130 На ходу он похвалился:
«Говорит во мне мужчина,
Богатырь, что создан Укко;
Я собью в утесе Сампо,
Крышку пеструю сверну я
135 Только правою ногою,
Только пяткою я двину!»
Вот сбивает Лемминкяйнен,
Он сбивает, ударяет,
Ухватил руками Сампо
140 И упер колено в землю, —
Но не сдвинулося Сампо,
Крышка пестрая не сбилась.
Сампо корни запустило
В глубину на девять сажен.
145 В Похъёле бычище вырос.
Был он рослый и могучий,
С очень крепкими боками
И с хорошим сухожильем;
Каждый рог его был в сажень,
150 В полторы сажени морда.
Взял быка с полей зеленых,
Взял он плуг с окраины поля,
Корни выпахал у Сампо,
Корешки у пестрой крышки,
155 И подвинулося Сампо,
Крышка пестрая качнулась.
Взял тут старый Вяйнямёйнен,
С ним кователь Ильмаринен,
Третьим с ними Лемминкяйнен,
160 Взяли так большое Сампо
В глыбе Похъёлы скалистой,
В недрах медного утеса,
Отнесли его на лодку,
В корабле его укрыли.
165 Наконец-то Сампо в лодке,
В лодке пестрая та крышка.
Челн мужи толкают в море,
На теченье — стодощатый.
С шумом в воду челн спустился
170 На течение боками.
И спросил тут Ильмаринен,
Говорит слова такие:
«Но куда свезем мы Сампо
И куда его мы денем,
175 Чтоб его подальше спрятать,
Скрыть от злобной Сариолы?»
Старый, верный Вяйнямёйнен
Говорит слова такие:
«Вот куда свезем мы Сампо,
180 Крышку пеструю упрячем:
На туманный мыс далекий,
На покрытый мглою остров,
Чтоб всегда там счастье было,
Чтоб оно там вечно жило.
185 Там ведь есть еще местечко,
Там клочок земли остался
Невредимый и спокойный
И мечом не посещенный».
Едет старый Вяйнямёйнен
190 Тут из Похъёлы суровой,
Едет он с покойным сердцем,
Едет к родине веселый,
Говорит слова такие:
«Отвернись от Сариолы,
195 Повернись ты, челн, к отчизне,
А к чужбине стань спиною!
Ветер, ты качай кораблик;
Ты, вода, гони мне лодку,
Окажи ты веслам помощь,
200 Легкость дай лопаткам весел
На равнинах вод широких,
По открытому теченью!
Коль малы у лодки весла,
Коль гребцы здесь малосильны,
205 Невелик на лодке кормчий,
Если дети правят лодкой —
Дай твои нам весла, Ахто,
Ты, хозяин, дай и лодку,
Весла новые получше,
210 Дай и руль, вполне пригодный!
Сам тогда садись у весел,
Сам иди, чтоб двинуть лодку;
Пусть челнок бежит скорее,
Пусть уключины гогочут
215 Средь прибоя волн шумящих,
Средь воды, покрытой пеной!»
Гонит старый Вяйнямёйнен
Свой челнок прекрасный дальше.
Сам кователь Ильмаринен
220 И веселый Лемминкяйнен
Там гребут на этой лодке,
Там гребут и поспешают
По волнам прозрачным, чистым,
По равнинам вод открытых.
225 И промолвил Лемминкяйнен:
«Сколько я ни греб, бывало, —
Заняты гребцы водою,
А певцы искусным пеньем.
А сегодня я не слышу
230 Ничего у нас такого:
Нету песен в нашей лодке,
Нету пения на волнах».
Старый, верный Вяйнямёйнен
Говорит слова такие:
235 «Петь не следует на море,
Начинать в потоках пенье:
Пенье лишь приносит леность,
Песни лишь мешают гребле.
Свет златого дня исчезнет,
240 Темнота нас здесь застанет
На равнинах вод широких,
На открытом их теченье».
Тут веселый Лемминкяйнен
Говорит слова такие:
245 «Все равно уходит время,
Исчезает день прекрасный,
Ночь торопится на море,
Набегает ночи сумрак,
Хоть бы ты не пел и вовсе,
250 Хоть всю жизнь не распевал бы».
Едет старый Вяйнямёйнен
По волнам на синем море,
Правит день, другой день правит,
Наконец, уже на третий,
255 Встал веселый Лемминкяйнен,
Говорит слова такие:
«Отчего же, Вяйнямёйнен,
Лучший муж, ты петь не хочешь,
Ты же завладел ведь Сампо
260 И уже домой стремишься?»
Старый, верный Вяйнямёйнен
Так разумно отвечает:
«Слишком рано петь нам песни,
Торжеству еще не время;
265 Лишь тогда запеть пристойно,
Торжеству тогда лишь время,
Как свои увидишь двери,
Заскрипит своя калитка».
Молвил юный Лемминкяйнен:
270 «Если бы сидел я кормчим,
Изо всех я сил запел бы,
Всею глоткой зашумел бы,
Даже вовсе не умея,
Напевая очень дурно.
