В хозяйственной жизни австрийских крестьян большую роль играло 17 марта — день св. Гертруды. К этому времени приурочивали начало работы в поле и в саду. «Св. Гертруда ведет коров на траву, лошадей в упряжь, выпускает пчел из улья» («Gertraud führt die Kuh zum Kraut, das Ross zum Zug, die Bienen zum Flug»), «Св. Гертруда открывает землю» или «зажигает» ее («Gerd steckt den Brand in die Erd»), т. е. оттаивает, согревает.
С началом работ в поле и в саду одновременно прекращались зимние работы дома. В народном представлении это отразилось б запрещении прясть в этот день, в наказание непослушным Гертруда якобы посылала мышей, рвавших пряжу: «Гертруда и мыши выгоняют прях» («Gertraud mit der Maus treibt die Spinnerinnen aus»). Народный образ проник и в иконопись. Обычно Гертруду изображали как аббатису. Ее атрибутами были наряду с книгой прялка и веретено, иногда ее окружали мыши — в христианском представлении животные нечистые. Совершенно очевидно, что в этом канонизированном образе отразились черты какого-то древнего божества, место которого святая заступила. Можно предполагать, что это женское божество, появлявшееся, по-видимому, и в образах — Pfinzdweibel и зимней Перхты, распоряжалось женскими работами, прежде всего, прядением, а также покровительствовало душам умерших[555].
С конца марта в народной весенней обрядности все чаще отражалось стремление сохранить урожай, страх перед летними стихийными бедствиями, многочисленны магические обычаи и обряды, направленные против засухи и града. Так, 27 марта, в день св. Рупрехта, молодые женщины в белых платьях мыли статую святого (имитативная магия), чтобы вызвать дождь[556].
В весенней обрядности большое значение имеют обычаи, связанные с зеленью, особенно свежей, с верой в ее жизненную силу. Они вошли и в пасхальный цикл, несмотря на его ярко выраженную религиозную окраску. Так, древние корни, вероятно, имели процессии с зелеными ветками — «пальмами» (Palmen), устраивавшиеся в вербное, или пальмовое воскресенье. В Австрии, как и в соседних странах, под названием «пальм» известны ветки местных растений — большей частью ивы, вербы, бука, падуба, ореха. Обычно их связывали небольшими пучками. Еще недавно в церковь приносили альпийские Palmstangen — высокие палки в несколько метров высотой, их украшали лентами, блестящей мишурой, позолоченными орехами и кренделями, яблоками, число которых иногда достигало 200 штук, а также весенней зеленью. Раньше каждый парень считал за честь сделать самую высокую и самую красивую «пальму». Со временем их размеры значительно уменьшились, и теперь они не превышают 1 м. Освященные пальмы хранили в углу сада или под крышей дома. В народных обычаях им приписывали роль апотропея против злых сил, болезней, грозы и т. д. В Форарльберге в старину во время сильных гроз их веточки бросали в огонь очага, клали под углы фундамента и под порог строящегося дома. Возможно, что в этих обычаях сохранились следы древних жертвоприношений огню и духу дома. В других местах такую же роль играли сережки вербы.
Новую свежую зелень и овощи было принято употреблять в пищу на страстной (так называемый зеленый) четверг, в том числе-зеленый суп из семи или девяти трав (магические числа, частые в народных верованиях австрийцев). В этот же день в Тироле парни шли на луга шумом «будить траву». В пасхальную ночь выезжали верхом на лошадях на поля, кормили лошадей молодыми всходами, приносили их в дом. Всходами, травой и цветами украшали пасхальный стол[557].
Эти и другие народные обычаи вошли в пасхальный цикл и тесно переплелись с более поздними, связанными с христианством. В религиозном толковании последняя неделя поста — страстная неделя (Karwoche) — время траура, покаяний. В эти дни устраивались театрализованные представления на религиозные сюжеты — иногда в виде пантомим, иногда с пением и декламацией религиозных стихов. Особенную известность получили мистерии страстей господних в Тироле, Штирии и Каринтии. Со среды замолкали колокола, и месса сопровождалась звуками колотушек и трещоток. По предположению австрийского этнографа Бургшталлера, этим шумом когда-то в начале весны изгоняли зимних демонов; вместе с другими народными весенними обычаями и этот обычаи влился в церковный ритуал. Со временем эти шумные действия были опять вытеснены за пределы церкви и стали достоянием детей, которые ходили в эти дни по кладбищу или около церкви.
