Темный мед охотно выпил,
С удовольствием все пиво.
Говорит слова такие:
"Видно, гость я нежеланный,
Что не подали мне пива,
Не дали питья получше,
Не дали питья побольше,
Не дали в большом сосуде,
Не зарезали барана
И быка мне не убили,
Не внесли вола в избу мне,
Двухкопытного в жилище".
Сам тут Похъёлы хозяин
Говорит слова такие:
"Ты зачем сюда явился,
Кем сюда ты зван, ответь-ка?"
Отвечает Лемминкяйнен,
Молодец тот, Каукомъели:
"Званый гость хорош, конечно,
А незваный гость дороже.
Слушай ты, сын похъёланца,
Слушай, Похъёлы хозяин!
Дай за деньги пива выпить,
За наличные продай мне!"
Злится Похъёлы хозяин,
Обозлился, стал свирепым,
Обозлился, рассердился,
Колдовством прудочек сделал
Лемминкяйнену под ноги.
Говорит слова такие:
"Вот река, пей сколько хочешь,
Похлебай воды из пруда".
Не задумываясь долго,
Отвечает Лемминкяйнен:
"Не теленок я у бабы,
Я совсем не бык хвостатый,
Чтобы пить речную воду,
Чтоб лакать ее из лужи".
Сам он начал чародейство,
Приступил к волшебным песням:
На полу быка он сделал,
С золотыми бык рогами:
Бык тот выхлебал всю лужу,
Без остатка выпил воду.
Похъёлы сын долговязый
Сделал волка чародейством;
На полу избы он сделал,
Чтоб тому быку погибнуть.
Но веселый Лемминкяйнен
Сделал беленького зайца,
Чтобы по полу он прыгал
Перед пастью злого волка.
Похъёлы сын долговязый
Сделал жадную собаку,
Чтоб она убила зайца,
Чтоб косого растерзала.
Но веселый Лемминкяйнен
Сделал белку на стропилах,
Чтобы прыгала по балкам,
Лай собаки вызывала.
Похъёлы сын долговязый
Сделал желтую куницу:
Погнала куница белку
И поймала на стропилах.
Но веселый Лемминкяйнен
Сделал бурую лисицу:
Чтоб она куницу съела,
Чтоб красивую убила.
Похъёлы сын долговязый
Сделал курицу тотчас же,
Чтобы по полу летала
Перед пастью той лисицы.
Но веселый Лемминкяйнен
Сделал ястреба с когтями,
Заклинаньем его сделал:
Чтобы курицу убил он.
Сам тут Похъёлы хозяин
Говорит слова такие:
"Этот пир не будет пиром,
Коль гостей не поубавим;
Уходи ты, чужеземец,
Убирайся-ка с пирушки!
Прочь иди, исчадье Хийси,
От мужей иди подальше!
В дом свой скройся, тварь дрянная,
Возвратись домой ты, злобный!"
Отвечает Лемминкяйнен,
Молодец тот, Каукомъели:
"Так никто ведь не позволит,
Даже муж меня похуже,
Чтоб его сгоняли с места,
Чтоб с сиденья прогоняли".
Тут уж Похъёлы хозяин
Со стены свой меч хватает,
Меч свой огненный рванул он,
Говорит слова такие:
"Ахти, ты, Островитянин,
Молодец ты, Каукомъели!
Ну, померимся мечами,
На клинки посмотрим наши,
Мой ли меч получше будет,
Или твой, Островитянин!"
Отвечает Лемминкяйнен:
"Мой клинок не очень годен,
Черепами он изрублен,
На костях почти поломан!
Но пусть будет, кто как хочет,
Если так зовешь ты в гости,
Так померимся, посмотрим,
Чей-то меч получше будет!
Мой отец, бывало, прежде
Храбро мерился мечами:
В сыне род не изменился,
И в дитяти он не хуже!"
Взял он меч, схватил железо,
Меч свой огненный он вынул
Из ножон, покрытых шерстью,
С кушака перевитого.
Оба мерили, смотрели
На длину мечей обоих:
Меч у Похъёлы владельца
Оказался подлиннее,
Подлинней на кончик ногтя,
Лишь на полсустава пальца.
И сказал Островитянин,
Молодец тот, Каукомъели:
"Меч твой больше оказался,
И удар твой первым будет".
Нападать хозяин начал,
Сыплет яростно удары,
Хочет он попасть — не может,
Метит в голову он Кауко,
Полосует по стропилам,
Попадает между балок,
Изломал в куски стропила,
Исщепал у балок связки,
И сказал Островитянин,
Молодец тот, Каукомъели:
"В чем стропила согрешили,
В чем тут балки провинились,
Что ты бьешь мечом стропила,
Разбиваешь в щепки балки?
Ты послушай, северянин,
Слушай, Похъёлы хозяин:
Трудно здесь в избе сражаться,
Здесь нам женщины мешают.
Здесь мы горницу испортим,
Обольем полы мы кровью;
Выйдем лучше из жилища,
Будем мы сражаться в поле,
На поляне будем биться!
На дворе ведь кровь красивей,
На открытом месте лучше,
На снегу еще прекрасней".
Вот они на двор выходят,
Там нашли коровью шкуру,
На дворе же растянули,
И на шкуру стали оба.
Говорит Островитянин:
"Ты послушай, похъёланец!
