Чтобы уберечь дом и хозяйство от ведьм, которые, по представлениям, в эти дни летали на шабаш, крестьяне выкладывали под дверью из соломинок или палочек знак креста, звезду или рисовали крест на дверях, произносили заклятия, вешали в качестве оберега убитых сов, хвостовые перья глухаря и т. д. Дом и хлева обходили с факелом, потому что огонь всегда считался надежной охраной от злых сил. Характерно, что в Похъанмаа, где более всего была распространена вера в ведьм, было принято именно в предпасхальную ночь зажигать костры (pääsiäikokko~, valkeä). Они соответствовали характерным для других местностей страны кострам на иванову ночь и в канун вознесения. В этнографической литературе сохранились красочные описания этого обычая. Костры зажигались в каждом крестьянском дворе, и все обитатели его поздно вечером, после бани, одевшись потеплее, шли к костру, шевелили горящие ветки, подбрасывали туда бересту, сучья, солому. Ночью молодежь отправлялась к общедеревенскому костру. В огонь бросали пахучие ветви можжевельника, зажигали установленную на дереве смоляную бочку и т. д. Вероятно, это было связано со стремлением отогнать злые силы, пасхальных ведьм, труллей. Интересно, что в огонь обязательно бросали солому. Это говорит о древности традиции и связи этих обрядовых костров с культом плодородия.
В Финляндии долго сохранялся обычай на пасху встречать восход солнца. В холмистых местностях люди шли на возвышенности, чтобы лучше видеть этот момент. Широко было распространено поверье, что солнце на пасху восходит «танцуя». Некоторые старики еще недавно убежденно рассказывали, как солнце поднимается по небу скачками, двигается вверх-вниз.
В канун пасхи можно было гадать о своем будущем. Это указывает на то, что наряду с христианским значением праздника пасха имела значение поворотного дня в течение года — с нее наступал летний период крестьянского календаря. Такие дни всегда связаны с большим количеством примет о погоде. Погода первого пасхального дня предвещала, каким будет лето: ясная и теплая — обещала хорошее лето и урожай, плохая — наоборот. За погодой внимательно следили всю пасхальную неделю.
На пасху готовили праздничные блюда, тем более, что в старину при католицизме это был конец поста. Но в это тяжелое время года запасы кончались, а свежих съестных продуктов еще не было. Специальных пасхальных блюд у финнов почти неизвестно, за исключением своеобразного блюда мямми (mämmi) — род густой каши, приготовленной из солодовой муки. Обычно ее запекали в печи в берестяных формах в виде хлебцев, ели и в виде каши. В прошлом это блюдо было характерно для юго-западной Финляндии[420].
Сейчас оно распространено гораздо шире, и мямми, запеченная в пекарнях, продается в магазинах. Характер блюда заставляет предполагать, что оно очень древнего происхождения. Кроме как у финнов, мямми известна в качестве пасхального или свадебного угощения и у эстонцев, под тем же названием знали солодовую кашу финноязычные группы населения в Ленинградской области, причем там мямми часто приготовлялась с ягодами. Солодовая каша с ягодами известна и русским (кулага).
На пасху в Финляндии было принято также готовить телячий студень, телятину, баранину, кровяные колбасы, пресные ячменные лепешки, яичное молоко, сыр, жареный сыр и т. д. Крашеные яйца на столе крестьян появились лишь в XX в. как городское влияние. Пасхальное воскресенье молодежь заканчивала различными играми и танцами. В юго-западной Финляндии для этого служила площадка перед хлевами, приготовленная для навоза и застеленная свежей хвоей. В этом районе к пасхе ставились качели.
Апрель был в Финляндии весенним месяцем. Название апреля — хухтикуу (huhtikuu)[421] — немало анализировалось специалистами. Вероятно, правильна точка зрения, связывающая это название с подсекой в хвойном лесу (huhta) в отличие от подсеки в лиственном лесу (kasket). Подсеку действительно подготавливали в апреле, вырубая лес, с этим связана поговорка: «Апрель с топором приходит».
Наряду с работой на подсечных участках в апреле подвозили сено с дальних сенокосов, начинали готовить семенной картофель. В это время шла ловля рыбы — щуки, карпа, корюшки ставными ловушками (мережами и др.).
В настоящее время апрель начинается с дня шуточных обманов: этот обычай недавнего, притом городского и поместного происхождения, распространившийся среди крестьян. Но в характере самих шуток у крестьян много самобытного. Они связаны со старым деревенским обычаем во время больших работ — обмолота, чистки хлевов или убоя скота — давать детям шуточные поручения. Их отправляли в соседний двор за каким-либо несуществующим, будто бы крайне необходимым инструментом: ножом для отрезания хвостов, стеклянными ножницами, мякинным плугом, угломером для навозной кучи и т. п. Соседи в свою очередь «вспоминали», что отдали уже этот предмет другим, и ребенок отправлялся в следующий двор. Таким образом отчасти стремились отослать детей со двора, чтобы они не мешали, отчасти преследовали воспитательные цели: дети должны были внимательнее следить, как ведется работа, какие инструменты требуются, и т. д.
