ные ветки, которыми они ударяли прохожих, — действия, связанные в прошлом с верой в магическую живительную силу новой зелени, якобы переходившую при ударе и на людей. Иногда среди детей были ряженые, в том числе «зима» и «лето».
К марту был приурочен местами и обычай «будить пчел», стуком в улья им «объявляли» о наступлении тепла, патроном пчел считали св. Иосифа, чей день приходился на 18 марта. В обрядности этого месяца находило отражение и дальнейшее прибавление дня; одной из первых вех работы при дневном свете было 18 марта. Символическим выражением этого служил обычай пускать вечером в реку зажженные свечи, укрепленные на плотах или в долбленых тыквах[583]. Подобные традиции были связаны к с днем 2 февраля.
Традиционный обычай 1 марта у ретороманцев. Группы мальчиков идут «будить» шумам и звоном растительность (Граубюнден).
Первое апреля как день веселых шуток и обманов получил известность во всей Швейцарии.
Во второй половине апреля во многих районах Швейцарии выгоняли скот на пастбища. Сроки выгона значительно варьировали в зависимости от географических условий. Бо́льшей частью выгон приурочивали к ближайшим религиозным праздникам. Самым частым днем выгона скота было 23 апреля — день св. Георга. Как народный покровитель скота, особенно лошадей, он пользовался в Швейцарии особой популярностью. В католических районах в этот день рано утром сгоняли скот на площадь перед церковью, служили молебен, благословляли скот и кропили «святой» водой. В Среднем Валлисе, в одном из центров коневодства, устраивались скачки на лошадях.
В других областях страны существуют иные сроки выгона скота: 1 мая или первое воскресенье мая, второй день пасхи, духов день и троица. Пастухи в праздничных одеждах проходили вместе со скотом через всю деревню. Шествие сопровождалось звоном колокольчиков и бубенцов. Впереди вели пестро украшенных коров-победительниц в коровьих боях, устраиваемых в конце лета[584].
Ряд дохристианских обычаев, связанных с древними весенними празднествами, вошел и в пасхальный цикл, несмотря на его церковный характер. Так, католические процессии на вербное воскресенье, возможно, развились из древних хождений с зелеными ветками. Эти ветки вербы, бука, сосны, ореха и т. д. известны в большей части немецкой Швейцарии как «пальмы» (Palmen), в итальянской Швейцарии — «оливы» (Olive). Отсюда и сам этот день называли «пальмовым» или «оливковым» воскресеньем (Palmsonntag, domenica d’oliv). Католики франко-швейцарцы особенно украшали ветки или деревца яблоками, сластями и лентами. Эти ветки освящали в церкви, после чего их бережно хранили в сараях, домах, в саду, приписывая им свойства оберега, силу исцеления или плодородия. При первой пахоте их кусочки закапывали в землю, чтобы, как говорили, не водились мыши[585].
В последние дни поста в Швейцарии был известен обычай «обновления огня». В страстную пятницу или субботу примитивным способом — путем трения — от этого «нового» огня возобновляли огни домашних очагов[586].
На рассвете первого дня пасхи поднимались в горы, чтобы увидеть, как солнце «танцует» пли делает три прыжка. Пришедший с опозданием получал насмешливое прозвище «пальмового осла».
Большое значение придавалось обрядовой еде пасхального дня. Основные блюда из мяса, творога, а также сыр, яйца и обрядовый хлеб, украшенные молодой зеленью, освящались в церкви.
Обрядовый хлеб пекли большей частью круглой формы, иногда фигурный — в виде ягненка, зайца, птицы. По традиции каждый член семьи, а также скот должны были получить свою долю от каждого блюда.
Особая роль в пасхальной обрядности отводилась яйцам. За несколько дней до пасхи их красили, чаще в красный цвет; нередко яйца покрывали многоцветными узорами. В некоторых местах обычай крашения яиц был неизвестен, хотя они и сохраняли обрядовое значение. В первый день пасхи родные, знакомые, девушки и парни при: поздравлениях обменивались яйцами.
Известно множество различных игр и состязаний, связанных с пасхальными яйцами, нередко требовавших значительной ловкости от их участников; главной областью распространения игр была французская Швейцария. Нередко участники скакали на лошадях или (в горах) бежали на лыжах. В немецкой Швейцарии яйца рано утром прятали в траве, а маленькие дети потом их искали. Почти неизвестен этот обычай в горных районах, где в это время еще лежит снег.
Согласно легендам, пасхальные яйца приносили церковные колокола, летавшие в Рим (франко-швейцарцы), кукушка или чаще заяц (германо-швейцарцы).