Твой клинок ведь подлиннее,
Меч твой много пострашнее,
Так воспользуйся им раньше,
Чем простишься ты со светом,
Чем ты шею потеряешь,-
Бей смелее, похъёланец!"
И ударил похъёланец.
Раз ударил, два ударил,
Третий раз еще ударил;
Но не мог попасть он верно,
Оцарапать тело Ахти
Иль содрать кусочек кожи.
Говорит Островитянин,
Молодец тот, Каукомъели:
"Ну, теперь я попытаюсь,
Уж давно черед за мною!"
Только Похъёлы хозяин
Ничего не хочет слышать,
Ударяет беспрерывно,
Ударяет, но напрасно.
Бьет уж пламя из железа.
Из клинка струятся искры,
Из меча в руках у Ахти;
Искры сыплются все дальше,
Блеск их шею озаряет
Сыну Похъёлы туманной.
Молвит юный Лемминкяйнен:
"Слушай, Похъёлы хозяин!
Вижу блеск на подлой шее,
Словно утренняя зорька!"
Повернулся северянин,
Смотрит Похъёлы хозяин -
Блеск на шее видеть хочет,
Смотрит собственную шею.
Тут ударил Лемминкяйнен,
Быстро он клинком ударил,
И попал мечом он в мужа,
Бьет оружием железным.
Вот один удар наносит:
С плеч он голову снимает,
С шеи череп отрезает;
Так у корня режут репу,
Со стебля так режут колос,
Так плавник от рыбы режут.
Голова к земле упала,
На дворе свалился череп,
Так, сраженная стрелою,
С ветки падает тетерка.
Сто столбов там возвышалось,
Больше тысячи стояло,
Сотни там голов на кольях,
И один лишь был свободен.
Взял высокий Лемминкяйнен
Эту голову, приподнял,
Насадил он этот череп
Там на колышек свободный.
Ахти, мой Островитянин,
Молодец тот, Каукомъели,
Вновь тогда в избу вернулся,
Говорит слова такие:
"Принеси воды, девчонка,
Дай воды — от рук отмыть мне
Кровь хозяина дрянного,
Кровь из раны злого мужа!"
В гневе Похъёлы старуха
Разозлилась, разбесилась.
Создала людей с мечами,
Все мужей вооруженных.
Сто мужей с мечами вышло,
Вышла тысяча с оружьем
Лемминкяйнену на шею,
Каукомъели на погибель.
И тогда настало время,
Отступать пора настала.
Трудно сделалось тут Ахти,
Даже вовсе невозможно
Лемминкяйнену младому
В Сариоле оставаться,
В Похъёле, на славном пире,
На пирушке этой тайной.
Руна двадцать восьмая
1. Лемминкяйнен спешно покидает Похъёлу, прибывает домой и спрашивает у матери, где бы он мог скрыться от похъёланцев, которые, по его словам, скоро нагрянут и будут во множестве воевать против него одного.
2. Мать упрекает его за то, что он поехал в Похъёлу, предлагает ему различные места, где бы он мог скрыться, и, наконец, советует ему удалиться на остров за морями, где раньше во время больших войн мирно жил его отец.
Ахти, тот Островитянин,
Тот веселый Лемминкяйнен,
В путь стремительно собрался,
Он поспешно покидает
Села Похъёлы туманной,
Той суровой Сариолы.
Из избы бежит, как буря,
Ко двору, как дым, стремится,
Чтоб спастись от злодеяний
И сокрыть свои проступки.
Но когда во двор он вышел,
Двор обыскивает взглядом,
Чтоб коня найти в дорогу,-
Он нигде коня не видит:
Лишь один на поле камень,
Только ива на поляне.
Кто бы мог его наставить,
Кто бы дал совет хороший,
Чтоб главы он не лишился,
Чтоб волос не потерял он,
Чтоб они не разлетелись
По двору той Сариолы?
Гул донесся из деревни,
Пыли облако поднялось,
Уж глаза сверкают в окнах,
Блеск по всей деревне виден.
Должен был тут Лемминкяйнен,
Ахти, тот Островитянин,
Новое принять обличье,
В облике другом явиться.
Полетел орлом высоко,
Долететь до неба хочет,-
Обжигало щеки солнце,
Освещал височки месяц.
И взмолился Лемминкяйнен,
Он, веселый, молит Укко:
"О ты, Укко, бог верховный,
Ты, благой мудрец на небе,
Ты, кто правит туч грозою,
Облаками управляет,
Облачка мне в небе сделай
И сокрой меня в туманах,
Чтобы я под их защитой
Мог на родину вернуться,
К милой матери поближе,
К ней, моей седой старушке!"
Он летит по небу дальше,
Вдруг назад он оглянулся,
Видит: мчится серый ястреб,
И глаза его пылают,
Точно очи похъёланца,
Что был в Похъёле хозяин.
Так промолвил старый ястреб:
"Ой ты, Ахти, милый братец!
Не забыл ты нашу битву,
Наше в поле состязанье?"
Отвечал Островитянин,
Молодец тот, Каукомъели:
"Ястреб-птица, ты мой птенчик,
Поверни полет свой к дому
И, когда туда прибудешь,
В Похъёлу, в страну тумана,
Расскажи там всем, как трудно
Взять орла и съесть на небе".
Он спешит прямой дорогой
К дому матери любимой;
На лице его забота,