Только день лучом широким
Поборол туман рассвета
И, здороваясь, рассыпал
В море блестки золотые,
Что на волнах утром блещут,
Как нарядные подвески
И как шелковые ленты,
Деву моря украшают, —
Выгреб отпрыск богатырский,
Ухватился муж могучий
За скалистый финский берег.
Сел он, тяжко изнуренный,
На уступ гранитной глыбы,
Чтоб в пучине утомленным
Отдых дать могучим членам.
Сел он на уступ утеса,
Чтобы сил набраться новых
У прохладного прибоя,
У ласкающего ветра.
На скалу он опустился,
Чтобы тело отдохнуло
В утренней росе прохладной,
Под живым дыханьем моря.
Финский знахарь ветра, Туслар,
Выволок свой челн на отмель.
Лодочку свою к утесу
Приковал железной цепью,
Чтоб ее игрой прибоя,
Чтоб ее волной высокой,
Чтоб ее волной свирепой
Море в щепы не разбило.
Птицы певчие проснулись.
День приветствуя, запели.
Жаворонок топчет звонко
Ветра легкую дорожку.
В ельнике поет кукушка,
Соловей — в ольховой чаще,
В дубняке — звенят синицы.
В ликованье всех пернатых
Песнь хвалебная звенела
Прославленьем делу Таары.
Но на берегу широком,
На опушке темной леса
Ни зверей не видел витязь,
Ни следа людей, ни дыма
В отдаленье не заметил.
Гребни гор, лесные дебри
В дымке утренней дремали.
Витязь даль окинул взором,
Оглядел он все прибрежье,
Нет ли где какого следа,
Нет ли следа иль приметы,
Что бывал здесь финский Туслар.
Но нигде он не увидел
Ни следа его, ни знака.
Тишина рассвета мглою
Землю кутала и море
И людей своим широким
Покрывалом укрывала.
Богатырь Калевипоэг
Отдых членам дал усталым,
Окунул в дремоту веки
На единый час, не боле.
В это время солнце утра,
Ветра теплого дыханье
Высушили платье мужа,
Хоть глубокий сон, короткий,
Не успел еще сложиться
В золотое сновиденье.
Калевов сынок любимый,
Той порой, как меж утесов
На спине ты спал беспечно,
Твой певец смотрел в раздумье
На твои пути-дороги
Вдоль глухих прибрежий финнов.
Подымалось солнце мирно,
Спящего на скалах грея.
Той порой шальные ветры,
Бури, северные вьюги
Буйно с полночи летели,
Солнце утра затмевая.
Эйке налетел с угрозой,
Тяжко загремел над морем,
Молнией сверкая в тучах.
Лязг брони, оружья скрежет
Быстрым ветром доносило.
Пала кровь росой на травы,
Стон раздался в темной чаще, —
Обнажил свой меч разбойник.
Ты же спи, усталый витязь!
Над тобой, как солнце утра,
Реют крылья песнопевца,
Подымаясь выше, выше,
Осеняя нашу землю,
Уходя в иные страны.
Старец острова печальный,
Матерь острова — голубка —
Дочь в волнах не отыскали,
Не слыхали воркованья
Горлинки своей пропавшей.
И пошли домой, бедняги,
Поиски свои оставив,
Поглядеть на дуб средь луга,
Ель на выгоне проведать.
Взяли, выкопали с луга
Крепкий дуб в ветвях широких
Дуб во двор к себе втащили,
К тем качелям деревянным,
Где их доченька качалась,
Утешалась в час вечерний.
Дуб они там посадили
В память дочери любимой,
В память курочки пропавшей:
«Ты расти, дубок, повыше,
Осени наш двор ветвями,
Сучья разбросай по тучам!»
Выкопали ель златую,
Темную, в ветвях широких,
И во двор к себе втащили,
К тем качелям деревянным,
Где их доченька качалась,
Утешалась в час вечерний.
Посадили близ качелей
Ель — красавицу густую —
В память дочери любимой,
В память курочки пропавшей:
«Ты расти и крепни, елка!
Стань высокой, стань широкой,
Дотянись до звезд верхушкой,
Ветви разбросай по тучам!»
А как был дубок посажен,
Корни ели в землю врыты
Возле дочкиных качелей, —
Столб один им — дуб могучий,
Столб другой им — ель густая, —
Воротился старец в избу,
Мать же — в тайную каморку,
Посмотреть яйцо орлицы,
Что она в железном шлеме
Без наседки положила.
Холоден был шлем железный,
Холодно яйцо во шлеме,
И орленок без наседки
Из яйца не проклевался.
Мать яйцо на солнцепеке
Согреваться положила,
Ночью мать сама наседкой
На яйце орла сидела.
