В ильин день — 20 июля (2 августа) особенно опасались загорания от молний. Значение ильина дня в народном календаре болгар неодинаково в разных областях страны. К северу от Балканского хребта — это очень незначительный праздник. Во Фракии — праздник среднего значения, связанный главным образом с оберегами от огня. С ним часто совпадали дожиночные обряды, поскольку ильин день считался концом жатвы. В иных местах в это время уже молотили и потому иногда разыгрывали на ильин день джамал (см. ниже). В ряде районов в этот день пастухи окончательно рассчитывались с владельцами овец, которым они выдавали по очереди молоко от всего стада, что сопровождалось праздничными трапезами.
В горах южной Болгарии, где климат прохладнее, ильин, а не иванов день считался серединой лета (средлето). Именно в это время здесь был разгар уборочных работ, и поэтому опасность градобития (главного в горах летнего бедствия) и пожаров была особенно сильна. Для этой области Болгарии особенно характерны сельские праздники жертвоприношения (собор, курбан), совершаемые на ильин день. В качестве жертвы резали быка или барана. К празднику торопились домой отходники (большая часть мужского населения многих сел в Родопах, Риле и Пирине) — помочь родным в уборке урожая. Их приход был радостным событием; древний жертвенный обряд божеству дождей, туч и молний и общественный праздник сливались во всеобщее торжество. Оно происходило на лоне природы, где на традиционном месте закалывалась жертва. Важной деталью праздничного ритуала было рассаживание людей за трапезой, на которой поедался жертвенный баран или бык, по родственным группам, иногда под издавна закрепленными за каждой группой деревьями. Хоровод вели наиболее богатые и искусные мастера-отходники. Влюбленные на виду у всего села становились рядом в хороводе: это было как бы публичным объявлением о намерении обручиться, и отказ от брака после этого считался оскорблением{800}.
Почитание Ильи как святого, держащего «ключи от неба» и вольного пролить дождь, просыпать град или выпустить молнию, как известно, имеет корни в поклонении славянских язычников Перуну и у народов Западной Европы не отмечается{801}. Но громовержец не исключительно славянское божество, и его присутствие, в частности, в античном пантеоне заставляет отнестись осторожнее к заключению об однородности традиции этого культа у болгар.
После ильина дня в равнинных областях начиналась молотьба. В первый день выходили на работу в чистой одежде, с цветами, заткнутыми за ухо или платок; цветами же украшали сбруи волов, коней.
Молотьбе сопутствовали магические действия: в одних местах над плевником ставили прут с красным платком (красное — апотропей); в других — в первую меру зерна клали траву споръка, чтобы работа шла споро. Спешили смолоть из нового зерна муку (на ручных жерновах), испечь из нее в золе пресный хлеб и раздать его на улице первым встречным. Конец молотьбы знаменовался закалыванием молодого петуха, кровь которого должна была омочить место, где был обмолочен последний сноп{802}. Значение, которое придавали этой птице, не совсем ясно, но много данных говорит за то, что ему приписывали свойство плодородия. Так, с петухом связаны свадебные ритуалы, имеющие отношение к брачной ночи; петух — архаический орнаментальный мотив на свадебной рубахе невесты у многих балканских народов{803}; потеря девственности в некоторых местах Болгарии образно выражается в поговорке «петух ее проклевал»{804}, и т. д.
В юго-восточной Болгарии во время молотьбы разыгрывалось своеобразное представление народного театра, магическое значение которого лишь можно предположить. Называется оно джамал или камила, т. е. верблюд. Один или два человека изображают диковинное животное (совсем непохожее на верблюда), неся на себе деревянный каркас, накрытый тканью, и надев на голову маску или приделав к каркасу искусственную голову, иногда с клювом. У джамала — поводырь, который ведет его якобы из дальних стран, он «турок» и говорит нечто по-турецки (наполовину бессмысленный набор слов). Кроме него есть еще несколько действующих лиц (все наряженные соответственно ролям парни из данного села). Вечером они обходят тока (молотьба в Болгарии происходила во дворе или за селом).
Суть представления состоит в том, что джамал «после долгого пути» падает «от голода», его пытается «лечить» «ходжа» (более поздний вариант — «доктор»), смеша публику разными трюками, но джамал «выздоравливает» только после того, как хозяин вынесет ему шиник (мера сыпучих тел) зерна, арбуз или что-нибудь другое. Веселой пляской джамала и всех артистов под звуки волынки заканчивается представление, и компания отправляется на другой ток. Собранные припасы парни продавали и устраивали пирушку{805}.
