Теперь церемонии торжественной встречи «королей-магов» приняли совершенно светский характер. Во многих городах встречают «королей», прибывающих на автомашинах, даже на самолетах. Их сопровождает торжественная свита и встречает многолюдная толпа. В городе Пальма на острове Майорка «короли» входят в город под почетным военным эскортом в средневековых костюмах, под музыку военного оркестра.
На Канарских островах, напротив, стараются придать зрелищу более экзотический и архаический вид: короли въезжают в город на верблюдах![165]
Подобная модификация древних обычаев, эволюция их от наивно безыскусного идиллического обряда до торжественной полувоенной церемонии, с использованием новейших средств транспорта — очень характерна для такой страны, как Испания, с ее традиционным пристрастием к блестящим военным парадам.
В день «королей» и в следующие за ним дни по деревенским улицам опять ходят, как на рождество и на Новый год, группы агинальдейро, распевающих свои песни. В песнях этих упоминаются «короли» с их дарами. В числе ряженых опять фигурируют «старик» и «старуха». Собранная провизия идет на общественную ночную пирушку.
К тому же празднику «королей» приурочен и еще один шуточный обычай, известный и в других странах Европы, — обычай выбирать игрового «короля». По очень правдоподобному предположению Джемса Фрэзера и других историков религии, в этом проявляется слабый отголосок древнего, вполне серьезного и жестокого религиозного обычая: принесения в жертву человека, временно олицетворяющего собой духа растительности. Таков был первоначальный смысл древнеримского праздника Сатурналий, а до наших дней от этого варварского ритуала остался лишь шуточный выбор временного «короля»[166].
На Пиренейском полуострове этот обычай известен в разных формах. Так, в Португалии, в районе Брагансы, устраивается «праздник парней». Холостая молодежь разгуливает в масках разных животных. Это «жанейрос» («январи»). Предводитель их — без маски, носит на голове бумажную корону и называется «императором». Он выступает на подмостках с чтением сатирических стихов о своих земляках. В г. Аленкере выбирались сразу два «короля на день». В других местах таких королей называли «вице-королем», «алькальдом», «майордомом» и пр. Самый способ выбора различен. Чаще всего пекут праздничный пирог или торт и в него запекают монету или просто боб. Пирог разрезается на доли, и кому достанется доля с бобом или монетой, тот и «король». Он выбирает себе «королеву», назначает «министров». В ближайшее воскресенье «король» должен угостить обедом всех, кто его выбирал.
Есть еще много описаний тех гротескных обычаев, традиционных игр и шуток, которые в разных местностях Испании и Португалии устраивались — а частью и теперь устраиваются — в день Трех королей (или в предшествующие дни, особенно 28 декабря). Избранный по жребию «король» отдает каждому из участников игры шуточные приказания, которые беспрекословно исполняются. Каждому отводится какая-то роль. «Кому он приказывает раздеться, тот немедленно раздевается догола; кому приказывает нести камень на плечах, тот несет его; кому приказывает петь или плясать, должен петь и плясать, хотя бы он не умел». Это называется «игра короля» (el juego del rey)[167].
Несколькими днями раньше, в день «невинных младенцев», выбирают шуточного алькальда (сельского старосту), который, в числе прочих дурачеств, вывешивает, например, такой приказ: «По приказанию алькальда и нового правительства, вступившего сегодня в должность, оповещается: чтобы никто не был ни на солнце, ни в тени; ни дома, ни вне дома; ни шел, ни останавливался; ни лежал, ни стоял; под страхом наказания сменой одежды» (bajo la pena de la ropa remezclada)[168].
Вообще в этих игровых обрядах, приуроченных к дню Трех королей (а также к вышеупомянутому дню «невинных младенцев»), сохранилось много от древних традиций, которые испанскими этнографами возводятся к античным Сатурналиям, когда, как известно, умышленно нарушался повседневный социальный порядок. Если на первый взгляд это все простые развлечения, детские или молодежные игры, то присмотревшись ближе, мы видим тут очень глубокую культурную традицию, идущую и в самом деле от античных времен, но особенно оживившуюся в европейских странах в эпоху Ренессанса. Эту традицию — наиболее ярко проявившуюся в творчестве Рабле и отчасти других гуманистов XV–XVI вв. — хорошо исследовал в недавнее время советский ученый М.М. Бахтин[169]; он выявил скрытый под разными карнавальными и прочими развлечениями глубокий пласт культурных навыков, обычаев, светских и антицерковных по своей общей направленности. Эта гротескная «смеховая культура», порой грубая в своих проявлениях, пародирующая и высмеивающая установленные порядки, феодальные нормы, церковный культ. Она стремится все вывернуть наизнанку, христианскому богословию противопоставляет ярмарочное веселье, религиозным обрядам — забавную клоунаду. Церковь нехотя терпела эти вольности, стараясь только ограничить их установленными днями в году.
