С записом связаны также магические действия, являющиеся пережитком жертвоприношений. Запис поливали вином или маслом, к его стволу привязывали цветы, стебли, фрукты. Еще во второй половине XIX в. в некоторых областях, например в Тимокской Крайне, Алексинацком Поморавье, Лесковацкой Мораве (Сербия) и др., бытовал прежде широко распространенный обычай заклания у записа ритуального животного, при этом кровь его стекала под дерево или ею кропили дерево и крест, вырезанный на нем.
Элементы жертвоприношений имели место и в других обычаях этого праздника. Так, например, каждый его участник или каждая семья села получала по куску мяса ритуального животного и калача, обряд преломления которого также происходил под записом. Эти праздники, очевидно, являются пережитком каких-то древних языческих общеродовых культов, впоследствии дополненных некоторыми элементами христианской религии. Нередко сама община в целях борьбы с тем или иным стихийным бедствием (засуха, наводнение, град, падеж скота и т. д.), обрушившимся на нее, выступала как единый коллектив, исполняя определенные обряды, которые повторялись и в последующие годы и становились традицией для жителей данного села. Община могла строго наказать человека, нарушавшего обычаи этого дня. Праздники такого рода продолжали возникать еще во второй половине XIX в. в различных областях (например, в Груже).
В югославской литературе (С. Тройянович, Ш. Кулишич, С. Зечевич) подчеркивается связь отдельных моментов этого праздника с культом предков. Так, например, было принято перед коллективным ужином у записа зажигать свечи в честь живых и мертвых; в некоторых местностях Шумадии (Сербия) село имело свой запис на кладбище и т. д.
Традиции этих общесельских праздников оказались весьма устойчивыми, и они довольно широко отмечались вплоть до второй мировой войны, а в некоторых местах, например в северо-восточной Сербии, имеют место и в наши дни. Однако постепенно этот праздник утратил черты религиозности. Забыты общинные богомолья и крестные ходы по владениям села. В то же время в этот день в каждом доме готовят праздничный обед, пекут калач, который преломляет хозяин дома, и принимают гостей из других мест. Сейчас этот обычай превратился в сельское торжество, на которое собирается много гостей{717}.
В дни календарных праздников, большей частью летних, или во время эпизоотий и падежа скота имели место специальные обычаи, называемые воловска богомоља. Главная роль в них отводилась очистительным и защитным свойствам так называемого живого огня (жива ватра), т. е. огня, добытого путем трения дерева или, что реже, высеканием о камень или железо. Верили, что этот огонь могли добыть только определенные люди (близнецы, люди с одинаковыми именами, дети и т. д.) и при соблюдении определенных условий: ночью или перед восходом солнца, при погашенных огнях во всех очагах села. Этим огнем разжигали где-нибудь на возвышенности костер, около которого прокапывали небольшой туннель и через него прогоняли скот. При этом те, кто высекал огонь, прикасались обгоревшей палочкой к животному, произнося при этом различные добрые пожелания. Угольками из этого костра разжигали домашние очаги.
Этот обычай стал забываться еще в конце XIX в., хотя в отдельных местах он существовал вплоть до второй мировой войны. В некоторых селах Алексинацкого Поморавья, Темнича, например, и в наши дни во время болезней скота старики прогоняют его по пепелищу разожженного из пакли костра. Югославский исследователь Д. Антониевич считает, что этот обычай — пережиток или воспоминание о «живом огне»{718}.
Обычаи и обряды летне-осеннего цикла по преимуществу были приурочены к определенным дням церковного календаря, хотя обычно они существовали вне связи с церковными догмами, и даже участие в некоторых из них священников не меняло их сути.
Летне-осенний праздничный календарь был беднее, чем зимний и весенний. Наиболее значительными праздниками в это время были дни св. Ивана, Петра, Ильи, Дмитрия; в промежутке между ними также отмечались отдельные более частные праздники и с менее разнообразными обычаями, хотя и им приписывались различные магические свойства, направленные на процветание сельского хозяйства и защиту человека и всего, что его окружало от различных бедствий. Например, день св. Медарда (8 июня) связывали с заготовкой хорошего сена (Словения); Антона (13 июня) — с благополучием свиней (Копривница — Хорватия); день Варфоломея (24 июня)[2] — с защитой от града, наводнений, болезней скота, вредителей винограда (Сербия, Черногория), сильных ветров (Македония) и т. д.; Елисея (27 июня) — с защитой кур от лис и ястребов (Маевица — Босния и Герцеговина).
В то же время целью некоторых из этих праздников была защита человека от болезней. Так, православные и мусульмане южнославянского происхождения считали, что обряды, исполняемые в день Варфоломея, помогают от головокружений и ушибов, при падении (поэтому в этот день запрещалось лазить на деревья, подниматься в горы, купаться в реках), а в день Елисея — от глазных болезней.