«Болезнь» и «выздоровление» джамала можно истолковать как символы живительной силы земли, рождающей зерно, а пожелания доброго здоровья и достатка хозяевам со стороны довольного подарками «турка» — как пережиток магических заклинаний. Недаром в некоторых местах участники обычая несколько дней не допускались в церковь{806}. Но театральность, стремление повеселить публику, а у публики ожидание прежде всего забавного представления после изнурительной дневной работы явно перевешивают предположительные магические пережитки обычая.
В поводыри выбирают острослова, знающего кое-что по-турецки, «чтобы чуднее и смешнее было», как объясняют местные жители (логика, хорошо известная в народном театре). «Джамал и камила — это не верблюды, — говорят они, — а какие-то несуществующие животные, иначе не интересно!» Лекарь, ставящий «клизму» джамалу, с насосом, изображающим шприц, тоже комический персонаж, появившийся позднее. В дошедшем до нас виде джамал и камила прежде всего представление народного театра{807}.
В некоторых районах Болгарии обычай исполнялся на разные даты: в одних местах на димитров день, в других — на Новый год, в третьих — вместе с кукерами. Это признак деградации обычая, и здесь его магическое значение проследить совсем трудно.
С днем успенья богородицы — 15 (28) августа, в народе называемом голяма богородица (большая богородица), связаны обычаи, наполнившие живым жизненным содержанием этот большой церковный праздник. Урожай к этому дню собран, поспели ранние сорта винограда, из ульев выкачан мед. Крестьяне могли передохнуть перед осенним севом и сбором винограда.
Из новой муки пекли хлебы и калачики, которые часто имели ритуальные украшения. Вместе с первыми гроздьями винограда и медом они освящались в церкви и раздавались родным, соседям, односельчанам во здравие живых и в память усопших. В некоторых местах раздавали и молочную пищу (брынзу, куртмач){808}.
Джамал (исполняется теперь на сцене сельского клуба в с. Маломирово Ямбольского окр., 1967 г.)
Успение богородицы в сущности один из праздников урожая. Его характеризовало приподнятое настроение, в некоторых районах устраивались общесельские трапезы с поеданием жертвенных животных, иногда у реки, как в Георгиев день, накрытые на расстеленном по земле полотне{809}. Центральным моментом торжества был общесельский хоровод, на который полагалось выйти в новом платье (соответствие новому урожаю). В хороводе участвовали и млад и стар, начинал его наиболее удачливый в этом сезоне хозяин, впрочем, это часто совпадало с его высоким имущественным и общественным положением. Вообще хоровод у болгар не только танец, это и ритуал, в котором своеобразно находили выражение взаимоотношения возрастных, социальных и профессиональных групп сельской общины. Мужчины и женщины, юноши и девушки, новобрачные получали определенное место в хороводной цепи в соответствии с их положением в обществе, их взаимоотношениями. Вести хоровод считалось высокой честью, и в этом мужчины соперничали друг с другом{810}.
Ко дню большой богородицы часто приурочивались родовые праздники жертвоприношения (курбан), исполняемые по поводу какой-либо беды, случившейся с одним из членов родственной группы. На трапезу приглашались многочисленная родня и соседи. В XX в. круг участников обычая сузился до близкой родни и со смертью потерпевшего несчастье исполнять обычай прекращали.
Таким образом, в празднике большой богородицы находим характерное для многих болгарских календарных праздников сочетание аграрного культа с магией здоровья, отражение общесельской и родственной солидарности в быту.
После молотьбы напряжение полевых работ спадало, начинались осенние седянки молодежи на открытом воздухе (в отличие от зимних). Всю ночь напролет девушки при свете костра или керосиновой лампы пряли, вышивали, шили: по народным понятиям болгар, праздное времяпрепровождение женщин в будничные дни было предосудительным. Парни же приходили только повеселиться и поухаживать. Обрученные садились рядом, другие пары могли поговорить в сторонке, обменяться в знак симпатии цветами (традиционное украшение на головах девушек и парней). Работа шла под непрерывные песни и перемежалась танцами. А вокруг рассаживались с рукоделием замужние женщины, следя за поведением молодых людей и присматриваясь к будущим своим снохам и зятьям.
Сентябрь — месяц озимого сева, традиционным началом которого в зависимости от климатических условий был или симеонов день — 1(14) сентября, или крестовоздвижение (кръстов ден) — 14(27) сентября. Если из-за неблагоприятной погоды сев откладывался, в традиционный день его начала все равно в землю бросали несколько горстей зерна, соблюдая полагающиеся случаю ритуалы.