Ne lui casse le nez,
A moins que Sain-Gervais soit beau
Et tire Saint-Médard de l’eau.
Если идет дождь на св. Медара,
Дожди идут и следующие сорок дней,
Если только св. Барнабе´
Не разобьет ему нос,
Если только солнечный св. Жерве´
Не вытащит его из воды{67}.
Дожди в день св. Медара и особенно в день св. Барнабе сулят, по народным поверьям, потерю урожая на четверть или даже наполовину.
Со дня св. Медара во многих районах Франции начинается сенокос, но в некоторых областях косить начинают только после праздника св. Жана.
Один из самых значительных праздников лета — 24 июня — день Иоанна Крестителя (Жан Батист, Jean Baptiste) или, как принято называть его в народе, Сен-Жан (Saint-Jean). Этот день, так же как и следующий через несколько дней праздник св. Петра и Павла (29 июня), занимает особое место в летней календарной обрядности. Именно с этими датами связаны многие поговорки, приметы, суеверия, в эти дни совершаются обряды, направленные на ускорение роста культурных растений, плодородие скота, благополучие семьи, предотвращение разного рода стихийных бедствий. В этих обрядах частично сохранились следы древнего культа солнца.
Праздник в честь Сен-Жана был приурочен христианской церковью к издревле отмечаемому народами дню летнего солнцестояния. В глубокой древности сложились представления о возможности магического воздействия на природу в этот поворотный момент в жизни природы.
Во многих областях Франции обряды совершались в течение семи дней: от кануна дня Сен-Жана до дня св. Петра и Павла. В окрестностях Ниццы весь месяц назван месяцем Сен-Жана. Особый характер обрядности этого периода, близкой во многих чертах к весенней карнавальной обрядности, позволил известному французскому ученому А. Ван Геннепу выделить ее в особый цикл — цикл Сен-Жана{68}.
Основные элементы этого цикла: разжигание огней, сбор трав и растений, некоторые магические приемы, культ Иоанна Крестителя. Тесная связь праздника, открывающего цикл, и праздника, его завершающего, отражена в поговорках. В Верхних Альпах говорят, что «св. Жан кладет хворост, а св. Петр его поджигает» («saint Jean met le fagot et saint Pierre l’allume»), или в другой местности — «св. Жан зажигает огни, а св. Петр их гасит» («saint Jean allume les feux et saint Pierre les éteint»).
В приметах о погоде также оба праздника противопоставляются: «Если св. Жан плачет, то св. Петр смеется» («puisque saint Jean pleure, saint Pierre rira»), т. e. если идет дождь в день св. Жана, то будет ясно в день св. Петра. «Святой Жан упал в воду, святой Петр его вытащил, дайте, пожалуйста, дров, чтобы его обогреть», — приговаривает молодежь, собирая хворост для костра{69}.
Наиболее характерную черту цикла Сен-Жана составляют обряды, связанные с огнем, и особенно разжигание костров. Эти обряды совершаются с целью привлечения предполагаемых многофункциональных магических свойств огня (очистительную, плодоносную и целебную силу) на общее благо и дают повод народному веселью, развлечениям.
Для костра использовали чаще всего сухой хворост, дающий яркое пламя, но в некоторых местах, преследуя цель магического окуривания, заботились о том, чтоб дым от костра был густым и обильным. Для этого в костер, кроме хвороста, бросали пучки соломы, сухой папоротник, покрывали его травой или зелеными ветвями.
Пирамида, приготовленная для костра Сен-Жана
Чтобы обратить магическое воздействие пламени и дыма на людей или скот, использовали различные приемы: нужно было сидеть или стоять возле костра с подветренной стороны, перейти через кострище, когда пламя уменьшилось, прыгать через горящий костер.
Различные объяснения дают во Франции почти обязательному для праздника обряду перепрыгивания через горящий или угасающий костер. Прыгали через костер, чтобы запастись благополучием на год, предотвратить болезни, верили, что чем выше человек прыгнет над костром, тем выше вырастет пшеница. Пожилые люди ждали, когда костер погаснет, чтобы перешагнуть через кострище. Парни и девушки перепрыгивали костер попарно в надежде вступить в брак в текущем году. Горе тому, кто по неосторожности попадал ногой в костер, это было дурным предзнаменованием. Невесты избегали такого жениха.
Взявшись за руки, прыгали через костер и кумовья, отныне ничто не должно их разъединить: кумовство Сен-Жана — синоним тесных родственных уз. Молодые женщины возлагали надежды на плодоносящие способности огня. В Ниверне, например, женщина, вышедшая замуж за несколько месяцев до праздника, должна была сделать несколько кругов вокруг костра, а затем прыгнуть на кострище{70}.
Чтобы предохранить детей от заразных болезней, матери качали их на руках над потухающим кострищем или заставляли их прыгать у костра. Во многих областях (Пикардия, Бретань, Ангумуа, Лимузен, Эльзас) было в обычае раскачивать над костром девушек, при этом парни старались опустить их как можно ниже к огню; это делалось, как чаще всего объясняют, «чтобы не болела поясница в страдную пору».