Представление о пасхальном зайце, несущем яйца, появилось в Швейцарии, как считают, под немецким влиянием в начале XX в. Позднее и сравнительно медленно оно стало распространяться и среди романского населения, прежде всего, у горожан[587].
В майской обрядности отразилось стремление повлиять на погоду, чтобы обезопасить будущий урожай. До середины мая еще опасались заморозков, поэтому в народный календарь виноградаря, как и в соседней Австрии, входили дни «ледяных святых» — Бонифация, Панкрация, Сервация[588].
Для обрядности этого времени характерны также выходы и выезды на поля. В католических районах — это большей частью религиозные процессии со священниками во главе, молебствиями, окроплением «святой» водой, заменившие более древние магические действия, направленные на вызывание дождя, против засухи и града. Наиболее часто их приурочивали к религиозному празднику вознесения (сороковой день после пасхи). У германо-швейцарцев этот день, как четверг, по народным приметам, был грозовым, поэтому именно на него считали дождь нежелательным.
В Валлисе ко дню вознесения был приурочен и обычай иного происхождения. Во время выезда в поле всадники объезжали все владения, у каждого пограничного знака втыкали в землю зеленые ветки или кусочки пасхальных «пальм» как оберег. Иногда приносили и обрядовое деревце. Первоначально смысл этих выездов, вероятно, заключался в периодической проверке пограничных межей.
Во французской Швейцарии к этому дню были приурочены соревнования пожарных команд и стрелковых обществ[589].
Во время праздничных выходов в горы собирали молодую зелень и цветы. Возможно, что этот обычай послужил основой для современных праздников цветов — нарциссов (г. Монтре), камелий (Лозанна), роз (Женева), включавших красочные процессии и театрализованные представления.
В обрядности весеннего времени, времени расцвета природы, часто сохраняются следы древних поверий о вегетативных духах природы. Особенно характерно это для обычаев французской Швейцарии, а также соседних с ней районов. Так, 1 мая или в первое воскресенье мая устраивался «праздник зелени» (la fête du feuille). Молодежь ходила по улицам с зелеными ветками, собирая гостинцы для общего пиршества. В кантонах Женева и Невшатель в эти дни дети выбирали майских жениха и невесту или майских короля и королеву, украшали их зеленью и цветами и возили по улицам. Широкую известность получили исполнявшиеся в это время песни «Majentze», обычно заканчивавшиеся просьбой об угощении:
Mai, mai, mois de mai!
Lea mayintees vous paa la
Du beurre de la vachette,
de oeufs del la poulette,
de l’argent de la boursette,
tout ce que vois plaira[590].
Май, май, месяц май!
Майские невесты ходят
За яйцами кур,
За молоком коров,
За деньгами,
За тем, что им понравится.
В некоторых местах участники шли с колокольчиками «вызванивать май». В городах их шествия сопровождались колокольным звоном. В городских парках и на площадях устраивались театральные представления, сюжеты которых были заимствованы из народных легенд и сказок[591].
У германо-швейцарцев (Санкт-Галлен) 1 мая или в первое воскресенье месяца деревенские парни ставили, по традиции, перед домом любимой девушки обрядовое дерево, березку — майю, украшенную бантами, сладостями. Перед окнами тех, кому не симпатизировали, укрепляли соломенное чучело.
Элементы весенней дохристианской обрядности стали и частью церковных праздников мая и июня — пятидесятницы, духова дня, троицы и др. Так, в эти дни после мессы молодежь и дети играли в «охоту на дикого человека» (вегетативного демона). Мальчика или парня, закутанного в зеленые ветки, прятали в лесу. Его поиски и ловля сопровождались веселыми криками и шутками участвующих. Во Фриктале ряженого в зелень везли из леса на коне, около источника его «крестили», т. е. погружали в корыто или в источник, или пруд. После этого вся кавалькада возвращалась в деревню, по пути обливая водой встречных, особенно женщин. В других местах в корыто окунали статую св. Урбана, возможно, заменившего здесь духа растительности. В Зарганзерланде этот обычай был связан с народным культом святого — покровителя виноградарства. Крестьяне приносили ему дары, но за плохую погоду бросали его статую в воду.
Традиционным персонажем в кантоне Женева и в Рагаце был «майский медведь» — ряженый, одетый в зелень, и с маской зверя на лице, или мальчик, скрывавшийся внутри высокой подставки в виде пирамиды, плотно закрытой зелеными ветками. Для получения сладостей мальчик высовывал из пирамиды руки. Этот обычай, по-видимому, свидетельствовал и о существовании как антропоморфных, так и зооморфных образов в прошлом, характерных для древних верований в вегетативных духов или духов поля.