Проанализировав обряды и обычаи весеннего цикла, можно установить следующую закономерность: чем больше места в хозяйстве страны занимало земледелие и скотоводство, близкие по способу ведения к натуральному хозяйству (например, в Юго-Восточной Европе), тем больше сохранялось в сельских местностях примет и особенно различных магических ритуалов, направленных на повышение урожая. И наоборот в странах с высокоразвитым уровнем сельского хозяйства (например, Великобритания), где зависимость судьбы урожая от стихийных природных условий во много раз уменьшается, становится гораздо меньше и соответствующих обрядов и примет; сохранившиеся же частично теряют свой первоначальный магический смысл и трансформируются в простые народные развлечения, игры.
Своеобразие весенним обрядам придают и эстетический и эмоционально-психологический факторы. Красота весеннего пробуждения природы, радостно-приподнятое настроение являются поводом для создания во время весенних праздников непосредственного веселья, множества разнообразных игровых и развлекательных моментов, далеких подчас от утилитарной основы возникновения обрядов. И в этом отношении особенно характерен праздник карнавала у романских народов — с его необычайной массовостью, безудержным весельем, а иногда и буйным разгулом. Эти же черты отличают и светский по своему характеру праздник 1 мая.
Эстетическое восприятие весны народом нашло свое выражение в очень поэтических мифах и легендах о природе весны, ее различных олицетворениях, а также во множестве весенних песен, которыми раньше приветствовали приход весны (славянские веснянки, волочебные, русальские и другие песни; английские песни-приветствия мая; кельтские гимны солнцу и пр.).
Все эти черты создают своеобразие рассматриваемых в данной книге весенних народных праздников различных народов.
По существу все многообразие весеннего цикла народных обычаев можно, хотя и грубо, разделить на два периода: первый отмечает самое начало весны, первые признаки оживления природы после зимнего застоя; кульминационной точкой этого периода является чисто светский праздник масленицы-карнавала, с его веселым разгулом, а отчасти — пасха с ее церковной перелицовкой древнего культа умирающего и воскресающего божества. Второй период связан с празднованием торжества весеннего обновления природы, ее полного расцвета; важнейшие праздники этого цикла — 1 мая и троица, чьи обряды очень сходны между собой. Впрочем, резкой грани между этими двумя периодами нет: ту же пасху и связанные с нею предпасхальные дни можно относить и к первому и ко второму периоду.
Быть может, самое интересное явление во всей весенней обрядовой традиции представляет праздник проводов зимы и встречи весны, праздник, знакомый всем народам Европы, но под разными названиями. У романских народов — это карнавал, у германских народов — Fastnacht, у западных славян — масопуст, фашинг, запусты, у южных — бела, сирна неделя и пр. Различна и длительность, и сроки проведения праздника. В отличие от русской масленицы, длящейся всегда одну неделю (от понедельника до воскресенья перед великим постом), в странах зарубежной Европы и начало, и конец праздника — различны. У подавляющего большинства романских, германских, западнославянских народов началом карнавала считается последний день зимних святок — день трех королей (6 или 7 января); но настоящий разгар празднества — последние три дня перед постом — «жирные», «тучные» воскресенье, понедельник и вторник. У некоторых народов — в Нидерландах, в Скандинавских странах — только эти последних три дня считаются праздничными. В Англии и Финляндии — только один день: вторник перед постом. Почти у всех европейских народов началом великого поста, следующего за масленицей, считается пепельная среда — в отличие от «чистого понедельника» в странах восточной православной церкви.
Но если сроки и длительность проведения весеннего праздника карнавала-масленицы как-то сообразовывались с церковным календарем, то само содержание праздника не имело и не имеет ничего общего с христианской религией. Для церкви это только «сыропустная (сырная) неделя», т. е. начало пищевых ограничений, подготовка к посту. Обычаи же, обряды и поверья, связанные с днями карнавала, — чисто народные, самобытные, чуждые всякой церковности.
Поражает обилие и разнообразие этих обычаев, обрядов и поверий. При этом очень трудно сказать, что́ составляет собственно основу масленичных ритуальных обычаев, а что́ — второстепенные, добавочные их элементы.
Некоторые ученые считают (Бахтин), что главное в карнавале — это веселый, даже буйный и разгульный его характер. Тут снимаются как бы все запреты, забываются ходячие нормы морали и приличия. Вышучиваются все авторитеты, даже церковь с ее строгими и обязательными церемониями; все осмеивается, пародируется. Такой характер приняли карнавальные празднества в католических странах Европы со времени Возрождения, и в этом можно видеть стихийный демократический протест против феодально-церковного средневекового порядка[971].