Особое значение французские крестьяне придавали окуриванию скота, «предохраняя» его таким образом от болезней, падежа, колдовских наговоров. Нередко костры раскладывали у дорог, по которым прогоняли стадо. В Бретани этот обряд сохранялся до недавнего прошлого{71}. Пастухи в дыму костров Сен-Жана окуривали свои кнуты в надежде сообщить им способность сделать стадо послушным, отгонять змей и т. д. В отдельных местностях земледельцы окуривали ярмо, прутья орешника, которые втыкали на поля, чтобы «предотвратить грозу», «чтобы конопля выросла такой же высокой, как прут».
Согласно народным представлениям, контакт с пламенем или дымом способен усилить естественные свойства любого растения. Поэтому особенно часто прибегали к окуриванию трав и цветов, чтобы снять вредоносную силу с одних и усилить защитные и целебные свойства других. Окуривали различные виды растений: укроп, ветки орехового дерева, букетики медвежьего уха, а также связки чеснока и лука. Букетики подвешивали над дверьми жилых домов и хлевов, где они висели до следующего праздника Сен-Жана.
Иногда цветы и растения сжигали в пламени костра. Есть мнение, что делалось это ради получения дыма, обладающего профилактическими свойствами. В Провансе в огонь бросали связки чеснока, избавляющего якобы от лихорадки; букетики тмина или белой полыни сжигали, «чтобы снять боль в пояснице во время жатвы». Возможно также, что растения сжигали в надежде получить хороший урожай их. В Провансе, например, где культура лаванды составляет одно из богатств края, было принято сжигать в костре букетики этого растения. Жнецы не забывали бросить в огонь пучок сена, несколько колосьев пшеницы или ржи.
Подобные обряды объясняются так же, как реликты жертвоприношения огню{72}.
Иногда в костре сжигали чучело, изображавшее, быть может, определенного человека, который, по мнению сельского коллектива, заслуживал осмеяния или наказания. Таким образом, древний обряд приобретал злободневное общественное звучание.
Иногда предавали огню жаб, ужей, «чтобы избавиться от всякой скверны». В некоторых городах средневековой Франции в день Сен-Жана устраивали жестокое зрелище: сжигали в огне костров живых черных кошек, а иногда и лисиц, так как верили, что в этих животных воплощаются ведьмы. Эти изуверские действия, характерные для пронизанной суевериями эпохи средневековья, возникли под влиянием ожесточенной борьбы с «ведьмами», которую вела церковь. Позже XVII в. упоминаний об этом уже не встречалось{73}.
Утром, когда костры догорали, каждый принимавший участие в игрищах старался унести домой головешку или уголек. У догорающего костра молодежь устраивала борьбу за угли и головешки от ритуального огня. Наибольшей силой магического воздействия обладали, как полагали, части от догоревшего центрального шеста, вокруг которого обычно укладывали топливо для костра. Головешки и угли бережно хранили в течение года как оберег от молнии, пожара и всяких бед. Чтобы предохранить посевы от града и других стихийных бедствий, головни разбрасывали на полях. Искрам, высекаемым из непогасшей головни, приписывали магическое свойство влиять на урожай. В Лимузене крестьяне ударяли головней по камню и приговаривали: «Сколько искр, столько повозок репы, большой, как головня, вкусной, как пирог»{74}. Тлеющие угольки бросали в колодцы, чтобы «очистить воду», чтобы «вода не иссякла».
Профилактическое и благотворное действие приписывалось и золе от костров Сен-Жана, которую часто разбрасывали на полях, примешивали к семенному зерну. Пастухи посыпали этой золой дорогу, по которой прогоняли скот, «чтобы отвести болезни ног у скота». Пеплом костра метили животных.
Все приведенные выше сведения об обрядах, совершавшихся у костров Сен-Жана, показывают, что побудительным мотивом их была вера в сверхъестественные свойства огня, прежде всего очистительные.
Обычай разжигать костры в день Сен-Жана или в дни от Сен-Жана до св. Петра был распространен в большей части Франции, но не повсеместно. На востоке страны выделяется значительная зона, где их зажигали в период весеннего карнавала. В районах соприкосновения этих зон костры разжигали дважды в год. Этот же обычай соблюдался во Фландрии, в провинциях Мэн и Анжу, а также в отдельных альпийских областях{75}.
Интересно отметить, что церковь во Франции не осуждала обряд разжигания костров. Она пыталась приспособить этот обряд к церковному ритуалу, объяснить его как ликование по случаю рождения Иоанна Крестителя, хотя этот обряд далеко не всегда связан непосредственно с культом Сен-Жана (на карте Савойи, где было проведено специальное исследование, местности, носящие имя святого, и области, где принято разжигать костры, далеко не всегда совпадают)