красота гостей на свадьбе —
держит суженой пригожесть,
красота невесты юной,
белизна девичьей шеи,
20 нежность девы длиннокосой.
Женишок, любезный братец,
долго ждал ты, жди и дальше:
суженая не готова,
не наряжена невеста:
25 заплели одну ей косу,
надо заплести другую.
Женишок, любезный братец,
долго ждал ты, жди и дальше.
Cуженая не готова,
30 не наряжена невеста:
на руку рукав надели,
на другую надевают.
Женишок, любезный братец,
долго ждал ты, жди и дальше.
35 Cуженая не готова,
не наряжена невеста:
лишь одна нога обута,
обувают уж другую.
Женишок, любезный братец,
40 долго ждал ты, жди и дальше.
Cуженая не готова,
не наряжена невеста:
на одной руке — перчатка,
на другую надевают.
45 Женишок, любезный братец,
долго ждал, не утомился.
Cуженая уж готова,
уточка твоя одета.
В добрый путь пора, девица,
50 с Богом, проданная птичка!
Час разлуки горькой близок,
наступает миг прощанья,
рядышком с тобой разлучник,
у дверей уж твой повозник,
55 удила грызет жеребчик,
деву санки поджидают.
Жадной ты была до денег,
отдала поспешно руку,
торопясь, взяла зало́ги[147],
60 быстренько кольцо надела,
вот теперь и прыгай в сани,
прыткая, садись в кошевку,
шустрая, беги из дому,
бойкая, езжай скорее.
65 Ведь не слишком ты, девица,
присмотреться торопилась,
призадуматься стремилась.
Если в сговоре ошиблась,
век тебе придется плакать,
70 укорять себя все годы:
дом оставила отцовский,
бросила места родные,
мать покинула родную,
материнское подворье.
75 Ведь жилось тебе неплохо
во владениях отцовских!
На дворе росла цветочком,
земляничкой — на пригорке.
Утром поднималась к сливкам,
80 к молочку — с постели теплой,
к булочкам пшеничным — с ложа,
к маслу взбитому — с соломки.
Если масла не хотелось,
то свининки отрезала.
85 Не было забот-печалей,
горьких мыслей — и подавно:
соснам думы оставляла,
пряслам — все свои заботы,
пусть грустит сосна в болоте,
90 плачет на лугу береза.
Вольным листиком летала,
легкой бабочкой порхала,
ягодкой была на поле,
на межах полей — малинкой.
95 Ты из дома уезжаешь,
дом родимый покидаешь,
к матери чужой уходишь,
в дом чужой, в семью чужую.
Все в другой семье иначе,
100 все иначе в новом доме,
там иначе рог играет,
там поют иначе петли,
там иначе ходят двери,
там не так скрипят ворота.
105 То не так проходишь в двери,
то не так идешь в ворота,
как своя проходит дочка.
То не так огонь вздуваешь,
то не так ты печку топишь,
110 как того хозяин хочет.
Уж не думала ли, дева,
не считала ль, не гадала,
что пойдешь туда лишь на ночь,
что домой вернешься утром?
115 Ты пойдешь совсем не на ночь,
и не на ночь, и не на две,
ты пробудешь там побольше,
там останешься навеки,
навсегда отца покинешь,
120 мать — до дней ее последних.
Станет двор на шаг длиннее,
на бревно — порог повыше,
как домой пойти захочешь,
пожелаешь возвратиться».
125 Тут девица завздыхала,
завздыхала, застонала,
защемило сердце девы,
взор слезою замутило.
Молвила слова такие:
130 «Так я думала, считала,
в дни девичьи говорила,
в годы юные твердила,
что девица — не девица
под родительской опекой,
135 на дворе родном, отцовском,
в доме матери родимой.
Лишь тогда девицей станешь,
если, замуж собираясь,
на порог поставишь ногу,
140 в сани жениха — другую:
станешь на голову выше,
на пол-уха подлиннее.
Этого весь век хотела,
этого ждала все время,
145 словно дней ждала счастливых,
словно солнечного лета.
Вот мечта и стала явью:
приближается разлука,
вот нога уж на пороге,
150 в свадебных санях — другая.
Только что же приключилось,
отчего все изменилось:
ухожу без ликованья,
отбываю без веселья
155 из родимого жилища,
из девичьего гнездовья,
из отцовского подворья,
дорогой усадьбы детства.