Но почему этот праздничный разгул приурочивается именно к началу весны? Ответить трудно, хотя надо вспомнить, что такое же, может быть, в меньшей мере шумное веселье присуще и летним праздникам — Иванову дню и др., и зимним святкам.
Весной, однако, как считают, сама пробуждающаяся природа как бы призывает человека веселиться и праздновать. Вероятно, это так и есть. Но нельзя забывать также, что, во-первых, даже последние дни карнавала приходятся в большинстве случаев на февраль, когда только в южных странах Европы чувствуется приближение или наступление весны, а в большей части стран еще царствует зима; начинается же карнавал еще раньше — чуть ли не с начала января, в самый разгар зимы. А во-вторых, надо помнить, и это весьма осложняет поставленный вопрос, что подавляющему большинству европейского крестьянства наступление весны, хотя и подавало надежду на сытость и благополучие, но само-то по себе благополучия еще не несло: весна — самое голодное время для малоимущего крестьянина. Правда, коровы начинали доиться, куры нестись, но это почти единственные признаки предстоящего более сытого сезона. Веселиться и радоваться, казалось бы, еще рано.
Как бы то ни было, праздничное карнавальное веселье принимало самые разные формы: гуляния, танцы, песни, игры молодежи, процессии, маскарады, качание на качелях, обильная еда (хоть на несколько дней перед голодным постом). Большая часть этих праздничных действий выполняет простую функцию психологической разрядки, развлечения, удовлетворения эстетической, художественной, игровой потребности человека. Недаром самые активные их участники — молодежь либо дети. И не нужно думать, что эту развлекательную функцию карнавал начал выполнять только в наши дни. Конечно, нет. Потребность в психологической разрядке, в удовольствиях, пусть самых примитивных, грубых, и просто во временном отвлечении от будничного труда была свойственна человеку во все времена. Но к этой развлекательной функции присоединялась раньше другая: действия эти представляли собой в какой-то мере и магические, колдовские обряды, цели которых были весьма прозаические: забота об урожае и общем хозяйственном благополучии.
Пережитки этой магической, обрядовой стороны праздников отчетливо видны. Они сохраняются и в сознании самих участников, хотя порой принимают вид шутки. Танцуя, надо как можно выше подпрыгивать, чтобы лен и конопля росли выше. Качание на качелях — обычай очень широко распространенный — имело целью ускорить рост посеянных культур, повысить плодородие земли. Той же цели служила и обрядовая запашка в дни карнавала, и шуточный обычай хлестать друг друга прутьями, и многое другое.
Особую трудность для понимания представляет обрядовое ношение масок. Это не просто развлечение: здесь явно налицо пережиток какого-то древнего ритуала. Но какого? Одни исследователи видели в этих масках, в частности в звериных, отголосок древнего тотемизма, другие — мифологическое олицетворение небесных туч и прочих атмосферных явлений; третьи связывали эти маски с культом умерших, либо с магией плодородия, либо с мужскими тайными союзами. В пользу последнего предположения говорят тот факт, что дружины ряженых чаще бывают однополые — это преимущественно мужская молодежь. Как бы параллелью к этому служит южнославянский (болгары, сербы) обычай лазарок, кралиц — девичий весенний праздник, лишь частично связанный с карнавалом[972].
В числе прочих, весьма разнообразных масленично-карнавальных обычаев особое место занимают обрядовые действия, связанные с брачно-половыми отношениями молодежи. Карнавал или вообще время перед постом — излюбленное время свадеб. Помимо настоящих свадеб, устраивались шуточные пародии на свадебный ритуал (Югославия, Чехословакия и др.). Некоторые масленичные обряды рассматривались как средство против бесплодия женщин. Иные действия и песни содержали в себе эротические намеки.
В этих обычаях выражалась, хотя бы и в пародийно-шуточных формах, очень существенная сторона быта крестьянской земледельческой общины: весь крестьянский мир заинтересован в сохранении и росте численности своего людского состава. Брак, свадьба, дети — не личное дело человека, это дело общины.
В этом, вероятно, лежит объяснение особой категории масленичных обычаев, описанных не раз почти у всех европейских народов, — обычаев по меньшей мере неприятных. Речь идет о ритуальном, зачастую шуточном, но иногда очень чувствительном наказании девушек, не вышедших замуж в истекшем году. Формы этого наказания различны — от шуточного штрафа до унизительных и жестоких приемов публичного осмеяния. Подобным наказаниям подвергали и девушек, заслуживших чем-либо неприязнь мужской молодежи, а также, но в более редких случаях, и молодых парней, не женившихся в прошедшем году. Такое бесцеремонное вмешательство коллектива в личную жизнь человека порождено, как уже было сказано, самими условиями жизни традиционной сельской общины, что не мешает этим обычаям быть пережитком