каждая ольха стегает.
Мне знаком здесь только ветер,
только солнце мне родное
265 в этих землях чужедальних,
у дверей, мне не знакомых».
Ловхи, Похьелы хозяйка,
говорит слова такие:
«Не печалься, Вяйнямёйнен,
270 не горюй, Увантолайнен,
будешь здесь ты жить прекрасно,
чувствовать себя вольготно:
ешь лосося прямо с блюда,
ешь свинины сколько хочешь».
275 Вековечный Вяйнямёйнен
сам сказал слова такие:
«Впрок нейдет еда чужая
даже в доме хлебосольном.
Муж в краю родимом лучше,
280 выше он в родимом доме.
Если б дал мне Милосердный,
коль дозволил бы Создатель
поскорей домой вернуться,
в край родимый возвратиться!
285 Лучше на земле родимой
из-под лаптя пить водицу,
чем в земле чужой, немилой
мед — из чаши золоченой».
Ловхи, Похьелы хозяйка,
290 слово молвила, сказала:
«Что ты дашь за то в награду,
коль тебя домой доставлю,
отвезу к родному полю,
на тропу к родимой бане?»
295 Молвил старый Вяйнямёйнен:
«Что ты у меня попросишь,
коль на родину доставишь,
отвезешь к родному полю,
где своя поет кукушка,
300 где свои щебечут птички?
Золота возьмешь ли меру,
шапку ль серебра попросишь?»
Ловхи, Похьелы хозяйка,
слово молвила, сказала:
305 «Ой ты, умный Вяйнямёйнен,
прорицатель вековечный,
мне ведь золота не надо,
серебра не надо вовсе:
золото — детей забава,
310 серебро — краса на сбруе.
Сможешь ли сковать мне сампо,
расписную крышку сделать
из конца пера лебедки,
молока коровы ялой,
315 из крупиночки ячменной,
из шерстиночки ягнячьей?
Я отдам тебе девицу,
дочь свою — за то в награду,
провожу в края родные,
320 где твои щебечут птицы,
где петух поет родимый, —
на межу родного поля».
Вековечный Вяйнямёйнен
слово молвил, так ответил:
325 «Не смогу сковать я сампо,
расписную крышку сделать.
Отвези в края родные —
Илмаринена пришлю я,
выкует тебе он сампо,
330 смастерит любую крышку,
укротит твою девицу,
доченьку твою утешит.
Он кузнец у нас умелый,
он искуснейший кователь:
335 выковал когда-то небо,
крышку воздуха отстукал —
молота следов не видно,
не найти клещей отметин».
Ловхи, Похьелы хозяйка,
340 так ответила, сказала:
«Дочь тому я отдала бы,
поручила бы родную,
кто мне выковал бы сампо,
сделал крышку расписную
345 из конца пера лебедки,
молока коровы ялой,
из крупиночки ячменной,
из шерстиночки ягнячьей».
Запрягла гнедого в сани,
350 в расписные заложила,
до кошевки проводила,
усадила Вяйно в сани,
на прощанье так сказала,
молвила слова такие:
355 «Головы не задирай ты,
не смотри наверх, покуда
конь от бега не устанет
или вечер не наступит.
Если голову поднимешь,
360 если ты наверх посмотришь,
ждет тебя твоя погибель,
на тебя падет несчастье».
Вековечный Вяйнямёйнен
плеткою коня ударил,
365 в путь льногривого понудил.
Вот он едет, поспешает,
из владений темной Похьи,
из туманной Сариолы.
Песнь восьмая
По пути домой Вяйнямёйнен встречает красиво одетую деву Похьи, уговаривает ее стать ему женой, стихи 1-50. — Дева обещает принять предложение Вяйнямёйнена, если тот выстругает лодку из кусочков ее веретенца, спустит лодку на воду, не дотрагиваясь до нее, с. 51–132. — Вяйнямёйнен начинает тесать лодку, ранит колено топором и не может остановить кровь, с. 133–204. — Тогда он отправляется искать знахаря, находит старика, который готов остановить кровотечение, с. 205–282.
Та прекрасная девица —
слава Похьи, гордость моря —
на дуге сидит воздушной,
на небесном коромысле
5 в одеяниях опрятных,
в белых праздничных одеждах,
золотые ткет полотна,
ткет серебряные ткани,
золотом челнок сияет,
10 серебром сверкает бёрдо[64].