Так заканчивается праздничное «двенадцатидневье». Но к числу праздников зимнего цикла в Испании и Португалии надо прибавить еще и день св. Антона (San Antón) — 17 января, потому что связанные с ним народные обычаи очень близки по смыслу к святочным обычаям.
Св. Антон считается покровителем домашних животных. В день этого святого крестьяне приводят к церкви свой скот, чтобы получить для него благословение. Народ твердо верит в важность этого благословения: теперь со скотом уже не должно случиться ничего дурного.
Этот обычай получил отражение и в городском быту. 17 января испанские дамы и кавалеры из богатых слоев общества подъезжали на богато разукрашенных лошадях к церкви или к часовне св. Антония, а если таковой в городе нет, то к любому собору или церкви, объезжали кругом церкви и получали благословение от священника[170].
К этому же дню приурочен сохранявшийся еще недавно варварский обычай «убивать петуха» (matar el gallo). Вероятно, это остаток древнего кровавого жертвоприношения, но потом это стало просто жестокой забавой сельской молодежи. Всадник должен был с завязанными глазами на всем скаку поразить пикой живого петуха, привязанного к веревке, протянутой поперек улицы. Разновидность того же обычая: парни держат подобную веревку за концы из противоположных окон, то опуская, то поднимая веревку, а девушки, с завязанными глазами, старались заколоть петуха шпагой. Убитых петухов сообща съедали.
Описанные здесь коротко зимние праздничные обычаи народов Пиренейского полуострова обнаруживают, как мы видим, ряд последовательных исторических наслоений. Древнейшим слоем были, вероятно, крестьянские приметы о погоде и гадания о будущем урожае и благополучии скота. От этого древнего слоя мало что осталось. Древние корни имеют и магические обряды плодородия, и элементы аграрного культа, сейчас сохранившиеся лишь в слабых пережитках. Мощный отпечаток наложила на эти древние обычаи христианская католическая церковь, которая частью запретила и вытеснила старинные обряды, заменив их своими, — разные мистерии, пасторали и др., — частью придала христианский вид этим старинным обрядам. Но и церковные ритуалы, господствовавшие в средние века, позже стихийно модернизировались, частью теряли религиозное содержание, частью сохраняли его, но постепенно и в них начинали преобладать игровые, развлекательные мотивы. В последнее время традиционные зимние праздники все больше становятся делом молодежи или просто детскими праздниками, старинные обряды — играми и забавами.
Почти все календарные обычаи испанцев и португальцев находят себе аналогии в традициях других европейских народов. Труднее указать специфические отличия. В качестве таких можно, видимо, отметить, с одной стороны, более глубокое влияние церкви, преобладание христианских мотивов в обрядовом фольклоре («вильянсикос» и пр.), — а с другой стороны, нарочитую помпезность церемоний, уже утративших религиозное содержание и ставших подобием военного парада.
Нельзя не обратить внимание на иной набор имен святых-покровителей, чем в большинстве других стран Европы.
Итак, кульминация зимнего цикла праздников — «Двенадцать дней». Период этот содержит три главных церковных праздника и один древний, никак не связанный с христианским богословием или культом, — Новый год. Внешне эти праздники наполнены разным содержанием, но в основе своей они проникнуты единым смыслом. Это скрытое, но подразумеваемое единство особенно ясно обнаруживается в деревне, где древние, идущие из дохристианских глубин и хранимые народом обряды удивительно однообразны, хотя и прилагаются к разным датам, к разным праздникам. Церковь пытается придать свое толкование ритуалам, приходящимся на разные даты, но в целом, особенно в сельской среде, сохраняется смутное ощущение «единого потока» зимних праздников.
Хоры агинальдейрос, собирающие подарки и на рождество, и на Новый год, и на «королей»; ужины и другие трапезы с ритуальным набором блюд, в установленные дни и часы; коллективные пирушки за счет собранной провизии; костры, непрерывно пылающие все праздники; запреты работать или совершать какие-то действия; различные приметы и гадания; однотипные маскарады и на рождество, и на Новый год, и 6 января, — все это вместе воспринимается как нечто единое, как некий цикл, предвещающий наступление нового аграрного года.
Народы Бельгии и НидерландовИ.Н. Гроздова
Этнический состав населения Нидерландов и Бельгии довольно разнообразен: здесь живут преимущественно народы германской языковой группы — голландцы в северных провинциях Нидерландов, фламандцы в южных провинциях этой страны и в северных провинциях Бельгии, небольшая народность фризов в провинциях Фрисландия и Гронинген (Нидерланды). В южных провинциях Бельгии основное население составляют валлоны, по языку относящиеся к романской группе; валлонский язык, по существу, является диалектом французского языка.