Другой праздник почитания животных — волчий. Волчьи праздники (вълчи празници) отмечались несколько дней (от трех до двенадцати) во второй половине ноября, в промежутке между архангеловым днем и первой неделей рождественского поста. Ритуал его, как и мышиного дня, состоял из действий предохранительной и имитативной магии. Старались не работать (в особенности женщины). Не трогали острых вещей (по аналогии с острыми зубами волка): игл, ножниц, ножей, железного гребня для трепания шерсти, даже обычного гребня (женщины все дни не причесывались). Забивали топор в поленницу дров, не прикасались к шерсти, не пряли, не ткали (чтобы не напомнить волкам об овцах), не стирали, чтобы на пасти волка не появилась бы пена — признак бешенства. Выполняли различные магические действия, чтобы «закрыть волкам пасть»: зашивали себе подол, связывали ножницы, запирали на замок цепь, висевшую в очаге. При зашивании подола одна женщина спрашивала другую до трех раз: «Что шьешь?» — и получала традиционный ответ: «Зашиваю рот волкам»{822}.
Подобные праздники — очень древние по происхождению — распространены и у народов Югославии, составляя одну из характерных особенностей календарного цикла балканских народов. В некоторых районах Болгарии волчьи праздники отмечались зимой (см. зимний цикл).
Болгарские обычаи летне-осеннего цикла, так же как зимние и весенние, многослойны по происхождению и многофункциональны. Под многослойностью мы разумеем и разное их этническое происхождение и разнохарактерность содержания (включая позднейшее переосмысление).
Изложенный выше материал выявляет древнеевропейские, древнеславянские корни обычаев, наследие балканского субстрата, черты, общие для южнославянской этнической общности. При этом оттеняется болгарская специфика. В летне-осеннем цикле болгар отразился также процесс культурной интеграции балканских народов, в основе которой лежало общее культурное наследие и закономерности этнического развития в рамках одной культурно-исторической области.
Локальные варианты обычаев в большинстве случаев не нарушают единства их основных особенностей. Они могут быть следствием сравнительно изолированного существования отдельных территориальных групп болгарского населения в прошлом при условии большого географического разнообразия страны, а также объясняться разной формой и разной интенсивностью их модификации или отмирания. Однако в ряде случаев (герман, енев день) эти различия имеют более глубокие корни.
Рассматривая содержание летне-осенних обычаев, мы находим во многих из них мощный языческий пласт, который доминирует не только в форме обрядности, но и в ее осмыслении. Среди таких обычаев имеются весьма архаические, которые были присущи в далеком прошлом более широкому кругу народов Европы и некоторых сопредельных с ней областей, но далеко не у всех из них дожили до нового и новейшего времени (например, культ диких животных, обычаи вызывания дождя и др.).
Христианская традиция в большинстве случаев получила в болгарских обычаях своеобразное и сравнительно поверхностное отражение.
Для эволюции летне-осенних, как и других календарных, праздников и обычаев болгар на последнем этапе существования традиционной народной культуры характерно постепенное отмирание религиозно-магических элементов за счет нарастания в некоторых из них развлекательно-театральных или же на фоне угасания обычая вообще.
В НРБ бережно сохраняются народные обычаи, имеющие эстетическую ценность. Они «живут» теперь по преимуществу не в быту, а на подмостках фестивалей народного творчества, в программах коллективов художественной самодеятельности. С некоторыми из них болгарские фольклорные коллективы знакомят и зрителей зарубежных стран.
РУМЫНЫ
В отличие от стран Северной и значительной части Центральной Европы, где праздник троицы заключает собой весеннюю календарную обрядность, у народов Южной и Юго-Восточной Европы, в том числе и у румын, он фактически открывает летний календарный цикл. Однако и этот рубеж условен. В народных представлениях летние обряды были призваны защитить урожай от гибели. У румын, как, впрочем, и у многих других народов юго-востока континента, лето начиналось раньше, но еще до наступления летнего сезона крестьяне проявляли заботу об урожае, в частности «боролись» с засухой.
Так, например, в некоторых районах Мунтении, Добруджи и на востоке страны существовал обычай собирать девочек старше 5–6 лет в третий вторник после пасхи. Их разделяли на две группы, каждая из которых лепила из глины антропоморфную фигурку, а в некоторых селах и по две, как бы олицетворявших собой мужское и женское начала. Называлась такая фигурка Калоянул (Caloianul), Скалоянул (Scaloianul) или дождливый Муму (Mumu ploii). На нее надевали крестьянскую одежду, укладывали в маленький гробик или на деревянную доску, осыпали шелухой крашеных яиц, сохраняемой для этой цели с пасхи, цветами и закапывали где-нибудь в поле или на берегу реки в тайном месте. «Похороны» Калоянула устраивались, согласно всем традициям погребального обряда румын, с «попом», «дьяконом», «знаменосцем» и «плакальщицами», роли которых исполняли те же девочки.