Ухожу в большой печали,
160 ухожу в тяжелых думах,
как в объятья ночи темной,
как на хрупкий лед весенний,
где следов не остается,
никаких на льду — отметин.
165 Что же у других на сердце,
что других невест заботит?
Видно, вовсе не горюют,
не печалятся нисколько,
как печалюсь я, бедняжка.
170 Мысли черные на сердце,
сердце черное, как сажа,
мысли черные, как уголь.
У людей счастливых думы,
мысли у людей блаженных,
175 как заря весною ранней,
словно солнце вешним утром.
У меня ж такие думы,
мрачные на сердце мысли,
зыбкие, как берег ламбы,
180 черные, как будто тучи,
словно тьма осенней ночи,
словно зимний день унылый,
даже, может, потемнее,
помрачней осенней ночи».
185 Старая служанка дома,
многолетняя прислуга,
молвила слова такие:
«Вспомни, дева молодая,
что тебе я говорила,
190 сотни раз тебе твердила:
женихом не обольщайся,
губ красой не восхищайся,
блеску глаз не доверяйся,
стройностью не восторгайся!
195 Он красиво губы держит,
обольщает взглядом нежным,
хоть в устах таится Лемпо,
хоть во рту живет погибель.
Так девицу я учила,
200 наставляла сиротинку:
женихи когда приедут,
знаменитые прибудут,
ты поспорь, не поддавайся,
за себя постой потверже,
205 ты слова такие молви,
с речью обратись такою:
«Не моя судьба, как видно,
не моя, похоже, доля
быть в невестки увезенной,
210 быть в рабыню превращенной.
Девушка с моею статью
быть рабыней не захочет,
жить в неволюшке не сможет,
не захочет быть под гнетом.
215 Мне одно словечко скажут,
тотчас я двумя отвечу.
Если вцепятся мне в кудри,
если за волосы схватят,
я за кудри расквитаюсь,
220 отомщу за все обиды».
Не вняла моим советам,
наставлениям разумным —
в пекло самое суешься,
лезешь ты в кипящий деготь,
225 в лисьи саночки садишься,
по следам идешь медвежьим —
увезет лиса в салазках,
унесет медведь в котомке
к свекру в вечные рабыни,
230 в рабство долгое — к свекрови.
Ты сама идешь в ученье,
на страданье, на мученье.
Та наука будет трудной,
продолжительными — муки,
235 куплены уже и вожжи,
заготовлены и цепи,
не для прочих посторонних,
для тебя они готовы.
Вот узнаешь, горемыка,
240 на себе ты испытаешь
свекра челюсть костяную,
каменный язык свекрови,
деверя язык морозный,
горделивый нрав золовки.
245 Слушай, дева, что скажу я,
что скажу я, что промолвлю.
Дома ты была цветочком,
радостью — в избе отцовской:
называл отец луною,
250 мать звала сияньем солнца,
братец звал водицей светлой,
синеньким платком — сестрица.
В дом чужой уходишь нынче,
к матери чужой — в прислуги,
255 не сравнить ее с родимой,
с матерью твоей любимой:
слова доброго не скажет,
верного не даст совета.
Помелом облает свекор,
260 назовет свекровь обузой,
деверь обзовет колодой,
злою бабою — золовка.
Лишь тогда слыла б хорошей,
лишь тогда была бы годной,
265 если бы туманом тонким,
дымкою во двор летела,
легким листиком порхала,
малой искрой проносилась.
Не летаешь ты, как птица,
270 не порхаешь, как листочек,
не проносишься, как искра,
как дымок, не выбегаешь.
Ой ты, милая сестрица!
Все теперь ты променяешь:
275 батюшку ты променяешь
на неласкового свекра,
матушку ты променяешь
на свекровушку лихую,
своего родного братца
280 деверем плохим заменишь,
славную свою сестрицу —
горделивою золовкой,
чистую постель в покоях —
дымным ложем у кострища,
285 воды светлые залива —
грязной лужей дождевою,
берег чистый и песчаный —
топким берегом болотным,
милые поляны в рощах —
290 вересковою пустошкой,
наши ягодные горки —
пнями черного пожога.
Уж не думаешь ли, дева,
не мечтаешь ли, голубка:
295 кончатся твои заботы
после этого застолья?
Думаешь, поспать увозят,
подремать везут из дома.
Не для отдыха увозят,