Сам тут Похъёлы хозяин
Говорит слова такие:
«Этот пир не будет пиром,
260 Коль гостей не поубавим;
Уходи ты, чужеземец,
Убирайся-ка с пирушки!
Прочь иди, исчадье Хийси,
От мужей иди подальше!
265 В дом свой скройся, тварь дрянная,
Возвратись домой ты, злобный!»
Отвечает Лемминкяйнен,
Молодец тот, Каукомъели:
«Так никто ведь не позволит,
270 Даже муж меня похуже,
Чтоб его сгоняли с места,
Чтоб с сиденья прогоняли».
Тут уж Похъёлы хозяин
Со стены свой меч хватает,
275 Меч свой огненный рванул он,
Говорит слова такие:
«Ахти, ты, Островитянин,
Молодец ты, Каукомъели!
Ну, померимся мечами,
280 На клинки посмотрим наши,
Мой ли меч получше будет
Или твой, Островитянин!»
Отвечает Лемминкяйнен:
«Мой клинок не очень годен,
285 Черепами он изрублен,
На костях почти поломан!
Но пусть будет кто как хочет,
Если так зовешь ты в гости,
Так померимся, посмотрим,
290 Чей-то меч получше будет!
Мой отец, бывало, прежде
Храбро мерился мечами.
В сыне род не изменился,
И в дитяти он не хуже!»
295 Взял он меч, схватил железо,
Меч свой огненный он вынул
Из ножон, покрытых шерстью,
С кушака перевитого.
Оба мерили, смотрели
300 На длину мечей обоих:
Меч у Похъёлы владельца
Оказался подлиннее,
Подлинней на кончик ногтя.
Лишь на полсустава пальца.
305 И сказал Островитянин,
Молодец тот, Каукомъели:
«Меч твой больше оказался,
И удар твой первым будет».
Нападать хозяин начал,
310 Сыплет яростно удары,
Хочет он попасть – не может,
Метит в голову он Кауко,
Полосует по стропилам,
Попадает между балок,
315 Изломал в куски стропила,
Исщепал у балок связки.
И сказал Островитянин,
Молодец тот, Каукомъели:
«В чем стропила согрешили,
320 В чем тут балки провинились,
Что ты бьешь мечом стропила,
Разбиваешь в щепки балки?
Ты послушай, северянин,
Слушай, Похъёлы хозяин:
325 Трудно здесь в избе сражаться,
Здесь нам женщины мешают.
Здесь мы горницу испортим,
Обольем полы мы кровью;
Выйдем лучше из жилища,
330 Будем мы сражаться в поле,
На поляне будем биться!
На дворе ведь кровь красивей,
На открытом месте лучше,
На снегу еще прекрасней».
335 Вот они на двор выходят,
Там нашли коровью шкуру,
На дворе же растянули,
И на шкуру стали оба.
Говорит Островитянин:
340 «Ты послушай, похъёланец!
Твой клинок ведь подлиннее,
Меч твой много пострашнее,
Так воспользуйся им раньше,
Чем простишься ты со светом,
345 Чем ты шею потеряешь, —
Бей смелее, похъёланец!»
И ударил похъёланец.
Раз ударил, два ударил,
Третий раз еще ударил;
350 Но не мог попасть он верно,
Оцарапать тело Ахти
Иль содрать кусочек кожи.
Говорит Островитянин,
Молодец тот, Каукомъели:
355 «Ну, теперь я попытаюсь,
Уж давно черед за мною!»
Только Похъёлы хозяин
Ничего не хочет слышать,
Ударяет беспрерывно,
360 Ударяет, но напрасно.
Бьет уж пламя из железа.
Из клинка струятся искры,
Из меча в руках у Ахти;
Искры сыплются все дальше,
365 Блеск их шею озаряет
Сыну Похъёлы туманной.
Молвит юный Лемминкяйнен:
«Слушай, Похъёлы хозяин!
Вижу блеск на подлой шее,
370 Словно утренняя зорька!»
Повернулся северянин,
Смотрит Похъёлы хозяин —
Блеск на шее видеть хочет,
Смотрит собственную шею.
375 Тут ударил Лемминкяйнен,
Быстро он клинком ударил,
И попал мечом он в мужа,
Бьет оружием железным.
Вот один удар наносит:
380 С плеч он голову снимает,
С шеи череп отрезает;
Так у корня режут репу,
Со стебля так режут колос.
Так плавник от рыбы режут.
385 Голова к земле упала,
На дворе свалился череп,
Так, сраженная стрелою,
С ветки падает тетерка.
Сто столбов там возвышалось,
390 Больше тысячи стояло,
Сотни там голов на кольях,
И один лишь был свободен.
Взял высокий Лемминкяйнен
Эту голову, приподнял,
395 Насадил он этот череп
Там на колышек свободный.
