голову упрячь подальше,
сам свернись клубком красивым,
аккуратным узелочком.
655 Пропусти, дай полдороги —
путнику проехать мимо —
иль совсем уйди с дороги,
жалкий, уползи в кустарник,
убирайся в верещатник,
660 затаись во мху, негодный,
шерстяной скатись куделью[172],
сгинь осиновою чуркой,
голову упрячь под дерном,
заберись поглубже в кочку,
665 ведь твое гнездо под дерном,
под бугром твое жилище.
Если голову поднимешь,
раздробит твой череп Укко,
иглами пронзит стальными,
670 размозжит железным градом».
Заклинал так Лемминкяйнен.
Нипочем змее заклятье,
знай шипит гадюка злобно,
кверху жало поднимает,
тянет свой язык из зева
675 Лемминкяйнену на гибель.
Тут беспечный Лемминкяйнен
старые заклятья вспомнил,
что от матери услышал,
680 выучил из уст родимой.
Заклинает Лемминкяйнен,
сам красивый Кавкомьели:
«Коль теперь не подчинишься,
отступить не согласишься,
685 ты от мук своих распухнешь,
вся раздуешься от боли,
надвое от злости лопнешь,
на три части разлетишься.
Мать найти твою сумею,
690 разыскать твою родную.
Знаю, змей, твое рожденье,
ведаю происхожденье:
Ты от Сюетар[173] родился,
ты зачат от Водяного.
695 Плюнула на воду ведьма,
харкнула на волны злюка.
Ту слюну качали ветры,
дух воды баюкал тихо,
шесть годов ее лелеял,
700 целых семь гонял, не меньше,
по морским просторам ясным,
по вздымающимся волнам.
Море слюни растянуло,
солнце жаром размягчило,
705 вынесла вода на сушу,
кинули на берег волны.
Шли три дочери природы
берегом морской пучины,
краем вспененной стихии,
710 на слюну они взглянули,
молвили слова такие:
«Что бы вышло из ошметка,
если б душу дал Создатель,
наделил его глазами?»
715 Услыхал слова Создатель,
так сказал он, так промолвил:
«Только зло из зла и выйдет,
только дрянь — из жабьей рвоты,
коль в нее ты вложишь душу,
720 наделишь ее глазами».
Те слова услышал Хийси,
муж учуял вероломный,
сам творцом предстать решился,
сам вложил в ошметок душу,
725 в мерзкую слюну отродья,
той, что Сюетар зовется:
так слюна змеею стала,
обернулась гадом черным.
Где для гада взяли душу?
730 В горне чертовом, у Хийси.
Где для гада сердце взяли?
Взять у Сюетар решили.
Где мозги для гада взяли?
В пене быстрого потока.
735 Где для гада злобу взяли?
В гневе огненных порогов.
Голову откуда взяли?
Из зерна боба большого.
Из чего глаза у гада?
740 Из семян льняных от Лемпо.
Из чего у гада уши?
Из листвы березы Лемпо.
Из чего у гада ртище?
Из застежки старой ведьмы.
745 Из чего язык у гада?
Из копья злодея Кейто.
Из чего у гада зубы?
Из остей ячменных Туони.
Из чего у гада десны?
750 Из десны девицы Калмы.
Из чего спина у гада?
Из обугленной жердины.
Из чего же хвост у гада?
Из косицы черта длинной.
755 Из чего кишки у гада?
Из ремня, что носит Калма.
Вот оно, твое рожденье,
вся твоя и честь, и слава.
Черный червь, подземный житель,
760 Туонелы червяк цветастый,
цвета вереска и почвы,
цвета радуги небесной!
Уходи с дороги мужа,
уползай с тропы героя!
765 Дай мне, путнику, пробраться,
Лемминкяйнену проехать
в Похьелу на пир широкий,
рода славного застолье!»
Вот змея зашевелилась,
770 потянулся гад стоглазый,
на обочину скатился,
сдвинулся на край дороги,
уступил тропу герою,
Лемминкяйнену — дорогу
775 в Похьелу на пир широкий,
на попойку колдовскую.
Песнь двадцать седьмая
Лемминкяйнен прибывает в Похьелу, где ведет себя довольно заносчиво, с. 1- 204. Хозяин Похьелы сердится, что не может одолеть Лемминкяйнена в искусстве волхвования, и требует его к поединку на мечах, с. 205–282. — В этой схватке Лемминкяйнен отрубает хозяину Похьелы голову; хозяйка Похьелы собирает против него войско, чтобы отомстить за это, с. 283–420.