275 Тыначать не хочешь пенье,
Сам я к пенью приготовлюсь».
Тут веселый Лемминкяйнен,
Молодец тот, Каукомъели,
Рот сложил, как было надо,
280 И налаживает звуки;
Начинает сам он пенье,
Жалкий шум он поднимает:
Пел он голосом осипшим,
Напевал он горлом грубым.
285 Так веселый Лемминкяйнен
Расшумелся, Каукомъели.
Борода и рот трясутся,
Подбородок закачался,
Далеко несется пенье,
290 По волнам оно несется,
До шестой дошло деревни,
За семью морями слышно.
На пеньке журавль уселся,
На сыром холме зеленом;
295 В пальцах он считает кости,
Поднимает кверху ноги;
Он ужасно испугался
Лемминкяйнена напева.
Поднял крик журавль, услышав,
300 Испугался, страшно крикнул,
Полетел тотчас оттуда,
В Похъёлу он быстро мчится.
Прилетев туда, на север,
На болоте он остался,
305 Крикнул голосом противным,
Что есть силы закричал он:
Похъёлы народ он поднял,
Пробудил людей негодных.
Встала Похъёлы хозяйка,
310 От дремоты пробудилась,
В хлев пошла стада проведать
И к овину побежала,
Осмотрела в хлеве стадо,
Перечла зерно в амбаре:
315 Не потеряны коровы,
И зерна не уменьшилось.
Тут к скале она подходит,
К двери медного утеса,
И, придя туда, сказала:
320 «Горе, горе мне, несчастной!
Здесь была рука чужая,
Все поломаны замочки,
И открыта дверь твердыни,
Все крюки совсем разбиты:
325 Неужель исчезло Сампо
И похищено насильем?»
Уж похищено то Сампо,
Крышка пестрая исчезла
Там, из глыбы Сариолы,
330 Там, из медного утеса,
Где замков висело девять,
Десять где засовов было.
Лоухи, Похъёлы хозяйка,
Вся от злобы распалилась,
335 Видит: власть ее слабеет,
Пропадает также слава.
Удутар[127] она так просит:
«Дева мглы, тумана дочка!
Ты просей туман сквозь сито,
340 Ниспошли ты мглу густую,
С неба дай сгущенный воздух,
Ты пусти пары густые
На хребет морей блестящих,
По открытому простору,
345 Чтоб засел там Вяйнямёйнен,
Чтоб застрял Увантолайнен!
Если ж этого все мало,
Ику-Турсо[128], ты, сын Старца!
Подними главу из моря,
350 Подними из волн макушку,
Калевы мужей низвергни,
Утопи друзей потоков,
Пусть те злобные герои
В глубине валов погибнут;
355 В Похъёлу верни ты Сампо,
Захватив его с той лодки!
Если ж этого все мало —
Ой ты, Укко, бог верховный,
Золотой мой царь воздушный,
360 Мой серебряный владыка!
Сделай бурю, непогоду,
Силу воздуха ты вышли,
Подними волненье, ветер
Против этой лодки в море,
365 Чтоб засел там Вяйнямёйнен,
Чтоб застрял Увантолайнен!»
Надышала дочь тумана,
Нагустила мглу на волны,
Плотно воздух мглой застлала,
370 Чтобы старый Вяйнямёйнен
Простоял подряд три ночи
Посреди морей широких,
Никуда не мог бы выйти,
Никуда не мог отъехать.
375 Простояв подряд три ночи
Посреди морских потоков,
Молвит старый Вяйнямёйнен,
Говорит слова такие:
«Даже муж совсем негодный,
380 Из героев самый слабый,
Не потонет средь тумана,
Не погибнет в испареньях».
Он клинком прорезал воду,
Он мечом ударил море:
385 Мед с клинка его струится,
Сладкий мед с меча сбегает,
Испаренья всходят к небу,
Поднимаются туманы;
Скоро воды стали чисты,
390 Прояснились все потоки,
Приоткрылись дальше воды,
И кругом все стало видно.
Мало времени проходит,
Протекло едва мгновенье,
395 Шум послышался ужасный
На волнах, у красной лодки;
Пена так и брызжет кверху,
Вяйнямёйнену на лодку.
Тут кователь Ильмаринен
400 Очень сильно испугался,
Кровь со щек внезапно спа́ла,
Вниз с лица его сбежала,
С головою он накрылся
И с обоими ушами,
405 Закрывает обе щеки,
А еще плотнее очи.
Тотчас старый Вяйнямёйнен
Посмотрел на море с лодки,
Бросил в сторону он взоры,
410 Видит маленькое чудо:
Ику-Турсо, тот сын Старца,
Поднялся у бока лодки
Головой своей из моря,
Из воды своей макушкой.
415 Старый, верный Вяйнямёйнен
Турсо за уши хватает,
Поднял за уши повыше
И спросил его сурово,
Говорит слова такие:
420 «Ику-Турсо, ты, сын Старца!