Старец вышел дуб проведать,
Мать — густую ель проверить.
Подросли и дуб и елка.
На сто сажен дуб поднялся,
Елочка — на десять сажен.
Вновь домой они вернулись.
Старец в тайную каморку
Поглядеть пошел на рыбу,
Что в серебряной лохани
Там плескалась, подрастала.
Скорбно старый молвил рыбе:
— И у нас была отрада —
Наша ягодка лесная.
Свет зари вечерней нашей,
Наша утренняя зорька,
Наше солнце золотое!
Яблочко упало в море,
Ягодка в волнах пропала.
Яблочко я звал из моря,
Ягодку на дне искал я,
По пояс зашел я в море,
По плечи в икру густую.
Что колен моих коснулось?
Плавником коснулась рыба.
Что ж из этой рыбы станет? —
Рыба старцу отвечала
Из серебряной лохани:
— Отпустите рыбу в море,
Поиграть в волнах пустите!
Там отец и мать остались,
Там мои остались братья,
Там сестер осталось много —
Девушек златочешуйных! —
Старец вынес рыбу к морю,
Отпустил в морские волны,
Сам вернулся дуб проведать,
Ель красивую проверить.
Смотрит: дуб дорос до неба,
Ель крестом ушла за тучи, —
Небосвод раскалывают,
Облака раскидывают.
И орленок проклевался,
Сильный вылупился птенчик.
Мать домой взяла орленка,
Заперла его в каморке,
Вырвался он из каморки,
Взвился, улетел далеко.
Старец дуб пошел проведать:
Выше хочет дуб подняться,
Разбросать ветвями тучи,
Расколоть, как чашку, небо.
И пошел отец за мудрым,
Уговор вести с могучим, —
Кто срубил бы дуб высокий,
Толстый дуб в широких сучьях.
Мать пошла на луг широкий,
Чтоб сложить в зароды сено
Да в стожок сметать огребки.
Грабли у нее златые,
Грабельки на палке медной,
Зубья их — серебряные,
Золотом окованные.
Вала два она сметала,
Загребать взялася третий.
Что нашла она под сеном?
А нашла орла ручного, —
То был сын ее крылатый,
Птенчик, бабой выращенный,
Птенчик, солнцем высиженный.
Мать взяла домой орленка,
Заперла его в каморке.
Что же под крылом орлиным,
Под крылом могучим было?
Человек там был, мужчина,
Мужичок в две пяди ростом.
Что у мужичка подмышкой?
Острый топорок подмышкой…
Богатырь Калевипоэг
На один хотел часочек
Погрузить в дремоту веки,
Отдохнуть хотел немного,
Сном коротким позабыться.
Но тяжелая усталость
Силу мужа победила,
Крепко память оковала.
Целый день он спал на скалах,
Спал всю ночь он до рассвета
И начало дня другого.
Ясным утром дня другого,
Поднялось едва на сажень
Солнце над земною грудью,
Над туманной зыбью моря, —
Ото сна тогда очнулся
Калев-сын, могучий витязь.
Отдыхать не мог здесь больше,
Сна желанного продолжить.
Шагом тяжким, утомленным
Вновь могучий устремился,
С каждым часом все быстрее,
В глубину чужого края,
По тропиночкам прибрежным,
По холмам матерой суши,
По горам спеша скалистым.
По утесам шел, по кручам,
По извилистым оврагам,
По болотам и долинам,
По тенистым, шумным рощам,
По лесным дремучим дебрям
Шел все дальше в землю финнов.
Богатырь Калевипоэг
Поминутно озирался:
Нет ли где следа родимой
На песке, в траве росистой,
Стонов матери не слышно ль?
Вот уж солнце золотое
До черты дошло полдневной,
Полпути прошло дневного.
Солнце в плечи ударяет,
От жары спина дымится.
Мощным шагом, все быстрее
Богатырь вперед стремится
По горам крутым, скалистым,
По лесным дремучим дебрям
В глубину чужого края.
Солнце в плечи ударяет,
От жары спина дымится.
Финский знахарь ветра, Туслар,
Взору витязя невидим,
Нет нигде ни следа Линды —
Ни на скалах, ни на травах.
Удалой Калевипоэг,
Ты гадал и так и этак —
Как разбойничью тропинку,
Как следы своей родимой
Отыскать в безлюдных дебрях,
Как спасти свою родную,
Поскорей из плена вырвать.
Мощным шагом устремился
Калевитян сын любимый
По извилистым оврагам,
По болотистым низинам,
В глубину чужого края.
Солнце в печи ударяет,
От жары спина дымится.
Богатырь Калевипоэг
На утесистые горы
Подымается все выше, —
Может быть, с хребта крутого
Он разбойника увидит.
Он с подоблачной вершины