вот и домик замаячил.
Дева так ему сказала,
330 так сказала, так спросила:
«Вдалеке изба маячит,
нищенская развалюха.
Это чья ж изба такая,
кто ее хозяин жалкий?»
335 Тут беспечный Лемминкяйнен
молвил слово, так ответил:
«Не печалься ты о доме,
не вздыхай ты о хоромах,
избы новые поставим,
340 возведем дома получше,
срубим из кондо́вых[84] бревен,
из кряжей поставим крепких».
Вот беспечный Лемминкяйнен
вскоре в дом к себе приехал,
345 к матушке своей родимой,
к той родительнице старой.
Мать такое слово молвит,
слово молвит, изрекает:
«Долго ж ты, сынок, скитался,
350 на чужбине обретался».
Тут беспечный Лемминкяйнен
так сказал, такое молвил:
«Осмеять хотел я женщин,
отомстить решил святошам
355 за издевки, за насмешки,
за обиды, униженья —
лучшую из них я выбрал,
в сани усадил на шкуры,
на удобное сиденье
360 под свою медвежью полость.
Так я отплатил девицам,
женщинам — за их насмешки.
Ой ты, мать моя родная,
милая моя пестунья,
365 я достал, за чем поехал,
что просил, того добился.
Постели ты нам перины,
взбей пуховые подушки,
отдохнуть в родимом доме,
370 с молодой поспать девицей».
Отвечает мать на это,
произносит речь такую:
«Слава Господу на небе,
Вышнему — благодаренье,
375 что послал он мне невестку,
дал помощницу по дому,
превосходную ткачиху,
добросовестную пряху,
разворотливую прачку,
380 дал белильщицу полотен!
Будь и ты судьбой доволен —
славная тебе досталась,
славную послал Создатель,
славную дал Бог всевышний.
385 Пуночка чиста средь снега,
но твоя невеста чище,
пена волн бела на море,
но твоя белей невеста,
уточка стройна на волнах,
390 но твоя жена стройнее,
звездочка ярка на небе,
ярче звездочка, что рядом.
Настели полы просторней,
проруби пошире окна,
395 новые воздвигни стены,
новый дом поставь добротный,
сделай новые пороги,
двери новые — к порогам,
ты ведь выбрал молодую,
400 присмотрел себе красотку,
самого себя получше,
познатней себя сосватал».
Песнь двенадцатая
Кюлликки забывает свою клятву и отправляется на игрища деревенских девушек, чем очень сильно рассердила Лемминкяйнена. Он решил тут же бросить жену и пойти сватать деву Похьи, стихи 1-128. — Мать пытается воспрепятствовать отъезду сына, предупреждает его, что он найдет там погибель. Расчесав свои волосы, Лемминкяйнен с вызовом бросает гребень, заявив, что как только его ранят, начнет кровоточить и гребень, с. 129–212. — Лемминкяйнен принимает обереги, отправляется в путь и, прибыв в Похьелу, заколдовывает своими заклинаниями всех мужчин в доме Похьелы, кроме одного дрянного пастуха, с. 213–504.
Беззаботный Лемминкяйнен,
сам красавец Кавкомьели,
потихоньку поживает
с молодой своей супругой.
5 Не спешит в походы Ахти,
Кюлликки в село не ходит.
Вот однажды днем прекрасным,
как-то утром на рассвете
беззаботный Лемминкяйнен
10 к нерестилищам поехал.
К вечеру он не вернулся,
к ночи в дом не возвратился.
Кюлликки спешит в деревню,
в хоровод идет девичий.
15 Кто о том расскажет мужу,
кто о том нашепчет Ахти?
Айникки[85], сестрица Ахти,
обо всем ему сказала,
понасплетничала брату:
20 «Дорогой мой братец Ахти,
Кюлликки была в деревне,
у чужих была калиток,
в играх девичьих резвилась,
в хороводах веселилась».
25 Юный Ахти, славный Ахти,
беззаботный Лемминкяйнен
рассердился, обозлился,
затаил надолго злобу,
говорит слова такие:
30 «Ой ты, мать моя родная,
постирала бы рубашку
мне в змеином черном яде,
просушила бы скорее,
чтоб отправиться мне в битву
35 к Похьелы кострам походным,
на войну с сынами Лаппи.
Кюлликки была в деревне,
у чужих была калиток,
в играх девушек резвилась,
40 в хороводах веселилась!»
Кюлликки тогда сказала,
так промолвить поспешила:
«Ой ты, Ахти, мой любимый,
не ходил бы ты в сраженья!
