В скотоводческом календаре осенние работы локализуются четче, являясь и по характеру и по времени завершающими: это осенняя стрижка овец, расчет с пастухами, окончание работ на молочных фермах. Но эти моменты хозяйственно-организационной деятельности не сопровождались сколько-нибудь значительными обрядами.
Все вместе взятое позволяет не расчленять летние и осенние обычаи, рассматривая их в едином цикле.
Важное место в летних календарных праздниках занимают обычаи вызывания дождя. Они разнородны по происхождению и по характеру верований. Приурочены они были к разным датам, но чаще всего исполнялись при наступлении засухи.
Повсеместное распространение в Болгарии получил обычай пеперу´да (в западных и некоторых южных районах называемый до´дола). Он известен и другим балканским народам (папаруда — у румын, додола — у сербов, περπερουνα — у греков и т. д.). Главная его исполнительница — девочка, вся увешанная зеленью, которая танцует с подскоками, как бы порхая (отсюда и название пеперуда, что значит «бабочка»), а ее обливают водой. Девочка босая, одета в рваную одежду; зелень, покрывающая ее с ног до головы, — сочный бурьян (чаще sambucus ebulus, по-болгарски: бъ´зе, бъзана´к), по подобию которого столь же свежими и сочными должны быть посевы. На эту роль выбирают «чистую» (не достигшую половой зрелости) девочку{739}, предпочтительно сироту (к сироте якобы бог более милостив), в некоторых местах — первого или последнего ребенка в семье (по поверьям, более благополучного).
Пеперуду сопровождают девочки (в более архаическом варианте девушки), они поют обрядовую песню о бабочке, летящей на небо к богу и молящей его о дожде, который принес бы обильный урожай. Под эту песню пеперуда и пляшет (вариант — две пеперуды). Песня-заклинание с танцем пеперуды и обливание ее водой — два главных момента обряда, которые совершаются перед каждым домом села или квартала. Другие его элементы варьируют в разных областях, районах, селах. Например, пеперуда сама обрызгивает зрителей, размахивая мокрыми пучками зелени во время танца; брызгают водой сопровождающие ее девочки; это проделывает одна из них (прозванная за то «попом»); хозяйка дома льет воду на голову пеперуды сквозь решето для просеивания зерна и обсыпает ее мукой, кропит пеперуду и пеперударок водой, стекающей с деревянного круга, на котором сажают в печь хлебы (этот круг носят с собой исполнительницы обряда), и т. д.{740}
Для западной Болгарии характерно выполнение ритуала у оброчных крестов, воздвигнутых на полях в связи с обычаем оброк, посвященным плодородию земли{741}. Зарегистрирован вариант, когда пеперудой называют антропоморфное чучело, украшенное цветами, собранными со всего села, и девочки-исполнительницы обряда оставляют по одному цветку в каждом доме{742}.
Как видим, в основе ритуала — имитативная магия, обращенная на некое языческое божество и позднее объединенная с элементами христианского культа (бабочка летит к богу; разбрызгивание воды уподобляется в сознании церковному обряду кропления «святой водой», приобретая, впрочем, шуточный оттенок){743}.
Ритуал завершался третьим общераспространенным элементом — гаданием об урожае по положению, в котором остановится катящееся сито: если дном вниз, год будет голодным; если дном вверх, урожай будет хорошим; если на ребре, хлеба будут высокими (так же гадают и во время кукерских игр). Сито символизирует достаток не только потому, что служит для просеивания муки, но и потому, что слова «сито» и «сыто» в болгарском произношении омонимы{744}.
Пеперуда: хозяйка обливает водой пляшущих пеперуд
Исполнительницы обряда награждались в каждом доме мукой, яйцами, брынзой и т. п., которые подавались в сите. Из этих продуктов матери девочек готовили кушанья для совместной трапезы (кушанья подавались, как и во время других старинных обрядов, на полотне, расстеленном на земле). Интересным вариантом обычая являлось приготовление хлеба для трапезы беременной женщиной{745}, которая своим участием в магическом обряде, вызывающем плодородие, якобы усиливала его воздействие (соединение имитативной магии с контактной).
С конца XIX в. — начала XX в. наблюдается постепенное переосмысление магического ритуала в игру, забаву, а завершающий его сытный ужин — в награду за его исполнение. Обливание водой совершалось под смех присутствующих, в иных местах делались попытки обрызгать водой и зрителей. Публика вслух оценивала мастерство и костюмы исполнительниц. Обычай вызывал всеобщее оживление и был поводом для заигрывания парней с девушками (если он исполнялся взрослыми). Не случайно в одном селе пеперуду образно называют «женскими кукерами»{746}. Но некоторые элементы магии в прошлом все же сохранялись.