Челночок жужжит в пригоршне,
вертится в ладони шпулька,
слышен шорох медных нитей,
звон серебряного берда —
15 дева Похьи ткет полотна,
серебром их украшает.
Вековечный Вяйнямёйнен
едет-катится неспешно
из владений темной Похьи,
20 из туманной Сариолы.
Вот немного он проехал,
одолел пути чуточек,
услыхал жужжанье шпульки
в вышине над головою.
25 Глянул в небо Вяйнямёйнен,
посмотрел в простор небесный:
радуга сияет в небе,
на ее изгибе дева
ткет полотна золотые,
30 ткет серебряные ткани.
Вековечный Вяйнямёйнен
придержал коня гнедого,
произнес слова такие,
так заметил, так промолвил:
35 «Сядь со мною, дева, в сани,
опустись в мою кошевку».
Так ответила девица,
так промолвила, спросила:
«Для чего я сяду в сани,
40 для чего — в твою повозку?»
Вековечный Вяйнямёйнен
так ответил юной деве:
«Для того ты сядешь в сани,
для того — в мою повозку,
45 чтобы печь мне хлеб медовый,
доброе готовить пиво,
песни петь на каждой лавке,
быть отрадою в окошке,
в славных Вяйнолы жилищах,
50 на подворье Калевалы».
Так ответила девица,
так промолвила, сказала:
«Я ходила за маре́ной[65],
средь цветов резвилась желтых,
55 поздним вечером вчерашним,
перед солнечным закатом,
мне пичуга пела в роще,
дрозд насвистывал на пашне,
пел о волюшке девичьей,
60 распевал о бабьей доле.
Стала спрашивать у птицы,
узнавать у этой птахи:
«Ой ты, черный дрозд на пашне,
спой, сама хочу услышать,
65 у кого житье получше,
у кого приятней доля:
у девицы ль в отчем доме,
у невестки ль в доме мужа?»
Мне синица так пропела,
70 просвистел мне дрозд на пашне:
«Светлым день бывает летний,
доля девичья — светлее.
Лютое в мороз — железо,
доля женская — лютее.
75 Девушка в отцовском доме —
словно ягодка на горке,
женщина в жилище мужа —
словно на цепи собака.
Редко раб[66] находит ласку,
80 никогда вовек — невестка».
Вековечный Вяйнямёйнен
произнес слова такие:
«Пусты песенки синицы,
трель дрозда — совсем никчемна.
85 Дома девушка — ребенок,
взрослой станет возле мужа.
Сядь со мною, дева, в сани,
опустись в мою кошевку.
Я не из пустых героев,
90 я других мужчин не хуже».
Так ответила девица,
так промолвила, сказала:
«Назвала б тебя героем,
нарекла б тебя мужчиной,
95 если б волос вдоль разрезал
ножиком тупым, неострым,
завязал узлом яичко,
чтобы узел был не виден».
Вековечный Вяйнямёйнен
100 конский волос вдоль разрезал
ножиком тупым, неострым,
сталью, кончик потерявшей,
завязал узлом яичко
так что узел был не виден.
105 Пригласил девицу в сани,
в по́шевни[67] позвал красотку.
Дева так в ответ сказала:
«За тебя, быть может, выйду,
коль сдерешь ты с камня лыко,
110 изо льда жердей наколешь,
чтобы лед не разломался,
на куски не раскрошился».
Вековечный Вяйнямёйнен
сделал все, не растерялся:
115 он надрал из камня лыка,
изо льда жердей нарезал
так, что лед не разломался,
на куски не раскрошился.
Пригласил девицу в сани,
120 в пошевни позвал красотку.
Дева так в ответ сказала,
молвила слова такие:
«За того пошла бы замуж,
кто бы вытесал мне лодку
125 из кусочков веретенца[68],
из осколков льнотрепалки[69],
лодку на воду спустил бы,
новенький корабль — на волны,
не толкнув его коленом,
130 не задев его руками,
не коснувшись даже локтем,
не качнув его плечами».
Тут уж старый Вяйнямёйнен
вымолвил слова такие:
135 «Не найдется в этом мире,
под воздушным этим сводом
корабельщика такого,
кто бы мог со мной сравниться».
Взял кусочки веретенца,
140 крошки пятки веретенной,
мастерить пустился лодку,
шить кораблик стодощатый