45 Сон зловещий мне приснился,
лишь заснуть успела крепко:
полыхнул огонь из горна,
ярким пламенем взметнулся —
то под окнами промчится,
50 пронесется возле стенки,
то ворвется вихрем в избу,
заклокочет водопадом,
к потолку рванется с пола,
от окна к окну промчится».
55 Тут беспечный Лемминкяйнен
сам сказал слова такие:
«Бабьим снам не доверяю
так же, как и женским клятвам.
Ой ты, матушка родная,
60 принеси мои доспехи,
боевые дай одежды!
Мной желанье овладело
вновь пригубить пиво битвы,
мед сражения отведать!»
65 Мать на это отвечала:
«Ой ты, Ахти, мой сыночек,
не ходил бы ты в сраженье,
есть у нас и дома пиво
в небольшой ольховой бочке,
70 за дубовою затычкой.
Подносить тебе я стану,
пей хоть целый день до ночи!»
Так ответил Лемминкяйнен:
«Не хочу домашней браги,
75 лучше пить речную воду
с лопасти весла смолистой —
та вода намного слаще,
чем домашние напитки.
Принеси мои доспехи,
80 боевые дай одежды!
Я пойду к жилищам Похьи,
на поля сражений в Лаппи,
чтобы золотом разжиться,
серебром обогатиться».
85 Мать на это отвечала:
«Ой ты, Ахти, мой сыночек,
золота довольно в доме,
много серебра в амбаре.
Только днем вчерашним, в полдень,
90 на рассвете, ранним утром
раб пахал гадючью ниву,
клин распахивал змеиный,
сошником шкатулку поднял,
выпахал ларец с деньгами,
95 спрятаны в нем были сотни,
тысячи на дне лежали.
Отнесла в амбар шкатулку,
подняла ларец на полку».
Так ответил Лемминкяйнен:
100 «Что мне нажитое в доме.
Вот в бою добуду марку[86] —
мне она милее будет,
чем все золото в амбаре,
что сохой добыто в поле.
105 Принеси мои доспехи,
боевые дай одежды,
в Похью на войну отправлюсь,
в бой вступлю с сынами Лаппи.
Мной желанье овладело,
110 мне на ум явилась дума,
сам хочу услышать въяви,
увидать хочу воочью,
впрямь ли Похьелы невеста,
дева Пиментолы темной,
115 женихов всех отвергает,
даже молодцев хороших».
Мать на это отвечала:
«Ой ты, Ахти, мой сыночек,
Кюлликки — твоя супруга.
120 Нет жены своей превыше,
ведь нелепо — две супруги
на одной постели мужа».
Так промолвил Лемминкяйнен:
«Кюлликки моя — гулена,
125 пусть побегает по играм,
пусть поспит в избушке каждой,
пусть в кругу девиц резвится,
в хороводах веселится!»
Не пускает мать сыночка,
130 старая предупреждает:
«Только все же, сын родимый,
не ходи к жилищам Похьи
без познаний, без науки,
без волшебного искусства,
135 не ходи к кострам далеким,
на поля сражений в Лаппи.
Заклянет тебя лапландец,
заколдует Турьалайнен,
по уши загонит в пепел,
140 в угли жгучие — по локти,
пальцами — в горячий пепел,
в раскаленные каменья».
Так ответил Лемминкяйнен:
«Ведь меня уж заклинали
145 эти змеи-ворожеи,
три лапландца заклинали
ночью летнею одною,
волхвовали возле камня,
без одежд, без опоясок,
150 даже без единой нитки.
Лишь того они добились,
жалкие, лишь тем разжились,
что топор срубает с камня,
что сверло берет с утеса,
155 чурка с наледи сдирает,
смерть берет в пустом жилище.
Погубить меня сулили,
только вышло все иначе.
Повалить меня хотели,
160 уложить меня грозились,
бросить мостиком в трясину,
погрузить настилом в лужу,
подбородком — в ил паршивый,
бородой — в места худые.
165 Только я не из трусливых,
я не очень растерялся,
сам я стал певцом заклятий,
прорицателем могучим.
Сам загнал тех чародеев,
170 тех стрелков с волшебным луком,
тех волхвов с ножом железным,
колдунов со сталью острой
в страшные пороги Туони,
в глубину пучины грозной,
175 в водопад высокий самый,
в бездну жуткой водоверти.
Там пускай теперь подремлют,
там пускай поспят злодеи,
не взойдут покуда травы
180 сквозь их головы и шлемы,
не прорежутся сквозь плечи,
не пробьются сквозь лопатки
почивающих злодеев,