Мерить волны по прибрежью,
Есть эстонскую там рыбу
И эстонскую ушицу.
Я и в Ингрию не выйду
На печальное прибрежье:
Только голод там да холод,
Нет там дров и нет лучины,
Нет воды и нет пшеницы,
Даже нет ржаного хлеба".
Но весёлый Лемминкяйнен
Молодец тот, Каукомъели,
Ехать все ж туда решился,
Саари девушку посватать,
Эту славную невесту
С разукрашенной косою.
Мать его остерегает,
Отговаривает сына:
"Ты не сватайся, сыночек,
К деве той, что выше родом:
Ведь тебя там не потерпят,
В роде Саари очень знатном".
Отвечает Лемминкяйнен,
Говорит так Каукомъели:
"Пусть мой дом не знатен вовсе,
Пусть мой род не спорит славой,
Статью, удалью возьму я,
Силой, ловкостью поспорю".
Все же мать не позволяет
Лемминкяйнену там сватать,
В роде Саари очень знатном,
В той семье весьма обширной
"Засмеют тебя девицы,
Будут женщины смеяться".
Отвечает Лемминкяйнен,
Не раздумывает долго:
"Оборву я смех у женщин
И хихиканье девичье:
Им наделаю детей я,
Дам им на руки заботу;
Это кончит их насмешки,
Будет смеха заключеньем".
Молвит мать слова такие:
"Горе мне, несчастной, в жизни!
Коль обидишь жен на Саари,
Оскорбишь девиц невинных,
Спор великий возгорится,
Битва страшная настанет,
Женихи, мужья на Саари
Целой сотней, и с мечами,
Окружат тебя, несчастный,
Ты один не сладишь с ними".
Не послушал Лемминкяйнен
Материнского совета:
Лошадь статную берет он
Жеребца хорошей крови,
Скачет с шумом он оттуда
Прямо в поселенья Саари,
Сватать там тот Саари цветик,
Эту славную невесту.
Засмеялись жены в Саари,
Насмехаются девицы,
Как на улицу он странно
И во двор неловко въехал:
Опрокинул с бегу сани
И в воротах покачнулся.
Вылезает Лемминкяйнен,
Рот скривил, поник главою,
Бороду свою кусает.
Говорит слова такие:
"Никогда того не видел,
И не видел, и не слышал,
Чтобы жены и девицы
Насмехались надо мною".
Не раздумывал он долго,
Молвит им слова такие:
"Есть ли место здесь на Саари,
На равнинах этих саарских,
Где б я смог повеселиться,
На поляне поплясать бы,
Саари девушек потешить,
С милыми повеселиться?"
Говорят девицы Саари,
Отвечают так с мысочка;
"Много в Саари есть местечек,
Ровных мест в долинах саарских,
Где б тебе повеселиться,
На поляне поплясать бы.
Можешь быть ты пастушонком,
Пастушонком на пожоге;
Дети в Саари сильно тощи,
Но зато здесь жирны кони".
Не раздумывает Ахти!
Стал он в Саари пастушонком.
На лугу весь день проводит,
По ночам к девицам ходит,
С молодицами играет
И с нарядными он пляшет.
Так весёлый Лемминкяйнен,
Молодец тот, Каукомъели,
Оборвал смешки красавиц,
Прекратил девиц насмешки:
Ни одной не миновало,
Ни одной из дев невинных,
Чтобы он её не обнял,
Чтоб не переспал он с нею.
Но одна была меж всеми,
В роде Саари очень знатном,
Та, что сватов отсылала,-
И она отвергла мужа.
Это — Кюлликки-цветочек,
Всех на Саари дев прекрасней.
Но весёлый Лемминкяйнен,
Молодец тот, Каукомъели,
Истоптал сто пар сапожек,
Сотню весел изработал,
Все-то сватается к деве,
Возле Кюлликки все ходит.
Кюлликки, девица-цветик,
Говорит слова такие:
"Для чего ты ходишь, слабый,
Что по берегу шумишь ты,
Что ты сватаешь девицу
С оловянною застежкой?
До тех пор не выйду замуж,
Изотру покуда камень,
Раскрошу покуда пестик,
Растолку покуда ступку.
Не хочу тебя, плохого,
Бедняка, такую тряпку;
Нужно мне стройнее мужа;
Ведь сама стройна я телом;
Нужно мне, чтоб был он статным".
Сложена сама я статно;
Нужно мне, чтоб был красавцем
Я сама лицом красива".
Мало времени проходит,
Лишь полмесяца минуло,
Как в один из дней прекрасных
Только сумерки настали,
Вышли девы веселиться,
В пляс красавицы пустились
На краю лесной лужайки,
На поляночке прекрасной.
Кюлликки ведёт плясуний,
Цвет прославленный на Саари.
Удалец, цветущий жизнью,
К ним подъехал Лемминкяйнен.
На жеребчике он въехал,
На отборнейшей лошадке,
В середину самой пляски,
В хоровод девиц прекрасных.
Кюлликки хватает быстро
И бросает деву в сани,
Положил её на шкуру
И ко дну саней прижал он.
Он коня кнутом ударил,
Хлопнул он ремнем сильнее,
Поскакал оттуда быстро.
На скаку девицам крикнул:
"Никогда, нигде, девицы,
Вы меня не выдавайте,
Что сюда я к вам подъехал
И увез с собою деву!
