в Туонелу — без приглашенья.
Много их, туда ушедших, —
возвратившихся немного
395 из домов далеких Туони,
обиталищ вечной Маны».
Он тогда еще добавил,
так сказал, такое молвил
для народа молодого,
400 подрастающего люда:
«Люди добрые, внемлите, —
никогда, нигде вовеки
не вините невиновных,
праведных не обвиняйте.
405 Вас возмездие настигнет
в вечных Туонелы жилищах:
там места — для нечестивцев,
там для грешников — лежанки
из булыжников горячих,
410 из каменьев раскаленных;
там из змей ползучих — полость,
там из гадов — одеяло».
Песнь семнадцатая
Вяйнямёйнен отправляется добывать слова у Антеро Випунена и пробуждает его от долгого сна под землей, стихи 1-98. — Випунен проглатывает Вяйнямёйнена, и тот, находясь в его животе, начинает сильно ему досаждать, с. 99–146. — Випунен уже думает, что у него в животе начались колики; с помощью множества заклинаний, уговоров и устрашений он пытается освободиться от Вяйнямёйнена, однако тот угрожает, что останется в животе до тех пор, пока не заполучит у Випунена необходимые для постройки лодки слова, с. 147–526. — Випунен песнопением передает Вяйнямёйнену все свои знания, и Вяйнямёйнен выходит из живота Випунена, возвращается к своим стапелям и завершает строительство лодки, с. 527–628.
Вековечный Вяйнямёйнен,
трех не раздобыв словечек
в этих Туонелы жилищах,
в хижинах извечной Маны,
5 все гадает, размышляет,
в думах голову ломает:
где бы слов набрать пригодных,
раздобыть заклятий нужных?
Встретил пастуха дорогой.
10 Тот сказал слова такие:
«Есть хоть сотня слов пригодных,
есть хоть тысяча заклятий:
Випунен[122] во рту их держит,
Антеро хранит в утробе.
15 Но придется путь проделать,
одолеть дорогу надо.
Этот путь совсем нелегкий,
хоть не слишком и тяжелый:
пробежишь ты часть дороги
20 по концам иголок женских,
часть другую прошагаешь
по концам мечей каленых,
третью часть проковыляешь
по отточенным секирам».
25 Вековечный Вяйнямёйнен
в путь отправиться задумал.
В кузницу сперва приходит,
говорит слова такие:
«Ой, кователь Илмаринен,
30 из железа сделай обувь,
скуй из стали рукавицы,
сшей рубаху из железа,
из железа выкуй ва́гу[123],
смастери рычаг из стали,
35 чтобы сталь была в середке,
сверху — ковкое железо.
Я пойду искать заклятья,
добывать слова отправлюсь:
Випунен во рту их держит,
40 Антеро хранит в утробе».
Тут кователь Илмаринен
слово молвил, так заметил:
«Випунен давно скончался,
Антеро почил навеки,
45 уж давно силков не ставит,
по лесам — своих ловушек.
Не возьмешь ты слов оттуда,
полсловечка не получишь».
Вековечный Вяйнямёйнен
50 все же в дальний путь пустился.
День шагает беззаботно
по концам иголок женских,
день второй идет беспечно
по клинкам мечей каленых,
55 день вышагивает третий
по отточенным секирам.
Випунен, хранитель песен,
вещий старец, муж могучий,
с песнями почил навеки,
60 с заклинаниями сгинул,
на спине осина встала,
на висках взросла береза,
поднялась ольха на скулах,
ивы куст — на подбородке,
65 елка беличья — в надбровье,
на зубах — сосна большая.
Подошел тут Вяйнямёйнен,
вынул меч, извлек железо
из ножон, обитых шкурой,
70 с пояса воловьей кожи.
На спине срубил осину,
повалил с висков березы,
с челюстей — большие ольхи,
срезал ивы с подбородка,
75 ели вырубил — с надбровья,
сосны выкорчевал с десен.
Подхватил рычаг железный,
Випунену в рот засунул,
вбил в оскаленные десны,
80 в челюсть дряхлую задвинул.
Слово молвил, так заметил:
«Просыпайся, человече,
пробуждайся от дремоты,
ото сна воспрянь скорее!»
85 Випунен, хранитель песен,
сбросил вмиг свою дремоту
от невыносимой боли,
нестерпимого мученья.
Начал грызть рычаг железный,
90 прокусил лишь оболочку,
прокусить не смог сердечник,
разжевать железный стержень.