Интересен обычай «обновлять огонь», вошедший в пасхальную обрядность. В субботу перед церковью зажигали костер, для которого собирали хворост, старые кресты, венки и т. д.; в Верхн. Австрии костер складывали из деревьев девяти пород. Огонь для костра добывался путем трения дерева об дерево или высекания искры кремнем. Вера в особую действенную силу огня, добытого таким примитивным способом, издавна была распространена и у других народов. В данном случае христианская церковь приложила к этому свою руку, освятив его. От нового «чистого» огня зажигали большую свечу, а в некоторых местах факелы, их разносили по домам, чтобы возобновить огонь очагов. Остатки факелов прятали в амбары или выносили на поля. Иногда на таком костре, зажженном от этого огня, сжигали соломенную куклу — Иуду, заменившего прежнее зимнее чучело. Ночью в Муртале и Лавантале (Штирия) на высоких холмах разводили костры, ждали восхода солнца, веря, что увидят утром, как солнце делает три прыжка[558].
Особое значение в обычаях, приуроченных к пасхе, придавалось обрядовой пище. Рано утром шли в церковь святить яйца, мясо, масло, сыр, обрядовый хлеб, положенный в специальную корзину. В старину, по-видимому, стремились святить как можно больше разной еды, так как верили, что это будет способствовать ее изобилию. В Тироле вместе с этим святили в церкви и живого ягненка, мясо которого съедали также на пасху. В горных районах священник сам обходил дома, освящая все домашние запасы мяса.
Хлеб выпекали из пшеничной и сеяной ржаной муки в форме круглых караваев, кренделей, рогаликов, круглых лепешек с различными украшениями. Распространены и печенья в виде фигурок петуха, ягненка (дарят мальчикам), курицы (дарят девочкам), а в городах — в виде зайцев. После возвращения из церкви вход в дом кропили святой водой или окуривали дымом. По традиции праздничный стол, как на рождество и на масленицу, должен был изобиловать едой. Каждый получал долю от всех освященных блюд; хлеб, как и мясо, раньше не резали, а ломали или рвали на куски. По обычаю, освященная еда должна была быть вся съедена. Крошки со стола бросали воде, огню и ветру, скорлупу от яиц давали скоту и курам, а кости от мяса относили на поля или в лес для лисиц, «чтоб не таскали кур».
Обрядовое печенье. Пасхальный заяц.
Среди обрядовых блюд обязательно присутствовало свиное мясо — солонина или ветчина. В некоторых районах ночью зажигали костры, жарили на них мясо и разрывали его руками на части. Сам характер пищи, связанной со скотоводством, — творог, сыр, мясо, как и приуроченные к этому времени обычаи «будить траву» (корм для скота), скачки на лошадях, возможно, представляли собой следы какого-то древнего скотоводческого праздника, слившегося с пасхой.
Особую роль играли яйца. По-видимому, это было связано с дохристианским значением яйца как символа жизни, а также с доступностью его весной как кушанья. Крашение яиц в страстную пятницу было делом всей семьи; их приготавливали целые горы. Окрашивали преимущественно в красный цвет, иногда в другие цвета или же покрывали яйца узорами. Крашеные яйца преподносили в качестве подарков во время утренних приветствий, дарили родственникам и знакомым; девушки вручали их парням в знак особой склонности. В воскресенье, понедельник и вторник устраивали игры с яйцами, во время которых их множество били; раньше эти игры составляли любимые развлечения молодежи, в последнее время — детей. Маленькие дети искали в траве яйца, якобы снесенные пасхальным зайцем. Возможно, что роль зайца в пасхальных обычаях объяснялась его плодовитостью и была связана также с магией плодородия[559].
Крашеные яйца на пасху (Тироль).
1 апреля в Австрии, как и в других странах Европы, считалось днем веселых шуток и обманов. Происхождение этого обычая до сих пор неясно. В народе этот день слыл несчастливым, поэтому в деревнях в прошлом 1 апреля не работали, не начинали новых дел, не выпускали скот из стойл; человеку, родившемуся 1 апреля, будто бы не везло в жизни[560].
В апреле выгоняли скот из стойл, это соединяли с днем св. Георга, приуроченным в одних районах к 23, а в других — к 24 апреля. V австрийцев широко распространено представление о Георге, как о покровителе скота, особенно лошадей. В Нижн. Австрии впервые в этот день выгоняли скот на поля, в Каринтии и в Верхн. Австрии благословляли скот, устраивали скачки лошадей. В многочисленных местах паломничеств верующие приносили железные вотивы — фигурки скота, подковы, коровьи рога — свидетельства о прежних жертвоприношениях. Как и в другие весенние праздники, в день Георга ходили с колокольчиками «будить траву», причем закрывали лица масками или чернили их сажей. «Куда вступят „георги“ (ряженые), там вырастет хорошая трава и будет урожай хлеба», — говорили в Тироле[561].
В Каринтии в прошлом была распространена игра в «зеленого Георга». Ряженый в зеленой одежде ходил по домам. По преданиям, он беден, не имел ни рубахи, ни штанов, наружность его некрасива: нос крючком, а ноги — грабли. Игра заключалась в охоте за ним и кончалась его смертью и похоронами. По мнению исследователя Каринтии Г. Грабера, игра представляет умерщвление зимнего демона, однако по ее характеру, названию и цвету одежды «зеленый Георг» может быть и одним из образов аграрной обрядности.