Вот и проводил я Кавко,
самого́ красавца Ахти,
мимо ртов смертей премногих,
прямо перед пастью Калмы,
5 вывел к Похьелы подворьям,
к избам тайного народа.
Рассказать настало время,
наступил черед поведать,
как беспечный Лемминкяйнен,
10 тот красавец Кавкомьели,
в избы Похьелы явился,
в те жилища Сариолы,
в дом пришел неприглашенным,
на великий пир — незваным.
15 Вот беспечный Лемминкяйнен,
парень крепкий, краснощекий,
тотчас, как вошел в жилище,
прошагал на середину:
колыхнулся пол из липы,
20 гулко ухнул дом из ели.
Лемминкяйнен так промолвил,
высказал слова такие:
«Здравствуй, пир, с моим прибытьем!
Cам приветствующий, здравствуй!
25 Cлушай, Похьелы хозяин!
Отыщи-ка ты в хозяйстве
ячменя, чтоб конь похрупал,
пива, чтоб герой напился!»
Cам хозяин Cариолы,
30 за столом сидевший длинным,
так из-за стола ответил,
вымолвил слова такие:
«Есть, конечно, на подворье
место, чтоб коня поставить.
35 Нет и для тебя запрета,
при достойном поведенье,
у дверей остановиться,
постоять под балкой главной,
между двух котлов висячих,
40 возле трех крюков железных».
Тут беспечный Лемминкяйнен
бороду помял рукою,
черную, как смоль, потрогал.
Так сказал он, так промолвил:
45 «Пусть сюда приходит Лемпо,
чтоб торчать у самой двери,
обтирать здесь вашу копоть,
осыпать лохмотья сажи!
Никогда отец родимый,
50 никогда родитель славный
не стоял в местах подобных,
у дверей, под балкой главной.
Места всем тогда хватало:
были для коней загоны,
55 для мужей — намыты избы,
для перчаток их — печурки[174],
для дельни́ц[175] — колки на стенах,
для мечей пристенки были.
Что же нынче нет мне места,
60 как отцу в былое время?»
Двинулся в передний угол,
на конец стола пробрался,
на краю скамьи уселся,
на конце сосновой лавки,
65 скрипнула скамья под мужем,
лавка крепкая прогнулась.
Так промолвил Лемминкяйнен:
«Видно, гость я нежеланный,
если пива не подносят
70 в дом вошедшему герою».
Илпотар[176], хозяйка дома,
слово молвила, сказала:
«Ой ты, отпрыск рода Лемпи!
Мне таких гостей не нужно!
75 Ты на горе мне явился,
на беду мою приехал!
Пиво — в ячмене покуда,
сусло — в солоде пока что.
Хлебы печь не начинали,
80 мяса вовсе не варили.
Ты пришел бы на день раньше,
на день позже появился б».
Тут беспечный Лемминкяйнен
рот скривил, усы потрогал,
85 головой повел упрямо.
Сам сказал слова такие:
«Съедены давно все яства,
справлен пир, прошла и свадьба,
пиво кружками распито,
90 мед поделен меж мужами,
собраны кувшины в кучу,
кружки сложены горою.
Ой ты, Похьелы хозяйка,
длиннозубая старуха!
95 Дурно провела ты свадьбу,
справила, как пир собачий.
Напекла ты много хлеба,
запаслась ячменным пивом,
в шесть концов послала вести,
100 в девять разных направлений:
позвала всю голь, всю нечисть,
всех увечных, всех изгоев,
приживалок всех тщедушных,
казачков в кафтанах узких —
105 весь народ оповестила,
одного меня забыла.
Отчего ж такая плата,
за зерно мое — немилость?
Плошками несли другие,
110 горсточками отмеряли,
я же сыпал полной мерой,
отмерял всей полубочкой[177],
собственный ячмень отменный,
на своих полях взращенный.
115 Видно, я не Лемминкяйнен,
видно, гость я недостойный,
если пива не подносят,
на огонь котел не ставят,
варево в котле не варят,
120 не кладут свинины вдосталь,
чтоб наелся, чтоб напился,
раз уж я сюда добрался».
Илпо, добрая хозяйка,
молвила слова такие:
125 «Ой ты, девочка-служанка,
вечная моя батрачка!
Ты поставь котел вариться,
принеси для гостя пива!»
Девочка, ребенок глупый,
130 худшая из судомоек,