Коль не будете послушны,
Будет вам, девицы, плохо:
Я войну нашлю заклятьем
На мужей, на парней ваших,
И ни днем, ни ясной ночью
Не услышите их больше,
Не пойдут они деревней,
По поляне не поедут!"
Кюлликки печально молвит,
Просит с горечью цветочек:
"Отпусти меня на волю,
Ты из рук пусти ребенка;
К матери домой пойду я,
Обо мне она ведь плачет!
Если ж ты меня не пустишь,
Чтобы я домой вернулась,
У меня пять братьев дома,
Семь сынов родного дяди,
По следам найдут зайчонка,
Отобьют назад девицу".
Но её он не пускает,
Не даёт уйти из санок.
Кюлликки тут стала плакать:
"Ах, напрасно я родилась,
Зря я выросла, бедняжка,
Для того ли подрастала;
Мужу скверному попалась,
Я бездельнику досталась,
Что всегда готов на битву,
Может вечно злобно драться!"
Отвечает Лемминкяйнен,
Молодец тот, Каукомъели:
"Кюлликки, цветочек сердца,
Мёд мой, ягодка, красотка!
Ты оставь свои заботы!
Обижать тебя не буду:
Будешь кушать — обниму я,
А пойдешь со мной под ручку,
За руку со мной ты станешь,-
Ляжешь ты со мною рядом!
Ну к чему ты так горюешь
И вздыхаешь от печали?
Оттого ль ты так горюешь
И вздыхаешь от печали,
Что без пищи, без коровы
Я терплю нужду в запасах?
Так оставь свои заботы!
У меня коров довольно,
Молока дают мне много;
На болоте Куманичка,
На пригорке Земляничка,
В-третьих, Клюква на полянке.
Хороши они без корму
И красивы без надзора;
Их не связывают на ночь,
Не развязывают утром.
Не кладут пред ними корму,
Им не сыплют утром соли.
Оттого ль ты так горюешь
И вздыхаешь от печали,
Что незнатного я рода,
Не рожден в семье высокой?
Пусть незнатного я рода,
Не рожден в семье высокой,
Но мой меч огнем пылает,
Пышет пламенем клинок мой.
Он, конечно, знатен родом
И родился в славном доме:
Злобным Хийси отшлифован,
У богов очищен ярко;
Им достану знатность роду
И моей семье величье,-
Тем мечом моим горящим
И клинком, дающим пламя",
И вздохнула тут девица,
Испугалась и сказала:
"Ахти! Лемпи ты сыночек!
Если хочешь взять красотку
Постоянною супругой,
Точно курочку в объятьях,
Поклянись мне вечной клятвой,
Что войны ты не затеешь,
Как бы золота ни жаждал,
К серебру бы ни стремился!"
Тут веселый Лемминкяйнен
Говорит слова такие:
"Я клянуся вечной клятвой,
Что войны я не затею,
Как бы золота ни жаждал,
К серебру бы ни стремился,
Но и ты клянися также
Не ходить гулять в деревне,
Как бы плясок ни желала
Иль играть ни захотела б!"
Так они клянутся клятвой
И залог дают навеки
Перед богом, что все видит,
Всемогущим властелином:
Ахти — позабыть про войны,
Кюлликки — забыть про игры"
Тут веселый Лемминкяйнен
Жеребца кнутом ударил.
От стегнул его вожжами
И сказал слова такие:
"Ну, прощайте, луг на Саари,
Елей пни и корни сосен,
Где ходил я этим летом,
Где ступал я той зимою,
Где бродил дождливой ночью,
Вязнул в злую непогоду,
Эту курочку искавши,
Все за уточкой гоняясь!"
Поскакал конёк веселый;
Скоро дом родной открылся.
И промолвила девица,
Речи молвила такие:
"Смотрит хижина дырявой
И голодною норою,
И, конечно, ей владеет
Человек, незнатный родом?"
Но веселый Лемминкяйнен,
Отвечая, так сказал ей:
"Не тужи об этом доме,
Не вздыхай об этом месте!
Я тебе других наставлю,
Краше комнаты построю
Из гораздо лучших бревен,
Из стропил на диво крепких".
Так приехал Лемминкяйнен,
В милый дом к себе вернулся,
Прямо к матери родимой,
Подошел к своей старушке.
Мать слова такие молвит,
Говорит такие речи:
"Что ты долго оставался,
Мой сыночек, на чужбине?"
Но веселый Лемминкяйнен
Ей сказал слова такие:
"Пусть теперь смеются жены,
И невинные девицы
Пусть теперь позубоскалят,
Похохочут надо мною,-
Взял я лучшую из всех их,
Посадил на коврик в сани,
Бросил я ее под полость,
Под меха швырнул поспешно.
Отплатил я за насмешки,
За хихиканье девичье.
Мать, ведь ты меня носила
И питала, дорогая!
Приобрёл, чего желал я,
И достиг, к чему стремился.
Дай получше изголовье,
Дай помягче мне подушки,
Чтоб на родине уснул я
Рядом с юною девицей!"
Мать на это так сказала,
Речи молвила такие:
"Богу вышнему хваленье,
И хвала тебе, создатель!
Ты мне дал теперь невестку,
Мне огонь она раздует,