В Польском Подгалье были запреты в адвент на сельскохозяйственные работы: нельзя было, например, вывозить на поле навоз, так как, по народным поверьям, «земля в это время отдыхает»[625].
В день св. Андрея по древней традиции происходили любопытные гадания, которые повторялись в рождественский сочельник, под Новый год и вообще на святках. У лужичан гадания девушек о женихах связаны преимущественно с днем св. Андрея отчасти потому, что в этот день священник в церкви оглашал список свадеб, сыгранных в истекшем году, и для каждой девушки это невольно ассоциировалось с желанием попасть в такой же список в наступающем году; к тому же самое имя «Андрей» происходит от древнегреческого «анер», «андрос» — муж, мужчина. Девушки гадают о женихах также в Словакии, Чехии, Польше. В Словакии, например, в день св. Андрея девушки варят в кипящей воде галушки, в Чехии кнедлики. В каждой галушке (или кнедлике) — листочек с именем какого-нибудь парня[626]. Считается, что мужем девушки якобы будет тот, чье имя она найдет в галушке, первой всплывшей на поверхность кипящей воды. Льют расплавленное олово в ключевую воду и по тому, на что бывают похожи фигурки из застывшего олова, судят о профессии будущего мужа. В Словакии же ломали на св. Андрея ветки вишни или черешни, подобно тому, как это делали в Польше на св. Люцию. Ветки ставили в воду и, если они расцветали — это предвещало замужество. Интересно, что у лужичан на св. Андрея тоже срезали ветки вишни и ставили их в воду, но не для гадания о замужестве, а для того, чтобы увидеть ведьму в сочельник. Зацветшую ветку брали в церковь[627].
В Польше и Чехословакии традиционные гадания и в городе, и в деревне служили как бы своеобразным увеселением, поводом собраться в тесной компании, при мерцании свечей.
Много народных обычаев и обрядов приурочено ко дню св. Николая (6 декабря). В живецких деревнях (Польша), например, в этот день ходил наряженный Миколаем парень и разносил разные предметы. Так, девушке он давал венок из сухого клевера, это означало, что, как и другие девушки, она будет собирать клевер; недавно вышедшей замуж — венок из гороха, что означало, что она «будет в своем хозяйстве горох за печью лускать»[628].
В словацких и чешских деревнях до сих пор еще на «Микулаша» выступают ряженые с масками зооморфными (конь, медведь, коза, ворон, аист) и антропоморфными (цыган, доктор, трубочист и др.). Вечером ходит «Микулаш» в длинном кожухе, с корзиной на спине, борода у него из шерсти и льна, на голове баранья шапка, в руках — палка. Микулаша сопровождает «ангел» в длинной белой рубахе, в конусообразной высокой шапке из картона. С ними ходит и «черт» в длинном кожухе, вывернутом мехом наружу. Через плечо у него перекинута цепь, на голове рожки из черной бумаги, в руках — колокольчик и метла. Микулаш приносит детям подарки, непослушным он оставляет розги или метлу. Если же не ждут Микулаша, родители и крестные сами кладут подарки детям в туфли, ставят их на окно, чтобы все видели эти подарки. В чешской Силезии Микулаш со своей дружиной обходит деревню в первое воскресенье декабря. Его дружина состоит из 15–20 ряженых. Микулаш одет ксендзом, в руках у него большая палица, его сопровождает дружка с венком на голове, женщина в чепце, «конь» (т. е. ряженый конем парень, его водят на цепи), три дьявола в вывернутых кожухах (ноги у них обмотаны соломой, на шее колокольчики), цыган с цыганкой, которые носят куклы из тряпья: «доктора», «смерти», «трубочиста», «полицейского». В каждом доме «конь» разливает воду на печке, доктор лечит водой зубы. Весь характер праздника Микулаша, значение которого забыто, говорит о том, что его происхождение связано с почитанием какого-то языческого божества, покровителя скотоводства. Недаром его сопровождали обычно маски козы, барана или коня, производящие магические действия, охраняющие от злых духов. Микулаш с дружиной не только дарил, но и принимал подарки, что было, по-видимому, пережитком древнего жертвоприношения[629].
Среди польского люда имела хождение легенда о том, что Миколай — патрон волков: каждому он определяет на год, кого съесть из скота и людей. В Мазовии в сочельник св. Миколая пастухи и хозяева специально постились, чтобы волки не таскали скот. В деревнях по реке Раба (Nodrabska Ziemia) в костел несли своеобразную жертву: св. Миколаю кур, а волку — лен и коноплю. По мнению польского ученого В. Клингера, в Европе функция патрона волков была перенесена на св. Николая со св. Георгия, св. Николай считался также опекуном девушек на выданье и детей, спасителем утопающих[630].
