае будущего года. Аграрный культ и в этом народном празднике явно ощущается, несмотря на то что принявшая его церковь (как и большинство других языческих праздников) придала ему христианский характер: этот древний праздник приурочила ко дню того святого, который был патроном местного костела. Назывался этот храмовый праздник — posvícení (освящение), его старое название —