В настоящее время обычай в быту не исполняется. Но пеперуда с интересом смотрится на фестивалях народного творчества, полностью утеряв свой магический смысл.
К северу от Балканского хребта бытовал другой обычай вызывания дождя — герман. Он неизвестен в южной части страны, зато распространен в сопредельных областях равнинной Румынии, далее к востоку — в Молдавии (под названиями калоян, герман, пэпуше и др.) и в восточной Сербии (джерман){747}. Ареал распространения этого обычая совпадает с территорией, которую на рубеже новой эры занимали северофракийские племена{748}. Как и пеперуда, герман в разных районах был приурочен к разным датам или же исполнялся только во время засухи, а в некоторых местах и от чрезмерных дождей. Существовал вариант германа против градобития (преимущественно в западной Болгарии). Нередко германа разыгрывали в один день с пеперудой, но всегда после нее. Довольно распространенное приурочение обычая ко дню св. Германа (12 (25) мая) объясняет, по мнению Арнаудова, позднейшее наименование этого языческого обычая{749}.
Основной реквизит обряда — глиняный обнаженный человечек ростом в 30–50 см, со скрещенными руками (герман «умер» от засухи и голода) и большим фаллосом (символом плодородия). Его хоронили по всем правилам погребального ритуала, с возжиганием свечей, причитаниями, отпеванием и поминками. В причитаниях содержалась мольба о дожде. Через один, девять или 40 дней (варианты разные) германа выкапывали, разламывали и бросали в реку (пруд, море, лужу), ожидая после этого дождя. Исполняли обряд девочки, одна из которых «поп» (на голове — кастрюля, в руке — самодельное кадило). Часто это участницы обычая пеперуда. В поминальных ритуалах обыкновенно участвовали и взрослые. Изредка исполнительницами всего обряда были пожилые женщины. Иногда поминальную трапезу накрывали на улице, чтобы каждый проходящий мог принять в ней участие{750}.
Обычай герман не получил еще в науке достаточно убедительного объяснения. Ясна лишь связь его с древними земледельческими культами. М. Арнаудов предположил, что герман — это персонификация вредных стихий, мешавших развиваться растительности, хотя и признает, что в народе такое толкование прослеживается весьма слабо{751}. X. Вакарельский полагает, что в образе германа народ олицетворил последствия засухи с целью умилостивить божество и что имитативная магия имеет в этом обычае второстепенное значение{752}. Можно предположить также, что герман — это символическая искупительная жертва, избавляющая от бедствия (в народе говорят: «Герман умер от засухи ради дождей»). Недавно высказано мнение (по поводу восточнороманского варианта обычая), что это своеобразная модификация культа умирающего и воскресающего бога{753} (захороненный герман воскресает во всходах растений — ср. Озирис в толковании Д. Фрэзера){754}.
Деградация древнего обряда выражается в забвении божества, которому он когда-то был посвящен; в объединении с пеперудой (по общей цели); в использовании ритуальной практики христианского обряда. Последнее явление, вообще характерное для развития многих обрядов (болгары не составляют в этом отношении исключения), хорошо подметил и объяснил П. Г. Богатырев: принципы толкования обряда или его реквизита (в данном случае магический принцип) часто бывают древнее самого обряда{755}.
Лето — время жатвы. На южных равнинах Болгарии она начиналась уже в начале июня (до троицы или после нее). Жатва считалась радостным событием, на нее выходили празднично одетыми, с цветками, заткнутыми за платок, и нелегкий труд от зари до зари сопровождался песнями особого жанра — жатвенными. То, что хлеба в разных климатических зонах Болгарии поспевают не в одно время (в горах, например, начинали жать после петрова дня), было удобно для развития отхожего промысла жнецов, в прошлом одного из наиболее популярных. Им занимались по большей части девушки из горных и предгорных районов страны. Группу их возглавлял мужчина, который вел все дела («драгоман» — буквально «толмач»; термин возник во времена турецкого ига, когда ходили жать в имения турецких землевладельцев); старались взять и двух-трех парней, помогавших в работе и умевших играть на музыкальных инструментах. Присутствие молодых людей из других сел оживляло жизнь местной молодежи, и вечерами в период жатвы в некоторых районах устраивались