«Воловско богомолье». Скот прогоняют через туннель и очищают «живым огнем» (Сербия)
Однако в большинстве областей главным целителем болезней глаз, а в Словении и Хорватии еще и некоторых нервных болезней выступал св. Вид (15 июня — у католиков, 28 июня — у православных). Повсюду исполнялись обряды, связанные с защитой и лечением глаз (умывание росой или в источниках, куда бросали собранные специально травы; сбор лекарственных растений и т. д.). Обычаи этого дня связаны и с семейно-родовым культом. Так, для всеобщего обозрения из дома выносили приданое девушек, а также различные вещи (это имело и практическую цель — просушка их), гадали о суженых.
По праздникам этого периода можно составить представление о календаре сельскохозяйственных работ, причем в нем отразились климатические и географические различия. Наиболее благоприятным временем для покоса считались дни перед медардовым (словенцы); капусту сажали до варфоломеева, а просо — до елисеева или видова дня (сербы) и т. д. К названным праздникам были приурочены различные приметы и гадания о погоде и судьбах урожая. Среди них были и приметы, основанные на трудовом опыте крестьянина, на наблюдениях над состоянием погоды и вегетации растений{719}.
Центральное место среди летних праздников занимал иванов день (ивањдан, игритељ, свитњак, метлар, наруквичар, биљобер — сербы, черногорцы; иванден, еновден, jаjновден — македонцы; ivanj dan, ivane, svitnjak, kupavac — хорваты; ivanje, ivanovo, šentjanževo, janževo, kres — словенцы), время празднования которого почти совпадало с днем летнего солнцестояния (24 июня — у католиков, 7 июля — у православных). Основу обычаев иванова дня составляют различные магические действия, генетически связанные с культом солнца. В целом же обычаи эти представляют собой синтез пережитков магических элементов различных дохристианских культов: солнца, растений, воды, памяти умерших предков, а также позднейших церковных наслоений. Распространение и сохранность магических элементов, степень их христианизации не были одинаковыми у всех народов Югославии, но они были присущи всем им, включая и мусульман южнославянского происхождения.
Верили, что в это время особенно опасна всякая нечистая сила и стихии природы, которые могут навредить не только человеку, но и его жилью, скоту и посевам. Обычаи иванова дня были направлены как на благополучие и здоровье человека, так и на защиту всего, что его окружало, от действий злых сил — ведьм и прочей нечисти, а также града и молнии.
Иванов день считался в народе таким большим праздником, что запрещались почти все работы, особенно связанные с сельским хозяйством, в том числе и участие в коллективных, работах взаимопомощи (моба), тогда как моба часто имела место именно в праздники. Запреты на некоторые виды работ, например на работы в виноградниках, распространялись и на несколько дней до и после этого праздника. Вместе с тем в ряде областей, например в Македонии, Черногории (племя паштровичи) и др., именно в этот день проветривали на солнце вещи, а для предохранения от моли клали в них специальные виды растений. В некоторых местах, например в племени паштровичей, в этот день прививали фруктовые деревья, считая, что тогда прививки будут удачны.
В обычаях иванова дня прослеживаются следы культа предков. Так, например, словенцы считали, что звон церковных колоколов в ивановскую ночь не только ослабляет мощь нечистой силы, но и будит покойников, которые будто бы защищают человека от несчастий. Среди части сербов, например в Воеводине, еще в 40–50-х годах XX в. было в обычае в иванов день ходить на кладбище и вешать венки на могильные кресты.
По народным верованиям, определенные растения, сорванные в иванов день или накануне его, обладают чудодейственными свойствами побеждать болезни и нечистую силу. Женщины и девушки ходили собирать цветы и травы — их употребляли как лекарство, украшали ими дома, заборы и хозяйственные постройки, тем самым как бы защищая их от проникновения злых сил. Собирали разные растения, но особые свойства приписывали папоротнику. Верили, что он зацветает в иванов день и будто бы может указать человеку местонахождение подземных кладов, избавить его от болезней, охранить его жилище от змей, наделить его способностью понимать язык животных. Апотропеическими функциями (например, защиты новорожденных) наделялась метла, сделанная накануне иванова дня.
Верили, что наибольшей силой обладают растения, сплетенные в венки. Возможно, что в какой-то мере это было связано с солярным культом. Прежде повсеместно распространенный обычай плести в иванов день венки и вешать их на заборы, окна, двери и стены домов и хозяйственных построек отчасти сохраняется и теперь. Для усиления апотропеических свойств венка в него нередко вплетали чеснок. В случае различных несчастий, например болезней или тяжелых родов, эти венки зажигали и окуривали больных дымом. Иногда больных, особенно детей, протаскивали сквозь венок или купали в воде, в которую был положен венок.