Тут-то старый Вяйнямёйнен,
возле рта его стоящий,
95 заскользил одной ногою,
оступился левой пяткой,
к Випунену в рот свалился,
к Антеро скатился в глотку.
Випунен, хранитель песен,
100 широко свой рот разинул,
челюсти свои раздвинул,
проглотил с мечом героя,
пропустил в свою утробу
Вяйнямёйнена живого.
105 Випунен, хранитель песен,
произнес слова такие:
«Всякого поел я в жизни:
коз едал, едал овечек,
яловых вкушал буренок,
110 хряков ел и хрюшек разных —
никогда не ел такого,
не вкушал подобной пищи!»
Вековечный Вяйнямёйнен
вымолвил слова такие:
115 «Кажется, конец приходит,
смерть-погибель наступает
в этом тесном стойле Хийси,
здесь, в загоне вечной Калмы!»
Думу думает, гадает,
120 как тут быть и что тут делать.
На боку был нож у Вяйно,
рукоять ножа из капа,
сделал челн из рукояти,
создал пением кораблик.
125 На челне своем поехал,
вдоль кишки поплыл на веслах,
в каждом побывал изгибе,
в каждый заглянул закуток.
Випунен, хранитель песен,
130 ничего тут не почуял.
Вот тогда-то Вяйнямёйнен
кузнецом оборотился,
стал кователем железа.
Сделал кузницей рубаху,
135 рукава — меха́ми[124] горна,
поддувалом — полушубок,
сделал трубами штанины,
раструбом чулок устроил,
наковальнею — колено,
140 молотом — свой крепкий локоть.
Стал ковать кузнец проворно,
молотом стучать упорно.
Напролет всю ночь работал,
день ковал, не отдыхая,
145 у кудесника в утробе,
в чреве ведуна большого.
Випунен, хранитель песен,
вымолвил слова такие:
«Из каких мужей ты родом,
150 племени какого будешь?
Съел мужей я больше сотни,
тысячу извел героев, —
никогда не ел такого,
головни из глотки лезут,
155 угли рот мне забивают,
шлак мне горло обжигает.
Выходи, чужой, из чрева,
убирайся вон, поганый,
до того, как мать узнает,
160 старая твоя прослышит
все, что расскажу старушке,
что поведаю родимой.
Огорчится мать родная,
опечалится старушка:
165 сын неладно поступает,
жизнь свою проводит дурно.
Что-то не пойму я толком,
не могу я догадаться,
ты пришел откуда, Хийси,
170 лиходей, откуда взялся?
И кусаешь ты, и гложешь,
и грызешь, и рвешь на части.
Может, ты творенье Бога,
может, Господа созданье,
175 кем-то сделан ты нарочно,
кем-то создан, кем-то послан,
может, сотворен за де́ньги[125],
за хорошую оплату?
Если ты пришел от Бога,
180 от Всевышнего явился,
подчинюсь я божьей воле,
покорюсь всевышней власти:
Бог хорошего не бросит,
доброго губить не станет.
185 Если ты нарочно сделан,
если ты придуман кем-то,
я найду твое начало,
выясню происхожденье.
Раньше хвори шли оттуда,
190 шли оттуда все недуги:
из окрестностей шаманских,
из долин волхвов коварных,
из родимых мест злодеев,
из владений чудодеев,
195 с пустошей песчаных Калмы,
из самих глубин подземных,
из жилищ людей усопших,
со дворов мужей покойных;
шли из почвы разрыхленной,
200 из распаханного поля,
с галечников перекатных,
из песков сыпучих звонких,
из ложбин, обильных влагой,
из болотин, мха лишенных,
205 из ключей, водой звенящих,
из источников шумящих,
закромов лесного Хийси,
из щелей пяти утесов,
с бронзовой вершины горной,
210 с медного холма большого,
из кривых шумящих сосен,
колыхающихся елей,
с маковки сосны трухлявой,
из давно прогнившей мянды,
215 с лежбища недугов лисьих,
с наста на полях лосиных[126],
из берлог медвежьих в скалах,
обиталищ — косолапых,
с пустырей далекой Похьи,
220 из земель обширной Лаппи,
с нив, не знающих подроста,
с нераспаханных угодий,
с тех больших полей сражений,
с места гибели героев,
225 из кровавых тех потоков,
с трав, шуршащих на полянах,
с тех пространств морских широких,
с тех просторов необъятных,
из придонной тины черной,
230