Не менее любопытны и народные обычаи, связанные с днем 13 декабря — христианским праздником св. Люции. По народным представлениям поляков, чехов и словаков, это начало Нового года. У поляков в старину, да нередко еще и сейчас, эта дата считается переломной. По старому календарю, измененному в конце XVI в., этот день обозначался как самый короткий в году, с него день начинал прибавляться.
Поляки считали, что с этого праздника день прибывает «на куриную стопу». В Чехии же говорили, что «св. Люция ночи убавит, а дня не прибавит»[631]. В Польше в день св. Люции срезали в саду ветви яблони, ставили их в воду или втыкали в мокрый песок около печи. Если они расцветали до рождества — это предвещало хороший урожай. Девушки срезали ветки вишни: в одних районах Польши расцветшая к рождеству ветка обещала девушке замужество, в других была как бы свидетельством ее целомудрия[632].
Во многих районах Чехии и Словакии сохранился обычай наряжаться Люцией: женщина распускает волосы, пудрит лицо мукой, закутывается в белую простыню. В словацких деревнях Люция прежде надевала праздничный традиционный костюм. В руках Люция держала пучок гусиных перьев, которыми обметала, молча входя в дом, изображения святых, мебель, лица и одежду всех присутствующих. В этот день нельзя было прясть, так как Люция наказывала прядильщиц, больно ударяя их по пальцам. В некоторых районах Люция делала детям подарки, непослушных наказывала.
В Моравии в день св. Люции ходило по деревням одновременно несколько Люций с поварешками в руках. Они танцевали молча в каждом доме, стуча поварешками в такт движениям.
Происхождение маски Люции совершенно забыто. Некоторые ученые видят в связанных с ней обычаях пережитки матриархата[633].
Чехи, словаки, поляки, лужичане верили, что в день св. Люции (так же как в щедрый вечер и в день трех королей) особую силу приобретают ведьмы, собирающиеся на шабаш. Существовало множество способов распознать ведьму, принявшую образ простой женщины. В Словакии и Польше (Подгалье) говорили, например, что если в период от Люции до сочельника сделать стул, каждый день работая понемногу, и взять его тайком в костел на заутреню в сочельник, то человек, сидящий на таком стуле, увидит то, что скрыто от других: женщин, которые преклоняют колена, повернувшись спиной к алтарю. Они-то и есть якобы ведьмы. В Южной Словакии стул делался из 9 сортов дерева: липы, березы, орешника, вербы, ольхи, бука, ели, терновника, клена[634].
В Чешской Силезии каждый день от дня св. Люции до сочельника откладывали по полену, разводя огонь. В сочельник, разведя огонь из отложенных дров, нужно было ждать прихода ведьмы, которая должна была что-то попросить в долг. Уберечься от ее чар можно было, не давая ей ничего взаймы[635].
Магическим средством против злых сил в день св. Люции у чехов и словаков считался чеснок. Его ели все члены семьи, давали чеснок и скоту. Над дверью дома и хлева рисовали чесноком крест. Защитное свойство приписывалось и железу. Утром в день св. Люции в Словакии ходили мальчики по домам с железной палицей (ocel’a) и говорили:
Принес вам железо,
Чтобы у вас горшки, миски не бились,
Топоры не ломались.
Западные славяне придавали особое значение периоду от дня св. Люции до дня трех королей. Это был период, близкий к зимнему солнцестоянию — наиболее богатый обрядностью и целостным циклом календарных праздников. Его основа, по-видимому, языческая, слилась с христианскими верованиями. Суть языческих обрядов этого цикла была в обращении к природе, умирающей и вновь возрождающейся к новой жизни. С этим были связаны и специфичные для зимнего цикла гадания о характере будущего года, магической целью которых было обеспечение урожая, здоровья и благосостояния себе и своим близким в наступающем году.
В течение двенадцати дней от св. Люции до рождества (25 декабря) люди примечали погоду. Каждое число соответствовало определенному месяцу в году. По особым приметам в тот или иной день гадали о погоде в соответствующий ему месяц.
21 декабря западнославянские народы отмечали день св. Фомы, считая, что рождественские празднества уже близки. У поляков есть поговорка: «На святого Фому годы (рождество) уж дома» (Na świętego Toma gody już doma)[637].
Праздники от рождества до трех королей — это Godnie Święta, Gody (поляки), Hody, Vianoce (словаки), Vánoce, Hody (чехи), mjez hody, mijazy (лужичане). В обычаях, которыми отмечал их народ, одни исследователи (в Польше, например, Я.С. Быстронь) видят соединение двух разных языческих празднеств — аграрного