На третий день после «погребения» девочки опять собирались, выкапывали Калоянула и, прочтя подобающий случаю заговор, несли его в село, где бросали в колодец или проточную воду. Чаще же Калоянула разламывали на кусочки, которые разбрасывали по колодцам, озерам, рекам и болотам. После этого по Калоянулу справляли «поминки». Этот обычай в народных представлениях был связан с вызыванием дождя в нужное время и получением обильного урожая{823}.
В прошлом повсеместно был распространен и другой обычай вызывания дождя, который особенно широко практиковался в дни засухи. Отмечали его между пасхой и троицей. В разных районах он назывался по-разному: Папаруда (Paparuda), Пэпэлугэ (Păpălugā), Бабаругэ (Babarugă), Додолойе (Dodoloaie), Мэм эруцэ (Măm āruţā) и Гогул (Gogul). Обряд же, за исключением некоторых частностей, единообразен по всей стране. Девочку или гораздо реже мальчика, не достигших десятилетнего возраста, обряжали в одеяние, сплетенное из древесных листьев и других растений, или же, оставляя нагими, надевали им на голову капюшон из зелени. К ним присоединялись их сверстники в обычной одежде, составляя целую процессию. Они обходили дома, где их обливали водой. Папаруда при этом исполняла скачкообразный танец, хлопала в ладоши и пела песню-заговор, призывавшую дождь. Затем, пожелав хозяевам дома счастливой жизни, она получала монеты, яйца, миски с зерном, мотки шерсти, старую одежду и т. д. Вера в тайную силу Папаруды в народе была распространена довольно широко{824}.
За 24 дня до троицы румыны отмечали праздник тодоруселе (todorusele) или тодорусале (todorusale). По народным представлениям, название этого праздника произошло от «встречи» в этот день русалий с их мифологическими «братьями» Федорами (Todor). И хотя в этот праздник были запрещены многие виды работ, особенно женские, он тем не менее считался одним из лучших дней для посева конопли, сбора лекарственных растений и приготовления смазки для овечьего вымени{825}.
На сороковой день после пасхи праздновалось вознесение (ispasul, inălţarea Domnului). Однако этот как будто бы церковный праздник имел народную основу. Его канун, да и сам день праздника использовали для поминовения умерших, раздавая соседям горячие лепешки, водку и зеленый лук; пастухов оделяли творогом и брынзой. Подношения эти назывались мошие де испас (moşie de ispas — вознесенские старцы, предки). В народном представлении этот праздник имел и значение оберега людей, скота и построек от грозовых разрядов, от порчи злыми духами. Считалось, что цветы и зелень, особенно ветки платана, которыми к празднику украшали дома, могилы и церкви, защищают от этих напастей. Поэтому всю зелень, служившую для украшения, после праздника тщательно собирали и хранили для окуривания жилищ. Ветками похлопывали по скоту в случае заболевания. В Буковине в этот день клеймили уши ягнят и телят. У взрослого рогатого скота отрезали по кусочку шерсти. Все это собиралось и закапывалось в муравейнике с наговором: «Пусть бог даст столько ягнят и телят, сколько муравьев в этом муравейнике!»
Калоянул
В Трансильвании и Банате в этот день где-нибудь на горе, в лесу или на поляне устраивали общественный праздник для всей округи. Назывался он недейя (nedeia) и часто сопровождался ярмарками. Этот веселый и красочный праздник завершался песнями, танцами и общественным угощением{826}.
Девять четвергов после пасхи в народе считались тяжелыми, особенно же страшными были 8-й и 9-й четверги, когда, по поверьям румын, все злые силы, противостоящие человеку, ополчались на него и его хозяйство. В эти дни строго соблюдались запреты, не работали. Чтобы град не побил посевы, не зажигали огня в доме, не готовили горячей пищи, не заговаривали и не давали лекарства больным, не приглашали в дом священника, так как даже сила церкви была беспомощна перед силами зла{827}.
Таким образом, за исключением обычаев и обрядов, связанных с вознесением, в которых все же проступают черты весенней календарной обрядности, остальные праздники, отмечаемые между 1 мая и троицей, по своему смысловому значению ближе к летнему циклу.
Троица у румын по существу объединяла два праздника, что отразилось и в названии: великое воскресение (duminica mare) и русалии (rusalii). Хотя последние отмечаются на следующий день после троицына дня, но в народе название русалии распространилось и на сам праздник троицы.