Народный календарь в апреле отмечает «летний день» или «летние ночи», знаменующие начало лета, подобно тому как «зимний день» — 14 октября — был раньше началом зимы. На деревянных жезлообразных календарях 14 апреля отмечено как летний день. Народ чаще употреблял понятие «летние ночи» — 12–14 апреля, по церковному календарю дни св. Юлиана, Юстиниана, Тибурция. С переходом в XVIII в. на григорианский календарь «летние ночи» отступили на 11 дней, что приходилось на слишком еще холодное время. Поэтому стали употреблять понятие «старые летние ночи», которые по новому календарю приходились на дни св. Георгия, Альберта и Марка (т. е. 23–23 апреля). С течением времени утвердился обычай считать первой летней ночью ночь под св. Тибурция (3 апреля), второй — под св. Георгия (23 апреля), третьей — св. Марка (25 апреля), иногда третьей считается 26 апреля (день св. Клета).
Деревянные жезлообразные календари.
Естественно, что «летние дни» связывались с различными приметами. День св. Тибурция позволял предсказывать, будут ли летом ягоды, по св. Георгию судили о накосе сена, св. Марк определял урожай зерновых. Считалось, что в день Тибурция рыба направляется к нерестилищам, журавли прилетают в центральную Похъанмаа, ворона кладет первое яйцо.
Самым важным событием в период «старых летних ночей» был выгон скота. Как и у всех народов, у финнов вокруг этого события сложилось множество традиций и примет.
Естественно, что на севере страны возможность выпаса появлялась много позже и в разных местностях утвердились различные дни первого выгона. В одних местностях это был день св. Георгия, в других — вальпургиев день (1 мая), в третьих — день обретения креста (3 мая). Можно говорить, что день св. Георгия более характерен для востока, тогда как для Саво и Хямэ — день обретения креста. На севере выгоняли скот гораздо позже. Но и на юге капризная весенняя погода не всегда позволяла выгнать скот в традиционный день. В таких случаях выгон обозначался символически: коров выпускали на некоторое время во двор, затем возвращали в хлев еще на две недели. Последующий выгон производился в тот же день недели, на который приходился традиционный день. С развитием товарного молочного хозяйства, увеличением запасов кормов и улучшением условий стойлового содержания скота выгон в стадо стал производиться вообще позже, иногда даже на св. Густава (Кустаа) — 6 июня.
Летом у крестьян отпадала забота о каждодневном корме для скота, но возникала новая — о сохранности стада, в первую очередь о том, как уберечь его от медведей и волков. В связи с этим совершались различные магические действия.
В юго-западной Финляндии, в Варсинайс-Суоми и Сатакунта, уже в день св. Тибурция пастухи ранним утром шли на вершины окрестных холмов и возвышенностей и там играли на берестяных трубах и рогах, обращаясь во все стороны света. Это называлось «заигрывать пасть волку». В Саво такой обряд совершался дважды — на Тибурция и в день св. Георгия. В некоторых местностях «заигрывали пасть волка» на вальпургиев день или на пасху — соответственно дню выгона стада.
С просьбой уберечь скотину, удержать волков обращались к св. Георгию (Yrjo, Jurki) или к лешему. Традиционной формулой было: «Георгин, привяжи твоих собак»; «Георгий, Георгий, посади их на цепь!»; в Карьяла кричали: «Георгий, кормилец, привяжи твоих собак». Св. Георгий считался патроном волков, которых называли его собаками.
В прошлом выгон стада обставлялся разнообразными церемониями. Есть сведения о том, что во дворе ставились предназначенные для этого обряда тарелки с жертвенной пищей — хлебом, маслом, пивом. Прогон для скота освещался факелами. В Карьяла зафиксированы различные песни-заклятия при выгоне скота. В этот день готовили праздничную пищу: съедали «скотный пирог» (karjakakko) — ритуальный хлеб, который выпекался из первого зерна или в числе рождественских хлебов. И в том, и в другом случае он лежал на рождественском столе, но его не ели, а убирали в закрома. При выгоне скота его делили между всеми обитателями двора и кусочки давали скоту. Пастухов и подпасков обливали водой, брызгали водой и друг на друга — это должно было способствовать хорошим удоям.
Время «летних ночей» было и началом земледельческих работ. В южной Финляндии, в основном земледельческом районе страны, существовала поговорка: «Георгий выносит плуг на поле». На деревянных календарях знак плуга изображался на дне св. Марка (25 апреля). В день Георгия должны были появиться ростки озимых, тогда новый хлеб созревал ко дню Якова, что считалось нормальным сроком. В целом земледельческие работы приходились уже на май.
Май (toukukuu) буквально значит «месяц посевов». В некоторых местностях Финляндии на первый день мая приходился выгон скота, в этом случае проводились и связанные с этим обряды. Считалось, что теплая погода в этот день предвещала хорошие удои. В южной Финляндии к 1 мая полагалось закончить посев бобовых. На 1 мая приходится по церковному календарю св. Вальпургия (Vappu), но эта святая популярности в Финляндии не имела, и имя ее в народе почти неизвестно, исключая южную Финляндию, где ее часто упоминают в различных поговорках и приметах