Ахти, мой Островитянин,
Молодец тот, Каукомъели,
Вновь тогда в избу вернулся,
400 Говорит слова такие:
«Принеси воды, девчонка,
Дай воды – от рук отмыть мне
Кровь хозяина дрянного,
Кровь из раны злого мужа!»:
405 В гневе Похъёлы старуха
Разозлилась, разбесилась.
Создала людей с мечами,
Все мужей вооруженных.
Сто мужей с мечами вышло,
410 Вышла тысяча с оружьем
Лемминкяйнену на шею,
Каукомъели на погибель.
И тогда настало время,
Отступать пора настала.
415 Трудно сделалось тут Ахти,
Даже вовсе невозможно
Лемминкяйнену младому
В Сариоле оставаться,
В Похъёле, на славном пире,
420 На пирушке этой тайной.
Руна двадцать восьмая
Лемминкяйнен спешно покидает Похъёлу, прибывает домой и спрашивает у матери, где бы он мог скрыться от похъёланцев, которые, по его словам, скоро нагрянут и будут во множестве воевать против него одного (1–164). – Мать упрекает его за то, что он поехал в Похъёлу, предлагает ему различные места, где бы он мог скрыться, и, наконец, советует удалиться на остров за морями, где раньше во время больших войн мирно жил его отец (165–294)
Ахти, тот Островитянин,
Тот веселый Лемминкяйнен,
В путь стремительно собрался,
Он поспешно покидает
5 Села Похъёлы туманной,
Той суровой Сариолы.
Из избы бежит, как буря,
Ко двору, как дым, стремится,
Чтоб спастись от злодеяний
10 И сокрыть свои проступки.
Но когда во двор он вышел,
Двор обыскивает взглядом,
Чтоб коня найти в дорогу, —
Он нигде коня не видит:
15 Лишь один на поле камень,
Только ива на поляне.
Кто бы мог его наставить,
Кто бы дал совет хороший,
Чтоб главы он не лишился,
20 Чтоб волос не потерял он,
Чтоб они не разлетелись
По двору той Сариолы?
Гул донесся из деревни,
Пыли облако поднялось,
25 Уж глаза сверкают в окнах,
Блеск по всей деревне виден.
Должен был тут Лемминкяйнен,
Ахти, тот Островитянин,
Новое принять обличье,
30 В облике другом явиться.
Полетел орлом высоко,
Долететь до неба хочет, —
Обжигало щеки солнце,
Освещал височки месяц.
35 И взмолился Лемминкяйнен,
Он, веселый, молит Укко:
«О ты, Укко, бог верховный,
Ты, благой мудрец на небе,
Ты, кто правит туч грозою,
40 Облаками управляет,
Облачка мне в небе сделай
И сокрой меня в туманах,
Чтобы я под их защитой
Мог на родину вернуться,
45 К милой матери поближе,
К ней, моей седой старушке!»
Он летит по небу дальше,
Вдруг назад он оглянулся,
Видит: мчится серый ястреб,
50 И глаза его пылают,
Точно очи похъёланца,
Что был в Похъёле хозяин.
Так промолвил старый ястреб:
«Ой ты, Ахти, милый братец!
55 Не забыл ты нашу битву,
Наше в поле состязанье?»
Отвечал Островитянин,
Молодец тот, Каукомъели:
«Ястреб-птица, ты мой птенчик,
60 Поверни полет свой к дому
И, когда туда прибудешь,
В Похъёлу, в страну тумана,
Расскажи там всем, как трудно
Взять орла и съесть на небе».
65 Он спешит прямой дорогой
К дому матери любимой;
На лице его забота,
В сердце туча огорченья.
Вышла мать ему навстречу
70 Там, где шел он по дорожке,
Возле изгороди шел он.
Прежде мать его спросила:
«Ты, сыночек самый младший,
Мальчик самый мой надежный!
75 Отчего такой ты мрачный
Вдруг из Похъёлы вернулся?
Или обнесен ты кружкой
В мрачной Похъёле на свадьбе?
Если обнесен ты кружкой,
80 Так возьми получше кружку,
Что в войну отец твой добыл,
Что принес он с поля битвы».
Отвечает Лемминкяйнен:
«Мать родная, дорогая!
85 Был бы обнесен я кружкой,
Я хозяина б обидел,
Проучил бы сто героев,
Всю бы тысячу обидел».
Лемминкяйнену мать молвит:
90 «Отчего ж такой ты мрачный?
Или конь твой опозорен,
На бегу ты осрамился?
Если конь твой опозорен,
Должен ты купить другого
95 На отцовское богатство,
На большой достаток старца!»
Отвечает Лемминкяйнен:
«Мать родная, дорогая!
Был бы конь мой опозорен,
100 На бегу бы осрамился,
Я хозяина б обидел,
Ездоков бы опозорил,
Этих сильных с их конями,
С лошадьми героев этих».
105 Лемминкяйнену мать молвит:
«Отчего ж такой ты мрачный
И с таким печальным сердцем
Вдруг из Похъёлы вернулся?
Иль там женщины смеялись